Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Так было на фронте. Что же касается тыла от Урала до Байкала, то там сгруппировались остатки левого крыла бывшего чехо-русского военного блока: чехо-войска и эсеры, открывшие враждебные действия против диктатуры Верховного Правления адмирала Колчака» [847]. Разумеется, при столь разнородном составе и наличии внутренних противоречий боевой дух колчаковских войск также оставлял желать много лучшего.

Генералы Щепихин, Пепеляев и др. отмечали безразличие населения к делу возрождения России, которое влияло и на моральный дух войск. По мнению Пепеляева, «настала такая минута, когда не знаешь, что будет завтра, не будут ли части сдаваться в плен целиком. Должен быть какой-то перелом, новый взрыв патриотизма, без которого мы все погибнем» [848]. Но перелома не случилось.

Весеннее наступление колчаковских армий началось в марте 1919 г. на фронте Западной армии. Конечной целью наступления являлось занятие Москвы, но намеченный план взаимодействия армий при наступлении был сорван практически сразу, а плана действий за Волгой не существовало вовсе [849]. В то же время предполагалось, что основное сопротивление красные будут оказывать у Симбирска и Самары [850].

Сюрреализм затевавшейся наступательной авантюры подкрепляется делопроизводственной документацией белых. Чего стоит указание из журнала военных действий Сибирской армии, в котором накануне наступления, 28 февраля, отмечалось, что в резерве армии нет ни одного батальона, левый фланг армии в поставленных задачах не совпадает с разграничительной линией между Сибирской и Западной армиями, а между двумя армиями имеется разрыв, пользуясь которым красные могут беспрепятственно наступать [851].

Еще удивительнее то, что в начале наступления, 4 марта 1919 г., части III Степного корпуса Сибирской армии по причине недостатка патронов были вынуждены оставить ряд пунктов с большими потерями [852]. Похожая ситуация сложилась и в Средне-Сибирском корпусе, где не хватало патронов и снарядов. Перейдя в наступление, части Средне-Сибирского корпуса 5 марта 1919 г. всюду встречали укрепленные позиции и превосходящие части красных, причем превосходство противника ощущалось во всем – в артиллерии, боеприпасах и даже в коннице [853], несмотря на то, что казачество выступало на стороне белых. По донесению командира Средне-Сибирского корпуса, начавшееся наступление встретило «небывалое до сих пор сопротивление красных, которые переходят сами в контратаки. Артиллерия противника и пулеметы наносят нам громадные потери. Барабинский полк за день боя под заводом Андреевским потерял всех пулеметчиков и во многих ротах всех офицеров… С офицерами дело критически. Длина фронта невозможна. Прошу два миллиона патронов и обеспечение левого фланга быстрым выдвижением частей третьего корпуса…» [854]Подобные коллизии в первые же дни наступления отнюдь не свидетельствуют в пользу подготовленности операции.

В журнале военных действий Сибирской армии 6 марта отмечалось, что армия перешла в наступление по всему фронту, но «противник по всей линии оказывает упорное сопротивление и развивает ураганный артиллерийский, пулеметный и винтовочный огонь» [855].

С самого начала наступление развивалось не по намеченному плану. Некоторые наиболее вопиющие ошибки и дезорганизация в управлении войсками были очевидны даже простым офицерам и солдатам и подрывали их веру в командование. Это и не удивительно, если учесть, что даже не во всех корпусных штабах было известно о замысле предстоявшего наступления [856]. Части Западной армии влезли в полосу наступления Сибирской армии, причем подразделения двух армий отказывались помогать друг другу – сразу наметилась проблема плохого взаимодействия соседних армий, усугублявшегося соперничеством военачальников. Командующий Отдельной Оренбургской армией генерал А.И. Дутов в ответ на просьбы о присылке двух казачьих полков в Сибирскую армию потребовал взамен хорошо вооруженный пехотный полк с пулеметами [857], то есть фактически вместо помощи начал торговаться.

В первые же дни наступления Сибирская армия стала нести тяжелые потери. Командир Сводного корпуса в начале марта ходатайствовал об отводе в тыл 3-й Иркутской дивизии ввиду того, что «дивизия имеет в полках по сто – сто пятьдесят штыков, совершенно изнуренных, раздетых, отупевших от бессменной шестимесячной работы на фронте, пулеметы не действуют ввиду выбытия из строя номеров, команд разведчиков и лыжников нет» [858]. На смену 9 марта была выдвинута 7-я Сибирская дивизия. По причине острой нехватки боеприпасов войскам приходилось ходить в штыковые атаки.

Первоначально белые действовали довольно успешно. На фронте правофланговой Сибирской армии 7 марта был взят Оханск, на следующий день – Оса. 13 марта белыми была взята Уфа, причем, по некоторым данным, в плен тогда едва не попал сам председатель РВСР Л.Д. Троцкий. Уже 17 марта лыжники Сибирской армии установили связь с Северным фронтом белых в Усть-Цильме [859]. Наконец, 18 марта на левом фланге Восточного фронта началось одновременное наступление частей Южной группы Западной армии и Отдельной Оренбургской армии, которые к двадцатым числам апреля вышли на подступы к Оренбургу, но увязли в попытках овладеть городом. 22 марта Западная армия заняла Мензелинск, 5 апреля – Стерлитамак, 7 апреля – Белебей, 10 апреля – Бугульму и 15 апреля – Бугуруслан. Сибирская и Западная армии нанесли тяжелые удары по 2-й и 5-й армиям красных.

В сложившейся ситуации белым важно было, не теряя соприкосновения с противником, энергично преследовать его, чтобы до вскрытия рек овладеть стратегически важными пунктами, начался так называемый бег к Волге. Однако опередить весеннюю распутицу не удалось. Левый фланг Сибирской армии тормозил наступление на Сарапул, занятый лишь 10 апреля, 7 апреля был взят Воткинск, 13-го – Ижевск, а затем войска двинулись на Казань, Вятку и Котлас, 4 мая была взята Елабуга, а войска вышли к реке Вятке. После этого командующий Северной группой Сибирской армии сообщил, что по условиям местности, при том, что войска не были полностью вооружены, а коммуникационная дорога еще не была организована, он не мог перейти в наступление ранее 20 мая [860]. Фактически две недели в условиях пробуксовки наступления и отхода соседней Западной армии Северная группа Сибирской армии не вела активных действий.

Тупиковая для белых ситуация сложилась к маю и на крайнем левом фланге колчаковского фронта – в районе Оренбурга. Фактически весь левый фланг белых к югу от района Челябинска не имел железнодорожной связи с Сибирью из-за недостроенной ветки. К Оренбургу оказались прикованы главные силы Отдельной Оренбургской армии (два корпуса) и корпус из состава Южной группы Западной армии. Корпуса белых не имели сил для штурма города, были плохо обеспечены боеприпасами, не имели необходимых технических средств, а плохая связь и разлив рек не позволяли наладить взаимодействие. На этом участке фронта белые не смогли полностью сковать силы 1-й советской армии [861]. Кроме того, часть Отдельной Оренбургской армии должна была сдерживать красных в Туркестане. Таким образом, силы, имевшиеся на флангах колчаковского фронта, в мае оказались, по сути, выведены из активной борьбы.