Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Минуту спустя раздался клич: «Веди нас, веди нас, куда считаешь нужным, хоть на край света!» так писал Диодор.

На краю света воинам опять пришлось дожидаться. В течение нескольких месяцев продолжались набеги и стычки в гирканских лесах на южном берегу Каспийского моря. Необходимо было покорить живущие здесь племена и выявить представителей персидской знати, пытавшихся найти тут прибежище. Большая часть персов, и среди них двое сатрапов и участвовавший в заговоре против Дария визирь Набарзан, решила явиться добровольно и поэтому была помилована. Артабаз, хранивший до последней минуты верность царю, получил почетный пост в свите, трое его сыновей тоже были приняты при дворе Александра, поскольку они, как и их отец, который однажды просил убежища в Пелле у Филиппа, свободно владели греческим и персидским, а переводчиков всегда не хватало. Эти четверо сопровождали представителей греческих наемников, предложивших свою капитуляцию. Они были прощены при условии, что отныне их мечи будут подняты в поддержку Македонии. Александру был сейчас дорог каждый воин. Глупо было бы ссылать их на рудники, как это произошло после битвы при Гранике. Народы, населявшие территории между Каспийским морем и солончаковыми пустынями Центральной Азии, так необходимые для дальнейшего продвижения, были бы теперь умиротворены.

Вдоль южного берега простирались земли, которые природа одарила более чем щедро. Благодаря дождям и обилию воды здесь произрастали настоящие джунгли, возвышались невиданной высоты дубы, «медовые» клены, целые леса из рододендронов, олеандров. Но более всего поражало бематистов обилие живущих здесь тигров и леопардов. Взору воинов предстали виноградники, где они увидели гроздья длиною в целый метр, фиговые деревья, с каждого из которых можно было снять до центнера плодов, поля пшеницы, которая, казалось, росла здесь сама по себе. Радость от созерцания «счастливой Гиркании» омрачилась лишь однажды, когда Буцефала, которого под уздцы вел один из оруженосцев, поскольку он никому, кроме своего господина, ездить на себе не позволял, вдруг похитили. Фессалийский жеребец с белой звездочкой на лбу был для полководца не просто любимым конем: это был посланный ему с Олимпа предвестник удачи. Александр, узнав о краже, впал в. свой хорошо известный «ахиллесов» гнев, приводивший всех в ужас, и велел передать через своих парламентеров воинственным горцам, что сотрет их с лица земли, если Буцефал не будет ему возвращен. И день спустя с радостным ржанием конь бил копытами у шатра царя, припадая к земле, как его учили, чтобы наезднику было легче на него взобраться.

Вид бескрайней водной глади Гирканского моря, называемого Каспийским, зачаровал сопровождавших Александра в походе географов. Возникал вопрос: было ли оно связано проливом с Азовским морем, как утверждал Аристотель, превышало ли по размерам Понт Эвксинский (Черное море) или же это был залив омывавшего азиатский континент мирового океана? Ведь если это так, то они сейчас стояли на краю света, а эта мысль казалась невероятной. Тот факт, что один карийский мореплаватель, посланный Ахеменидами, добрался два века назад до северного берега, доказав, что мировым океаном море не являлось , был тут же позабыт. Географы вынуждены были умерить свой исследовательский пыл и удовлетвориться утешающим обещанием, которое дали себе: позже всерьез заняться изучением этого водоема. А пока можно было заняться дегустированием нового блюда — черной и коричневой икры диковинной рыбы — осетра.

Здесь, у Каспийского моря, однажды появилась царица амазонок Фалестрис, сопровождаемая тремя сотнями воительниц, вышла к Александру и, поборов недоумение, вызванное внешним видом полководца, показавшегося ей на удивление низкорослым («…поскольку варвары всегда считают, что великие поступки способны совершить только те, кого природа наградила высоким ростом»), высказала свое желание. Она хотела родить ребенка от Александра, поскольку считала, что лишь она достойна подарить ему наследника его империи. «Женщина эта, обуреваемая страстью более, чем сам царь, склонила его к тому, чтобы на несколько дней сделать привал, и после того, как миновали тринадцать ночей, необходимых для исполнения ее желания, вернулась в свое царство», — писал Курций Руф.

Нам уже знакома эта воинственная дама. В действительности ее не было, как не было и ее скакавших верхом, стрелявших из лука верноподданных. Но рассказы о женщинах, предпочитавших выжигать себе правую грудь, чтобы иметь возможность лучше натянуть тетиву, раз в году зачинать от незнакомцев, убивать мальчиков сразу после рождения, а растить лишь девочек, были и остаются, поскольку это всегда рассказы необычные, пронизанные глубоким символическим смыслом. Миф этот возник потому, что на восточном берегу Понта жили люди, среди которых царил матриархат. И свести их царицу с «царем всех царей» было для таких писателей, как Курций Руф, слишком соблазнительной перспективой. Еще его современники сильно сомневались в том, что он воздавал должное правде. Но, если выразиться словами Джордано Бруно, « Se nоn е vero, е ben trovato » («Где нет истины, торжествует фантазия»).

Обнаружить, изловить и казнить Бесса, пребывавшего на территории нынешнего северного Афганистана, было следующей насущной задачей. Следовало расправиться с человеком, который, строго говоря, заслуживал награды, если бы нашел приемлемый и удобный для Александра способ решения проблемы Дария. Убийство царя требовало, однако, отмщения ради его же царства. Кроме того, Бесс уже короновался как Артаксеркс IV и призвал всех, кто был способен носить оружие, к сопротивлению. Потому что истинным преемником является он , в чьих жилах текла кровь Ахеменидов, но никак не этот сумевший проникнуть сюда чужеземец. Надеждой бактрийцев, согдийцев, гирканцев, скифов, арахозийцев, арийцев, парфян стал борец за свободу Бесс, который — вместе со своими воинами, конниками, крестьянами, кочевниками — призывал выступить против македонско-греческого сброда. Если эти племена поднимутся на народную войну, то будут защищать свою родину , а не какие-то завоеванные в прошлом их царем дальние страны. В штабе Александра еще не представляли, чем могла обернуться подобная война — этот недостаток фантазии потом сыграет с ними злую шутку.

Артабаз, Набарзан, Фратаферн, Автофрадат, Сатибарзан, Оксиарт, Абулит, Мазей — число персов, которым была оказана честь стать сатрапами Александра и быть включенными в его свиту, росло с каждым новым захватом. И не только их чужеземные имена резали ухо македонским аристократам. Они были вынуждены стать товарищами по оружию с теми, кто еще совсем недавно был их смертельным врагом, которым еще и теперь было за что мстить, которых нужно было не только разбить, но и казнить. А теперь следовало скрывать свое презрение и даже оказывать им почести. Те, кто, будучи побежденным, не мог иметь никаких прав — таков был извечный обычай, уравнивались отныне в правах с победителями.