Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

Опыт этой работы подарил Гавелу антураж для первой так называемой ваньковки – одноактной пьесы о Фердинанде Ванеке. Содержание «Аудиенции» предельно автобиографично: Ванек – писатель, вынужденный, явно после политических чисток, работать на пивном заводе. Его вызывает директор и заводит долгий доверительный разговор. Видно, что Ванек для Пивовара – человек не очень понятный. Пивовар его одновременно и уважает, и презирает, и побаивается. Ванек же держится очень отстраненно, на вопросы старается отвечать вежливо, но коротко. Главное для него – не обидеть Пивовара, хотя при этом нет ощущения, что он боится его как начальника. Скорее он опасается выказать интеллигентское высокомерие и заранее его стыдится. Постепенно накачиваясь пивом, Пивовар подходит к главной цели приглашения. Он рассказывает Ванеку, что должен информировать об опальном писателе органы госбезопасности, но не хочет причинять ему никакого зла, а раз так – не мог бы Ванек сам писать на себя доносы? Ванек вежливо, но твердо отказывается, и вот тогда директор взрывается, изливая на собеседника всю свою злость и обиду:

Я, конечно, обыкновенный пивной дурак, а вот господин… тот, конечно, не может принимать участия… Я, конечно, могу и изгваздаться. Ничего, лишь бы только господин остался чистым… Господину, тому, видите ли, важен принцип, а что будет с остальными, как им жить, об этом он не думает, лишь бы он был хорошенький! У него есть принцип, и принцип для него куда важнее, чем человек! В этом – все вы! <���…>

Вас-то эти ваши принципы кормят… А что я? Я за эти принципы могу только схлопотать по морде! 174 174 Гавел В. Ванековские пьесы: М.: Б. и., 1990. С. 35 (далее – Ванековские пьесы).

От гнева Пивовара писателя спасает только то, что начальник уже мертвецки пьян – в ходе своего монолога он просто засыпает.

Оказавшись в тюрьме, Гавел сам попадет в аналогичную ситуацию – товарищи будут признаваться ему, что их принуждают доносить на него. Любопытно, что Гавел, в отличие от Ванека, согласится им помочь. В 1992 году в беседе со студентами DAMU он рассказал, что некоторых совестливых доносчиков даже досрочно выпускали именно благодаря усердному «сотрудничеству» с тюремной администрацией: «Это не было так уж просто. В коллективной тюремной жизни такие вещи делать довольно сложно. Вспоминаю, как работал на каком-то шумном станке в шумном цеху и под этим станком прятался, лежа на полу, один из моих стукачей, а я, перекрикивая рев станка, диктовал ему какой-то донос на себя» 175 175 https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/167248. .

Пьесу поставят на BBC, а роль Ванека в этой постановке сыграет драматург Гарольд Пинтер. Ну а чешская публика по достоинству оценит аудиоверсию «Аудиенции», которую Гавел запишет вместе с актером Павлом Ландовским; много лет спустя Ландовский сыграет Пивовара и в классической постановке конца 80-х. Пленка стала неотъемлемой частью чешского «магиздата» того времени; сам Гавел вспоминал, как подобранный им на дороге автостопщик предложил ему включить «Аудиенцию». Несколько фраз из этой пьесы благодаря записи стали крылатыми, их, по утверждению Михаэля Жантовского, часто употребляли люди, не имевшие о Гавеле никакого представления.

В 1975 году Гавел пишет вторую «ваньковку» – термин в данном случае становится уже несколько условным, потому что главного героя «Вернисажа» зовут Бедржих, а фамилии у него нет. Он приходит в гости к своим друзьям Вере и Михалу; судя по богатой обстановке их квартиры и богемным привычкам, это люди искусства, вполне процветающие и в «нормализованной» Чехословакии, а вот Бедржих, как и Ванек, работает на пивзаводе.

Вера и Михал, не задумываясь, что их старый товарищ живет несколько иначе, наивно хвастаются ремонтом квартиры и купленным антиквариатом, с умилением рассказывают о своем сыне. А потом беззастенчиво лезут в его жизнь: почему он не займется ремонтом у себя дома и не отправит жену Эву на кулинарные курсы, ведь она так плохо готовит? Почему Бедржих и Эва не заведут детей? Наконец, как часто они занимаются сексом? (У Михала и Веры в постели все хорошо, и они уже готовы это продемонстрировать.)

Михал. Вера… она всегда одинаково прекрасна… Я бы даже сказал, что после Пети она стала еще более женственной… у нее теперь такое свежее и молодое тело! Ну, посуди сам!.. (Михал расстегивает на груди Веры платье.) Хороша, а?

Бедржих. Замечательная!

Михал. Ты, знаешь, например, что я делаю…

Бедржих. Не знаю…

Михал. Я поочередно целую ее то в ухо, то в шею, то в ухо, то в шею, она это ужасно любит, и мне это тоже нравится… Посмотри, вот так! (Михал начинает целовать Веру поочередно то в ухо, то в шею. Вера громко и взволнованно дышит.)

Вера. Нет… нет, дорогой… нет… Прошу тебя… Подожди… Еще минутку… Прошу тебя…

Михал перестает целовать Веру.

Михал. Вот поговорим еще немножко, и мы покажем, что надо делать дальше. Ты просто удивишься, какой утонченности мы достигли!

Бедржих. Я не стесняю вас своим присутствием?

Вера. Ты сумасшедший!.. Ведь ты же наш самый лучший друг! 176

Когда же Бедржих пытается вежливо уйти, хозяева закатывают ему истерику и так вынуждают остаться. Он возвращается, и Михал ставит песню «Sugar Baby Love» в исполнении Карела Готта. Занавес опускается, но музыка, как сообщает авторская ремарка, звучит, пока не уходит последний зритель.

Общность сюжетов «Аудиенции» и «Вернисажа» очевидна. За разными именами угадывается один и тот же герой с одинаковыми жизненными обстоятельствами, а сквозная линия – отчуждение. Фердинанд-Бедржих оказывается равно чужим и в новом для себя мире пивного завода, и в компании своих же старых друзей.

Осенью 1976 года венский Бургтеатр поставил обе пьесы вместе (добавив к ним «Полицию» польского абсурдиста Славомира Мрожека); режиссером стал Войтех Ясный. Изначально предполагалось, что это будет Альфред Радок, однако он скончался через пару часов после того, как написал Гавелу о договоренности с австрийским театром, – письмо пришло Гавелу уже с пометкой о смерти друга. Постановка Ясного стала большим событием в мире немецкоязычного театра, о ней много писали австрийские и немецкие газеты. Спектакль привлек новое внимание и к фигуре автора. Бургтеатр приглашал его на премьеру, но Гавел, конечно же, разрешения на выезд не получил, хотя приглашение поддержал австрийский министр образования и культуры Фред Зиновац. За день до спектакля чехословацкая почта даже не приняла у Гавела телеграмму Зиновацу. Австрийская газета «Die Presse» написала о спектакле под заголовком «Его свобода, наша свобода» 177 177 https://www.theatermuseum.at/vor-dem-vorhang/ausstellungen/seine-freiheit-unsere-freiheit. .