Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Как установила Н. В. Синицына, в совокупности текстов, выразивших первоначальную версию осмысления статуса России после 1453 г., речь идет о государстве московских правителей как о «Ромейском царстве», при том что в случае с Ромейским царством подразумевается не политическое, а церковно-религиозное содержание. Соответственно «Третий Рим» — это не Москва и даже не Россия как политическая единица и как географическое пространство, а христианская церковь = империя, ставшая вместилищем метафизического «христианства вообще». Как пишет Н. В. Синицына, это — «нерушимое» христианское царство, родившееся с Христом, «имеющее тот же возраст, что и Христос», и называемое Ромейское царство. Оно не тождественно ни Римской империи, ни Византии («греческому царству») как двум политическим образованиям. По очень верному выражению Н. В. Синицыной, «Ромейское царство, „неразрушимое“, „недвижимое“ христианское царство, — это функция, лишенная единственной и постоянной пространственно-временной локализации или характеристики» [764] Синицына Н. В. Указ. соч. С. 326. . После 1453 г. оно (а точнее — функция Ромейского царства) переместилось в Россию, в которой «снидошася», т. е. получили свое завершение все иные христианские государства. Русская церковь стала наследницей статуса христианской церкви как таковой, «всею Церковью», а Россия — наследницей «империи вообще», «всей империей».

Таким образом, конфессиональные, а не «национально-политические» или «государственно-политические» мотивы доминировали в текстах, отразивших представления о Руси как Третьем Риме. Если это и была идея translatio imperii, то, по крайней мере, эта «теория» была далека от того, как «имперское» понимается в нашем современном научном и обыденном языке.

Странности старомосковских «национальных» дискурсов и их «девиации» от той модели, которую принято считать «естественной» и универсальной, могут быть связаны с особенностями тех представлений, которые сформировались в древнерусской книжности во времена Киевской Руси. Центральное место в этой книжности занимает, естественно, «Повесть временных лет», и об ее формулах «этнической» идентичности писалось очень часто [765] См. выше, сн. 33–42. . ПВЛ и другие памятники киевского времени ставят ученых перед рядом «аномалий», на которые обращают внимание А. И. Рогов и Б. Н. Флоря. Они, в частности, отметили, что термин «племя» в ПВЛ встречается, но не соединяется со словом «Русь». Слово же «народ», тоже известное автору, употребляется, как и вообще в древнерусском языке, для обозначения «толпы», «множества людей» [766] Рогов А. И., Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 119, примеч. 22. .

Однако несмотря на наличие противоречий, подобных тем, какие обозначили Рогов и Флоря, нам привычно принимать как само собой разумеющееся, что авторы ПВЛ и других древнерусских памятников фиксируют и формируют представления о «русском/древнерусском народе» как «этническом» сообществе, несмотря на то что дискурсов и концептов, которые можно было передать этнонимом [767] В нашем современном языке: «Этнический [от греч. ethnikos — племенной, народный] — связанный с принадлежностью к какому-л. народу, относящийся к нему, напр., „этническая группа“, „этнический состав населения“» (Словарь иностранных слов. 18-е изд., стереотип. М., 1989. С. 608). gens или natio Russorum в отношении тех, кто составил «Русь» и «русских» после крещения , мы не находим [768] Разработка этого сюжета была начата нами в ст.: Дмитриев М. В. Конфессиональные и этнические компоненты «стратегий различения» в «Повести временных лет» и «Хронике Галла Анонима» // Ист. мифы и этнонац. идентичность / под ред. Л. П. Репиной. М., 2007. С. 345–363. (Диалог со временем. Альм. интеллектуал. истории. 2007. Вып. 21). . При чтении соответствующих пассажей ПВЛ мы сталкиваемся с утверждением о своего рода метаморфозе человека в таинстве крещения, которое преображает индивида в «нового» человека и язычников — в «новых» людей.

В «Речи философа» говорится: «Тако Богу возлюбившю новыя люди ( курсив здесь и далее мой. — М. Д. ), рекъ имъ снити к нимъ самъ и явитися человекомъ плотью и пострадати за Адамово преступленье» [769] ПВЛ // Памятники лит. Древ. Руси. XI — начало XII в. М., 1978. С. 114. . Иисус «крестися в Ердане от Иоана, показа новым людем обновленье» [770] Там же. С. 118. . Объясняя смысл крещения Христа водою, «философ» говорит, что как во время потопа произошло обновление рода человеческого водою, так и после крещения водою и духом происходит преображение людей («А еже водою обновленье , понеже при Нои умножившемъся грехомъ в человецехъ, наведе Богъ потопъ на землю, и потопи человеки водою, сего ради рече Богъ: „Понеже погубих водою человеки грехъ ихъ ради, ныне же паки водою очищю грехи человекомъ, обновленьемь водою“…; еже бо и ныне крестяться водою и духомь. Преображение бысть первое водою» [771] Там же. С. 120. Несколько ниже говорится: «И пророци же проповедаша, яко водою обновленье будеть». ). После крещения Владимир якобы воскликнул: «Христе Боже, створивый небо и землю! призри на новыя люди сия» [772] Там же. С. 132. . Особенно яркая и знаменитая фраза: «Помилова бо ны „пакы банею бытья и обновленьем духа“, по изволенью Божию, а не по нашим делом. Благословенъ господь Иисус Христос, иже възлюби новыя люди, Русьскую землю» [773] Там же. .

Одно из высказываний ПВЛ противопоставляет « новых христианских людей» «сынам русским» (может быть — бывшим «сынам русским»?): господь… «хвалимъ от русьскых сыновъ, певаем въ Троици, а демони проклинаеми от благоверных мужь и от верных женъ, иже прияли суть крещенье и покаянье въ отпущенье греховъ, новии людье хрестьяньстии , избрании Богомь» [774] Там же. С. 136. . Под 996 годом помещена запись: «Володимеръ видевъ церковь свершену, вшедъ в ню и помолися Богу, глаголя: „Господи Боже! Призри с небесе, и вижь. И посети винограда своего. И сверши, яже насади десница твоя, новыя люди си, им же обратилъ еси сердце в разум, познати тебе, Бога истинного“» [775] Там же. С. 138. . После смерти Владимира Святого, в 1015 г., «Сего бо в память держать русьстии людье, поминающе святое крещенье, и прославляють Бога въ молитвахъ и в песнехъ и въ псалмехъ, поюще господеви, новии людье , просвещени святымь духомь, чающе надежи великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа въздати комуждо противу трудомъ неиздреченьную радость, юже буди улучити всемъ хрестьяномъ» [776] ПВЛ. С. 146. .

К сказанному следует добавить, что после крещения Русь, «русские люди» не называются ни «племенем», ни «народом», а слово «язык» резервируется главным образом (если не исключительно) для обозначения некрещеных этносов [777] Слово «народ» употребляется в ПВЛ трижды, и всякий раз в смысле «толпа», «множество людей», «множество простых людей» ( Львов А. С. Лексика «Повести временных лет». М., 1975. С. 224–225). . Этот факт теряет свою исключительность в контексте высказываний многих других древнерусских источников о «Русской земле», «Руси», «руси» и «русскости» вообще, и И. Н. Данилевский совершенно справедливо указывает на то, что «прилагательное „русский“, по крайней мере в ряде древнерусских источников, вполне может соответствовать конфессиональному, а не этническому определению» [778] Данилевский И. Н. Повесть временных лет: Герменевтические основы изучения летописных текстов. М., 2004. С. 209. .