Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Со станции Колосовка, где остановился штаб, Милуша поехала домой – теперь я уже знал, что наш путь отступления лежит не на Крым, а на Одессу, и мог на время расстаться с женою, чтобы она все приготовила для дальнейшего следования со мною: было несомненно, что Одессы мы не удержим.

Первоначальная директива генералу Бредову, полученная, когда мы были на линии Знаменка – Голта, предусматривала отход нашей армии в Крым. Но непредвиденно быстрое продвижение красных к востоку от Днепра сделало невозможным наше отступление на полуостров. На этом пострадали наши бедные гвардейцы, предусмотрительно накопившие бриллиантовый фонд на случай ухода за границу; в Крыму очутились полковые базы с заграничным фондом, но без полков, а полки пошли за границу в Польшу без фонда.

Приказ переложить свои коммуникации с херсонского пути на одесский путь был выполнен командиром II армейского корпуса генералом Промтовым буквально – его штабной поезд пошел от Знаменки на Вознесенск и остановился рядом с нашим поездом на ст. Колосовка, войска же II корпуса продолжали у Кривого Рога и Долинской прикрывать Херсон и Николаев. Штаб II корпуса лишился контакта с войсками. Когда противник отбросил левый фланг корпуса от Долинской на юг, штаб корпуса из своего далека не установил, что удар был нанесен красным отрядом, подошедшим к Долинской не с севера, а с востока и продолжившим движение на запад от Долинской. Этот отряд неожиданно оказался у Вознесенска, занял город и переправу и частично уничтожил обозы дивизий нашей армии. Последняя стояла к югу от линии Елисаветград – Голта, и потеря Вознесенска ставила ее в тяжелое положение. Генерал Бредов принял быстрые меры, и красные были с тяжелыми потерями изгнаны из города и бежали за Ингул.

Генерал Промтов, командир корпуса, был отличным артиллеристом; он мог, пожалуй, быть хорошим командиром корпуса в нормальных условиях, хотя и был скорее бюрократом, нежели полководцем; но Гражданская война требовала от командиров некоторого авантюризма. Этого в генерале Промтове не было. Генерал Бредов никак не мог побудить генерала Промтова перевести свой штаб в Николаев – чтобы править лошадьми, надо сидеть позади лошадей, а не на соседней повозке. В конце концов войска II корпуса, сдав 29 января [1727]Херсон и Николаев, приблизились к своему командиру корпуса и управление стало нормальным.

В составе II корпуса были и отличные войска, как, например, 11-я (?) пехотная дивизия генерала Шевченко [1728], но была и казачья конная бригада генерала Склярова [1729]. Не помню сейчас, какая войсковая часть проявила неустойчивость, но преждевременное оставление Одессы было вызвано прорывом фронта II корпуса, который имел 3 естественные оборонительные линии – берег Буга, Тилигульский лиман и Березанский [1730]лиман. Гораздо труднее была задача дивизий, прикрывавших Одессу с севера, – между железными дорогами на Вознесенск и на Слободку не было рубежей, перпендикулярных направлению вражеского наступления, но они все же удержали свои позиции.

Не приходится удивляться тому, что войска, за 60 дней отступившие на 400 верст, понизились в своих боевых качествах. Во время нашей стоянки на ст. Колосовка наблюдалось движение ненормально большого числа одиночных воинов в тыл, в Одессу. В те дни генерал Бредов находился в Одессе, совещаясь с генералом Шиллингом, армией же командовал полковник Штейфон. С решимостью, ему свойственной, он попытался пресечь эту утечку бойцов – на дорогах были поставлены конные заставы, а на станции Колосовка образован военно-полевой суд. Из первого поезда, пришедшего с севера, было высажено человек 20, не имевших документов, оправдывавших их поездку. Полковник Штейфон приказал мне отобрать двух для предания их суду. Я остановил свой выбор на пожилом вахмистре и молодом пьяном офицере. Суд приговорил их к смертной казни. Их повели на расстрел, но в последний момент казнь была отменена. Эта острастка подействовала – число дезертиров уменьшилось (или они избрали дороги, нами не контролируемые).

Подле станции были арестованы два «чобана» (пастуха), гнавших овец в Одессу на продажу. В них заподозрили большевицких агентов, что, возможно, не было ошибкою: при них были найдены огромные суммы денег. Полевой суд счел эту улику и признание арестованных достаточным основанием для смертного приговора. Несчастные были повешены на фонарных столбах на перроне. Такими казнями ничего не достигалось. Если есть аппарат сыска и следствия или если полевой суд осуждает захваченных на месте преступления, то казнь удовлетворяет добронамеренных и устрашает злонамеренных; если казни выполняются в порядке массового террора, то они и истребляют многих из тех, кого власть хочет истребить, и устрашают того, кого власть хочет устрашить; но казнь двух случайно взятых чобанов бессмысленна. Кстати, после казни писаря штаба разделили между собой 200 тысяч рублей, найденных у пастухов; это – тоже маленький штришок к рисунку, изображающему упадок нравов, усиливавшийся по мере приближения конца Гражданской войны.

В Одессе никто не сомневался, что приближается если не конец войны, то конец Одессы. Все, что могло, бежало за границу. Уезжавшие платили огромные деньги за бриллианты и иностранную валюту. В городе острили: у нас остался один лишь Шиллинг, да и тот со Штемпелем [1731](генерал Штемпель был одесским градоначальником). Каковы были административные способности генерала Шиллинга, главнокомандующего и главноначальствующего в Одесской области, я не знаю, но что он не был полководцем, сужу по тому прискорбному факту, что он из Одессы уехал в Крым, вместо того чтобы разделить участь своих войск. Вызвав к себе генерала Бредова, он ему сказал, что передает ему командование и приказывает отходить на Румынию. На вопрос, пропустит ли нас румынское правительство на свою территорию, он ответил, что Бухарест предуведомлен о нашем намерении интернироваться и что неполучение отказа от румынского правительства надо понимать как его согласие.

Наш поезд перешел из Колосовки на ст. Одесса-малая, а потом на ст. Одесса-главная. Генерал Бредов и полковник Штейфон целые дни проводили в городе, разбираясь в административном наследстве генерала Шиллинга и в эвакуационном хаосе; на мне же лежала вся оперативная работа – армия должна была возможно дольше удерживать подступы к Одессе, чтобы дать время для вывоза морем тысяч и тысяч людей. Но войска генерала Промтова как покатились от Долинской, так и не задержались до самой Одессы. Не завершив эвакуации, генерал Бредов был вынужден отдать приказ об отходе на румынскую границу (в те дни этой границею был Днестр, потому что Румыния присоединила к себе Бессарабию).