Эдмон Фараль - Повседневная жизнь в эпоху Людовика Святого

А когда после девятого часа (то есть трех часов дня) наступает время ужина и на стол подают кушанья, они садятся особняком, держась в сторонке от разборчивых; им нужна пища более плотная, чем другим, и они поглощают у себя в уголке без разбору быка с чесноком и кислым вином, жирных гусят, хлебный и молочный суп — не считая своей дичи.

Однако тот же поэт, который высмеивает охотников и издевается над ними, славит тех рыцарей, что любят турниры. Турнир также дает для их крепких тел, хорошо упитанных и налитых силой, сопряженное с насилием развлечение, в котором многие находят и выгоду. То, что рассудительные люди думали об этих состязаниях, которые поначалу были полезны как тренировка для сражений в настоящей войне, а потом стали источником зол, не имевшим оправданий, один доминиканский проповедник середины XIII в. передает в таких словах [37] Humbert de Romains // Bibliotheca maxima patrum. T. XXV. P. 559. : «У турниров есть свойства совершенно предосудительные, свойства, которые можно терпеть, свойства, которые должно одобрять. К предосудительным свойствам следует причислить бессмысленную расточительность, проявляемую рыцарями при подготовке к турнирам: они разоряют враз и себя, и своих детей, и свой дом ради пустой славы и ради того, чтобы их провозгласили храбрецами и героями. Не говорю уж о тех, кто пользуется случаем выместить личную злобу и нарушает установленные правила боя, кто поднимает противников на смех, кто стремится блеснуть в глазах безумных женщин, которые присутствуют на этих сборищах, являющих собой картину столь же мало поучительную, как представления в языческих цирках. Еще можно допустить, чтобы рыцари вели меж собой благоразумную борьбу, имеющую единственной целью подготовку к войне. Но заслуга (то, что достойно похвалы) состоит в том, чтобы взаимно ободрять друг друга, как это практикуется, делать во имя Бога то, что долго делалось ради мирской суеты, то есть проявлять свою доблесть в борьбе с неверными или совершении иных великих подвигов».

Тем не менее корыстные льстецы считали нужным хвалить лишь роскошь и расточительность самых отчаянных турнирных бойцов. Тот же поэт [38] Жан Ренар. , который только что высмеивал охотников, делает своим героем неимущего рыцаря. Этот рыцарь, едва получив деньги, сорит ими, тратит все средства на роскошное оружие, а на турнире мечтает лишь о том, чтобы ослепить всех пышностью выезда, жизнью на широкую ногу в своей гостинице, могучими ударами, которые он нанесет в поединках, а взяв богатый выкуп за поверженных противников, — расточительностью по отношению к свите. О, турниры — великое дело! Даже бедные вавассоры [39] Вавассор — вассал, занимающий низшую ступень в феодальной иерархической лестнице. — Примеч. ред . , едва способные приобрести оружие и доспехи, мечтают о возможности принять в них участие. Те, кто к ним готовится, должны позаботиться о своей экипировке и экипировке свиты: они заблаговременно, сразу после объявления о предстоящем турнире и рассылки приглашений, заказывают у поставщиков оружия, живущих в прославленных и порой далеких городах, копья со щитками, гербовые щиты, доспехи для всадников и коней. Потом в городе, где назначена эта встреча, они резервируют самые престижные особняки. На щипце крыши дома, где остановился рыцарь, вывешивается его щит. Повсюду звучит музыка; по вечерам в освещенных домах, из окон которых льются целые потоки света, царит нескончаемое веселье, танцы и песни. После расселения начинаются торжественные выезды конных отрядов: всадники в роскошных облачениях, среди развернутых знамен, шелеста шелковых тканей и богатства меховых уборов, направляются обозревать будущее поле боя. Приходит день, и из сундуков с оружием, снятых с вьючных животных, вынимают кольчуги, кольчужные чулки, ремни и все необходимое для нарядной экипировки бойца. Во время боя зрители восхищаются толчеей на ристалище, мощными сшибками, красивыми ударами; слышны крики герольдов, объявляющих имена противников и ободряющих их; а сверху со своих трибун на эти подвиги смотрят дамы, завороженные зрелищем, — они, даже не желая этого, самим своим присутствием разжигают пыл вооруженных соперников. Если кому-то в такой схватке сильно достанется и он надолго выйдет из строя — удивляться не приходится. Но кто не готов начать все заново, едва придет в себя? И, надо думать, пристрастие к этой жестокой и блестящей игре многим представлялось опасным увлечением, коль скоро в 1261 г. король Франции, из раскаяния и от угрызений совести в тяжелое время [40] В 1261 г. Западной Европе начало угрожать нашествие татаро-монголов. На церковном соборе Людовик IX с клиром приняли ряд мер, чтобы Господь отвел опасность: молиться, не богохульствовать. В том числе были запрещены турниры. — Примеч. ред . , запретил турниры на два года.

Если стремиться к последовательности, следовало бы запретить не только это, но еще многие развлечения, пусть не столь шумные и не столь публичные, о которых речь пойдет в других местах.

Существовало столько видов духовных лиц, в иерархии белого духовенства насчитывалось столько степеней и должностей, а монахи делились на такое количество орденов, миссии которых были весьма различны, притом вступление в ряды прелатов, аббатов, священников и монахов определялось столь разнообразными правилами, что для того чтобы дать полную картину церковной жизни, даже за столь короткий период, потребовалось бы написать историю целого мира. От попытки описать ее на нескольких страницах придется отказаться: это значило бы изначально пойти на изложение неполных (зло меньшее) и неверных (зло большее) сведений. Тот, кому интересно, может пролистать многочисленные и объемные подборки текстов, где собрана разрозненная, хоть и интересная сама по себе информация, однако пусть будет осторожен и не принимает любое свидетельство за бесспорную истину.

В 1197 г. папа Целестин III наложил на королевство Францию интердикт, в 1200 г. папа Иннокентий III возобновил его [41] Thesaurus novus anecdotorum … Édition de Dom Edmond Martène. Lutetiae Parisiorum. 1717. T. IV. P. 147. . Сохранился текст этого приговора. Достаточно прочесть его и отметить все церковные акты, отправление которых он приостанавливал, чтобы получить представление о том, что являлось в глазах верующих основными функциями церкви: всегда открытый доступ в церковь, где постоянно поддерживают горение лампад, повседневные и праздничные службы, месса и проповедь, чтение канонических часов, крещение детей, очищение матерей после родов, соборование больных, благословение паломников, исповедание кающихся, причащение, раздача святой воды.

Но перечисления штатных функций клириков недостаточно, чтобы показать, если можно так выразиться, духовенство в действии. На картинах, набросанных моралистами того времени, мы увидим другие краски. Беда в том, что закон жанра, в котором работали эти авторы, предписывал систематическую критику всех сословий и взгляд на вещи с одной стороны — естественно, с худшей. Впрочем, осознав, что критичность здесь введена в принцип, при знакомстве с каждым автором надо еще разобраться, что по сути лежит в основе его суровости: расхожее мнение, литературная традиция, личное озлобление, предубежденность или какое-то пристрастие. Знакомиться с такими текстами нужно, но при этом следует понимать, что в них по разным причинам могут быть и умолчания, и перегибы.