Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Трудно вообразить себе, что здесь, в тысячах километров от Эгейского моря, могла звучать греческая речь. Что горожане посещали театры, вместе с уроженцами Гидросии, Персиды, Бактрии, Сузианы смотрели и переживали трагедии Софокла, спорили на агоре о Сократе, восхищались в акрополе копиями произведений Лисиппа, упражнялись в борьбе в палестрах, участвовали на стадионе в гимнастических состязаниях и ломали голову над изречениями Семи Мудрецов, увековеченными на стене Дельфийского святилища.

Города, основанные Александром, были не просто военными форпостами на внешних рубежах, как считалось прежде. Раскопки последних десятилетий подтвердили, что построены они были по образу и подобию тех, например, что были возведены ионийцами на побережье Малой Азии. «Чем глубже мы вгрызаемся в землю, тем больше все начинает выглядеть по-гречески», — признавался один из археологов. Почти все города, за редким исключением, действительно были небольшими полисами. В Александрии, основанной в Согдиане, была обнаружена мраморная доска с одной из дельфийских мудростей: «В детстве будь пристоен, в юности сдержан, в зрелости справедлив, в старости мудр, а умирая, не убоись боли».

Спустя два века после смерти Александра основанные им города были захвачены парфянами и кочевниками Центральной Азии, конституции полисов упразднены, должностные лица смещены со своих постов, народные собрания отменены. Его империя распалась, однако греческая культура пережила ее распад.

В конце 218 года до н. э. карфагенский полководец Ганнибал, чья армия насчитывала 50.000 пехотинцев, приблизительно 90.000 конников и 37 боевых слонов, перешел Альпы и ворвался в Северную Италию. Тем самым он, по мнению его современников, совершил то, на что до сих пор никто не мог отважиться: преодолел с войском занесенные глубоким снегом горы. Вечная слава и восхищение народа были ему обеспечены, а о паническом ужасе римлян напоминают крылатые слова: « Hannibal adportasn » [16] « Hannibal ad portas!» ( лат .) — «Ганнибал у ворот!» ( прим. ред .). . То, что во время этого перехода он потерял половину своего войска и большую часть боевых слонов, было уже не суть важно. Кажется, забыли и о том, что еще за сто лет до Ганнибала другой армии уже удавалось преодолеть горный массив, который со своими двадцатью семитысячными вершинами заставляет даже Альпы выглядеть какими-то жалкими сопками. Речь идет о Гиндукуше, «убийце индийцев», как его называют, поскольку на его перевалах нашли смерть большинство доставляемых из Индии рабынь.

Между тем армия Александра возросла и насчитывала уже 45.000 человек. Это произошло за счет набранных в Македонии новобранцев, наемников из Греции и местного контингента. Вместе с 32.000 солдат царь предпринял марш через перевал Чавак, расположенный на высоте 3.548 метров. И у него тоже были слоны, однако он предусмотрительно оставил их в Арахозии, в основанной им Александрии. Было лишь начало года, шел сильный снег, и солдаты впервые поняли, что он может ослепить. От холода они тоже почти не были защищены. И если кто-то отмораживал ноги, то ослиная моча их не вылечивала. Иногда помогало козье сало, которое втирали в ноги перед тем, как отправиться в путь. Однако вскоре и оно кончилось. Животные, навьюченные продовольствием, скользили по снегу, хотя копыта их были обернуты соломой, и срывались вниз. До подков тогда еще не додумались. От холода голод становился непереносимым. Солдаты замерзали в своих палатках, теряли ориентировку в тумане, а заблудиться в этих условиях означало смерть. Приходилось забивать мулов и сразу же съедать сырое мясо, поскольку разводить костры, чтобы жарить его, было не из чего — на такой высоте деревья не растут. Окровавленные куски сдабривали соком фисташков, чтобы побороть отвращение.

Когда туман в конце концов поднимался и густая облачность рассеивалась, горы, вероятно, представляли собой великолепное зрелище. «Тонкая пурпурная пелена всякий день тянулась по небу с востока. Облака вспыхивали кроваво-красным, покрытые снегом вершины тоже слегка алели, и меня стала охватывать глубокая и неизъяснимая печаль», — так романтически-мечтательно описывает горный пейзаж немецкий путешественник-исследователь Эмиль Тринклер в своих путевых заметках «Сквозь сердце Афганистана». Вряд ли приходится предполагать, что солдаты Александра испытывали сходные чувства. Они думали лишь о том, как бы укрыться где-нибудь, в какой-нибудь пещере, в которой обычно прятались местные жители, и раздобыть у них еды, но те даже и под пытками не желали сообщать, где находятся их съестные припасы. Когда по вечерам из чьей-нибудь кожаной палатки раздавался звук кифары и голос затягивал песню об отливающих серебром в лунном свете оливковых рощах Аттики, у многих на глаза невольно наворачивались слезы. И не только из-за тоски по дому, но и от невольно вызываемых песней воспоминаний о вкусе оливкового масла: именно его в этих дальних походах грекам постоянно и мучительно недоставало. В их письмах это словосочетание встречается, наверное, чаще всего. Изречение Софокла «Есть много великого на свете, но нет ничего величественнее человека» они давно переиначили, добавив: «…который обходится без оливкового масла».

Их точное местонахождение не мог с определенностью указать никто, поскольку карт местности они практически не имели. Но, во всяком случае, отсюда, с горных вершин, не было видно того, что обещал Аристотель: океана, у которого находится край света. Однако в один прекрасный день солдаты Александра все же узнали, где находятся. В лагерь явились взволнованные проводники из местных и заявили, что желают показать командирам нечто чрезвычайно важное, — такое, что компенсирует все невзгоды марша: скалу, к которой был прикован цепями Прометей. Когда прибыли в указанное место, то обнаружили так, к своему удивлению, орлиное гнездо, принадлежавшее, видимо, тому самому орлу, который ежедневно являлся к Прометею, чтобы терзать его печень (которая за ночь вырастала); кроме того, там лежали остатки цепей и были видны следы орлиный когтей. Прометей, один из титанов, похитил у Зевса огонь, который царь богов утаивал от людей, и был за это наказан. Его муки длились до того дня, пока не появился Геракл и не выпустил стрелу, которая разбила оковы. Согласно мифологии, эта драма разыгралась на Кавказе . И они находились теперь именно там, рассуждали военачальники, да и сам Александр, будучи потомком Геракла, готов был уверовать в это.

Что же, именем Зевса, искал Александр здесь, в богом покинутом краю голодных степей и солончаковых пустынь, где свирепствовали песчаные бури, раскаленного зноя дней и ледяного холода ночей, мириадов мух, колодцев с протухшей водой, — в краю, постоянно подвергавшемся опустошительным набегам полудиких племен кочевников, населенном людьми, скармливавшими своих умерших коршунам, обрекавшими на погибель своих стариков? Возможно, подобные вопросы и могли задать себе его воины, когда им удалось осилить это тяжкое восхождение, отнявшее их силы практически полностью, без остатка. И при этом они имели право вознести хвалу богам за то, что Бесс не использовал свой шанс и не напал на них именно сейчас, когда сами они и их кони едва не падали от усталости, когда дух их предводителей был окончательно сломлен. Он искал удовлетворения в том, что, спустившись с гор, предавал огню селения в долинах, вытаптывал урожай на полях, валил фруктовые деревья, отравлял колодцы, угонял скот.