Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

На протяжении нескольких лет с клеймом агента боролся политик Ян Каван. Сын чехословацкого дипломата и его жены-англичанки, в 1969 году он уехал на родину матери, где основал информационное агентство «Palach Press» и стал одной из заметных фигур чешской эмиграции, хотя занимался и британской политикой – вплоть до 1990 года был членом лейбористской партии. Вернувшись в Чехословакию в дни революции, Каван примкнул к Гражданскому форуму, от которого был избран в Федеральное собрание. В 1993 году вступил в социал-демократическую партию, прошел в сенат. В 1998–2002 годах был министром иностранных дел в правительстве Милоша Земана. Вскоре после своего переезда в 1969 году Ян неоднократно встречался и общался с работником чехословацкого посольства в Великобритании Зайичеком, который был тайным агентом StB. В 90-х Кавану пришлось обьяснять, что Зайичек в разговорах с ним сочувственно говорил о Пражской весне и критиковал политику нормализации, а речи о какой-либо вербовке не было. Свою правоту Каван доказал в суде, и все обвинения были с него сняты.

Джон Кин пишет, что в декабре 1991 года Гавел встретился с Каваном, Петром Улем и Анной Шабатовой в ресторане. Во время встречи он заверил Кавана, что не сомневается в его невиновности, но дело настолько политизированно, что он как президент не может заявить об этом публично, тем более что таким образом он вступит в конфликт с правительством, – Кин назвал это типичной для Гавела «стратегией мягкого компромисса с люстрацией» 371 371 Keane J. Vaclav Havel: A Political Tragedy in Six Acts. New York: Basic Books, 2000 (цит. по: questia.com; далее – Кин). .

Польский юрист и социолог Адам Чарнота писал, что, «несмотря на свое название, чешский закон о люстрации в действительности является законом о декоммунизации» 372. А как же обстояло дело с декоммунизацией как таковой? Уже приходилось упоминать, что Гавела и верхушку Гражданского форума обвиняли в сговоре с коммунистами.

20-21 декабря 1989 года в Праге прошел внеочередной съезд КПЧ. Собравшиеся приняли сразу несколько документов демократического характера, осудив сталинизм и дистанцировавшись от курса нормализации. Новым председателем стал Ладислав Адамец. Съезд запустил процесс «симметричной федерализации» партии: наряду с компартией Словакии должна была появиться отдельная партия для чехов, и уже в марте 1990 года состоялся учредительный съезд Коммунистической партии Чехии и Моравии. На выборах 1990 года за коммунистов проголосовал в чешских землях почти миллион человек, и они заняли второе место (в Словакии примерно с тем же процентом голосов только третье).

КПЧМ неизменно проходит в нижнюю палату чешского парламента. В 1996 году за нее голосовали 10,33% избирателей, в 1998 – примерно 11,03%; наибольшим успехом увенчались выборы 2012 года, когда партии удалось набрать 18,51% голосов. А вот выборы 2017 года стали для коммунистов самыми провальными в их новейшей истории, они не смогли получить и 8%. Кроме того, партия традиционно слабо выступает на одномандатных выборах в сенат и ни разу не смогла провести туда больше двух своих представителей.

Летом 1993 года парламент Чешской республики принял закон «О противоправности коммунистического режима и сопротивлении ему». По большей части этот закон носил декларативный характер; в частности, режим, существовавший в Чехословакии с февраля 1948 года по ноябрь 1989 года, был «преступным, нелегитимным и достойным осуждения» 373. Практический смысл имели лишь несколько второстепенных параграфов, которые не стоит пересказывать отдельно. Запрета коммунистической идеологии, символики или самой партии не случилось.

«Я ненавижу термин “бархатная революция”. Прежде всего, я утверждаю, что вообще никакой революции не было. В Чешской республике сохранилось законодательство времен коммунизма, ясное продолжение власти, которая является преемницей тогдашней власти. Наша госбезопасность в общем – это эквивалент вашего КГБ. У них большие пенсии, потому что их нынешние пенсии отмерены по их тогдашним зарплатам. А, например, диссидентка Дана Немцова, которая вырастила семерых детей, у нее пенсия такая, что если я назову эту цифру, вы будете смеяться. Ключевые позиции в государстве у бывших коммунистов», – говорил в 2009 году Иван Йироус 374 374 https://www.svoboda.org/a/1908127.html. .

«Со всей определенностью следует заявить, что это невозможно никогда – “свести счеты” каким-то одноразовым актом, блестяще сформулированным заявлением, открытием памятника или самым сильным высказыванием в адрес того или другого. Ни тогда, ни теперь я не видел ни одной серии телевизионного сериала о майоре Земане. Ничего хорошего я об этом телевизионном произведении не думаю, однако я твердо убежден, что наложение запрета на его показ не поможет “разделаться” с коммунизмом. Некоторые у нас ведут себя так, словно это могло бы случиться. Но это не выход», – пишет Вацлав Клаус 375.

«Определенную горечь и напряжение в обществе вызывает отсутствие достаточного числа наказанных виновных. Но кто в обществе, которое массово приспособилось к условиям, в которых жило, в обществе, где в действительности не было никакого сопротивления, где “Хартия” никогда не имела больше двух тысяч подписантов в пятнадцатимиллионном народе, и то часть из них была в эмиграции, имеет моральное право разделить народ на виновных, которых необходимо наказать, и виновных, которых наказывать не нужно? Это дилемма, которая в демократических условиях почти нерешаема, потому как нельзя уйти от реальности: к режиму приспосабливались практически все, а те, кто не приспособился, были казнены. И что делать в такой ситуации? И у кого есть право судить тех, кто в той или иной форме причастен к преступлениям прошлого?» – рассуждает в схожей манере Павел Рыхетский 376.

Редкое единодушие с ними демонстрирует и Вацлав Гавел. Вот что он писал об этом в книге «Пожалуйста, коротко»:

А кто это вообще такой, коммунист? Тот, кто когда-то был в коммунистической партии? Там были много кто, только за последние десятилетия через нее прошло семь миллионов человек. Убежденных и восторженных коммунистов или настоящих слуг режима, очевидно, столько не было, но в то время было невозможно отделить одних от других мановением палочки… Подумайте, что бы означало, если бы мы, например, захотели снять с должностей и постов всех членов коммунистической партии! Мы могли прямо распустить всю Академию наук и лишить профессорского состава большинство университетов, не имели бы ни одного высшего офицера, ни одного следователя, ни одного директора предприятия, ни одного дипломата, да что там, ни одного диспетчера на аэродроме. 377 377 Пожалуйста, коротко. С. 54.