Владислав Иноземцев - Бесконечная империя. Россия в поисках себя

Задача эта, однако, исключительно сложна. Россия в ее нынешнем виде остается слишком комплексной страной для того, чтобы надолго вернуться во времена Московской империи. Несмотря на ее пространственную ограниченность, в ней «зашиты» все политические и национальные противоречия прошлых империй. Попытки Москвы представить себя в качестве мощного экономического игрока и центра постимперской интеграционной консолидации, несомненно, столкнутся с тем, что экономически метрополия в невиданной ранее мере зависит от своей поселенческой колонии. Откровенная слабость социальной политики будет вызывать нарастающую эмиграцию, что не было свойственно прежним российским имперским структурам. В результате долгосрочные источники экономического роста и повышения качества жизни уже сейчас выглядят исчерпанными, а в перспективе ситуация станет еще более драматичной. Все это говорит о том, что нынешний политический режим и нынешняя экономическая система, сформировавшиеся в России, не являются некоей конечной точкой постсоветского (и тем более постимперского) транзита. Впереди нас ждет неминуемая дестабилизация с непредсказуемыми результатами.

Власть боится такого сценария развития событий, и причины этого вполне понятны. Мы хотели бы отметить, однако, что известна масса случаев того, когда в нашей стране интересы власти и интересы народа расходились кардинальным образом, — и потому мы не считаем, что благо имперской верхушки сегодня является благом для большей части населения страны. И поэтому когда нынешний имперский режим окажется на грани краха по причине своей собственной неэффективности, мы убеждены, что у россиян не будет никаких рациональных причин стремиться продлить его существование. Постимперский транзит после распада Советского Союза не получился, как не получилось формирование ни демократического федеративного государства, ни современного правового режима, ни эффективной рыночной экономики, основанной на частном предпринимательстве. Но, перефразируя классика, «жить в мире и быть свободным от мира нельзя», а время империй в глобальном масштабе давно прошло. И когда рухнет в той или иной форме и та последняя империя, в которой мы сейчас живем, нам или нашим детям следовало бы не оплакивать ее, а всячески содействовать становлению нового, постимперского и правового, государства — первого в тысячелетней истории России…

Любая книга — это своего рода небольшой отрезок пути в осмыслении того или иного явления, который приводит к несколько более полному его пониманию, но отнюдь не снимает всех вопросов, которые могут иметься у пытливого исследователя. Задачами ответственных перед собой и читателями авторов выступают как субординация фактов, позволяющая сделать некоторые новые выводы, так и постановка вопросов, на которые они не могут или не решаются дать ответ. Поэтому заключение мы хотим разделить на две части: обобщающую сказанное и ставящую вопросы для будущих исследований.

Основные итоги выглядят так. Россия, в которой мы сегодня живем, — уникальная с точки зрения ее имперского опыта страна. Ее исторический центр на протяжении столетий находился на далеких перифериях соответственно римско/византийской, монгольской и европейской цивилизаций, что, с одной стороны, открывало огромные возможности для плодотворных культурных, социальных и технологических заимствований, и с другой, порождало здоровое стремление к «выходу из тени» (в более грубом современном прочтении — «вставанию с колен») более могущественных и влиятельных соседей. Последнее обусловливало мотив для развития и конкуренции, а первое обеспечивало важное средство экономии сил, энергии и обогащения исторического опыта. В этой ситуации возвышение Московии было во многом предопределено. Ее развитие, превращение в Россию и масштабная экспансия были обусловлены тем, что страна оказалась на перекрестке культур и умело воспользовалась открывавшимися возможностями. При этом статус такого «перекрестка», постоянное пребывание в борьбе и соперничестве с соседями, а также доминирование религиозно-мессианского начала (крайне важного для сохранения идентичности страны) привели к тому, что Московия до начала своей масштабной пространственной экспансии не превратилась в национальное государство в европейском смысле этого слова и стала с первых самостоятельных шагов развиваться как империя par excellence .

Однако даже с учетом подобного старта далекая от европейских метрополий империя тем не менее развивалась, на первый взгляд, в унисон с эволюцией европейских имперских проектов Нового времени. Она направила поток «конкистадоров» и поселенцев на огромные малонаселенные просторы Евразии так же, как европейцы двинулись в Америки, основав там поселенческие колонии, весьма похожие на те, что появились в то же время в Западном полушарии. Позднее она практически полностью повторила опыт европейцев, организовав успешный захват значительных территорий к югу от своих исторических центров, покорив довольно многочисленные местные народы и установив над ними военный и политический контроль. Методы экспансии и завоеваний были сравнимы с теми, что использовались европейцами; сравнимыми оказались также и их результаты: поселенческие колонии были тесно интегрированы с метрополией и обеспечивали существенный экономический вклад в ее развитие; военным образом контролировавшиеся территории так и не стали цивилизационно близкими, требовали серьезных усилий по контролю над ними и приносили не слишком значительные экономические результаты, хотя геополитически были весьма важными для международного позиционирования империи и даже ее выживания в кризисные моменты истории.

Эти элементы сходства, особенно проявившиеся на относительно позднем этапе имперского строительства, в XIX–XX веках, привели к нарастанию в империи тех же противоречий, которые в конечном счете разрушили западноевропейские империи в 1940–1970-х гг. Несмотря на то, что в российском случае баланс в населении и экономической мощи между метрополией и военными possessions выглядел гораздо более основательным, чем у европейских империй, а Советский Союз предоставил колониальным территориям права чуть ли не бóльшие, чем отдельным частям метрополии, на фоне нарастания экономических проблем и при первой же попытке осуществить транзит от имперской модели управления к условно национальной немедленно возникли центробежные процессы, приведшие к быстрому распаду империи. В отличие от ситуации 1918–1922 гг., когда прежняя империя также рассыпалась за несколько месяцев, но затем была «пересобрана» большевиками, восстановление советской империи сегодня невозможно по целому ряду причин — от экономической деградации метрополии до наличия на ее границах новых мощных цивилизационных центров; от сформировавшейся за 30 лет национальной идентичности новых государств до отсутствия у России любых внятных идеологем, которые могли бы способствовать очередной реинтеграции. Объяснение краха СССР продолжением процесса деколонизации представляется нам важным новым элементом осмысления истории конца ХХ века, предложенным в этой книге.