Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Основные события развернулись на центральном участке фронта. Здесь для белых сложилась тяжелая ситуация. При отсутствии координации действий Западной армии с соседями фланги этой главной колчаковской армии оказались необеспеченными, фронт пришлось растягивать на 400 км, что вело к ослаблению сил, тылы при наступлении отстали, а снабжение налажено не было, не приходилось рассчитывать и на резервы, ситуация усугублялась противоречиями в командном составе, а перегруппировки осложнялись распутицей.

Еще 5 марта 1919 г. красными была образована Южная группа Восточного фронта под командованием М.В. Фрунзе, 10 апреля она была реорганизована и включала силы 1, 4, 5-й и Туркестанской армий. Удар по колчаковским войскам должна была нанести мощная группировка общей численностью около 42 тысяч штыков и сабель. С 28 апреля группа перешла в контрнаступление, лишившее Колчака шансов на победу. Уже 4 мая красные взяли Бугуруслан и Чистополь, 13 мая – Бугульму, 17 мая – Белебей, 24 мая белые оставили Стерлитамак, 26 мая красные вступили в Елабугу, 2 июня – в Сарапул, 7-го – в Ижевск. Как отмечали очевидцы, в середине мая красные на фронте Сибирской армии вели наступление густыми колоннами [862]. Контраст с малочисленными белыми формированиями, видимо, был ощутимым, а у командира VIII армейского корпуса Сибирской армии не было сил для парирования удара красных.

20 мая в наступление на Вятку, наконец, перешла Северная группа Сибирской армии, занявшая 2 июня Глазов, но этот успех носил лишь частный характер и не сказался на положении фронта, и прежде всего начавшей отступление Западной армии. Начальник штаба III Степного корпуса доносил 6 июня, что «после оставления нами Сарапуля, находясь все время на фронте и имея непосредственное соприкосновение с полками и дивизиями, он считает долгом доложить, что корпус ведет слишком неравные тяжелые бои, это сплошное геройство, полки, неся громадные потери до половины своего состава, морально поддерживаются своими славными делами и уступают слишком дорого каждую пядь земли… Корпус будет драться, и если надо, то он весь погибнет» [863]. В журнале военных действий Сибирской армии отмечалось, что наступающие красные нередко доводили обстрел до ураганного огня [864]. По всей видимости, ответить тем же белые не могли. Для выправления ситуации на фронте Гайда не останавливался перед суровыми приказами. Впрочем, не все они свидетельствовали о трезвом взгляде командующего армией на ситуацию. Так, Гайда угрожал отправить личный состав 1-й кавалерийской дивизии, которая действовала вяло и нерешительно, нести ординарческую службу [865]. Подобные абсурдные угрозы высказывались в обстановке отсутствия каких бы то ни было резервов.

В приказе по войскам временно ему подчиненной Западной армии Гайда во многом справедливо отмечал, что армия отступает без должного сопротивления, «в некоторых частях Западной армии появились перебежчики, убийства офицеров и даже случаи насильственного увода офицеров к красным. В частях тыла возрастают случаи пьянства. Появление в разных районах вооруженных шаек из местных большевиков и дезертиров, которые терроризируют население, и большое явление самосуда. Командный состав растерялся. Явлением всего этого считаю виновным командный состав, который слишком далеко стоит от своих подчиненных, а во время боев находится слишком далеко от своих частей. Начальники частей и интендантство не заботятся о регулярном снабжении частей продовольствием, так что есть случаи, что в некоторых частях люди по несколько дней не получали хлеба и горячей пищи. Командиры полков и начальники дивизий дают неправильные и неточные сведения о составе своих частей, именно штыков, пулеметов, орудий и т. д., а также доносят о тяжелых боях и больших потерях, но на самом деле не существующих. Некоторые начальники при малейших опасностях уходят со своими штабами, причем вызывают панику у подчиненных. Самая главная вина командного состава та, что он в бою не принимает решительных мер к солдатам, не исполняющим приказания и бегущим с фронта» [866]. Однако такой приказ стороннего начальника не принес пользы, а лишь глубоко оскорбил командный состав Западной армии [867], усугубив прежнюю конфронтацию командования двух армий. 9 июня белыми оставлена Уфа, 11 июня – Воткинск, а 13-го – Глазов, поскольку его удержание уже не имело смысла.

По итогам операции генерал А.Н. Пепеляев, командовавший в период наступления Северной группой Сибирской армии, 21 июня 1919 г. писал своему начальнику – командующему Сибирской армией Р. Гайде: «Ставка легкомысленно пустила на убой десятки тысяч людей» [868].

Вскоре белые утратили практически всю территорию, которой овладели в период наступления, и откатились за Урал, а затем были вынуждены отступать в суровых условиях по Сибири и Туркестану, претерпевая чудовищные лишения, на которые их обрекли недальновидность и неспособность собственного руководства.

Какими бы ни были способности военачальников, без войск они ничего сделать не могут. При отсутствии резервов для развития успеха операция может привести лишь к провалу и напрасной гибели людей, что и произошло с колчаковскими войсками весной – летом 1919 г.

Проблема резервов была одной из наиболее болезненных для белых и явилась тем краеугольным камнем, который не позволил им добиться успеха. В мемуарах генерала К.В. Сахарова применительно к маю 1919 г. проскальзывает такая фраза: «Нечего было и думать о посылке на фронт на смену и поддержку выдохшимся бойцам свежих частей» [869]. Фактически наступление Колчака, так же, как и наступление Деникина, началось и развивалось при почти полном отсутствии каких-либо резервов, что не могло не привести к катастрофе. Расчеты белых стратегов основывались, по всей видимости, на постепенном сжатии кольца фронтов вокруг Советской России и сокращении за счет этого собственной линии фронта. При этом освобождались новые территории, на которых было возможно мобилизовать пополнения, и высвобождались собственные войска. Однако для такого развития событий требовалось хотя бы выйти на линию Волги и закрепиться на ней, чего колчаковцам сделать так и не удалось.

Операция началась в канун весенней распутицы, и очень скоро малочисленные части белых оказались на несколько недель оторваны от тылов (это произошло как в Западной, так и в Отдельной Оренбургской армиях), не налаженных и ранее, а теперь вообще отсутствовавших. М.В. Фрунзе справедливо полагал, что распутица должна будет стать союзником красных [870]. И действительно, в результате разлива рек не могли двигаться вперед не только артиллерия и обозы, но и пехота, которая поначалу была вынуждена пользоваться «утренниками» (утренними морозами), а с потеплением перестала иметь и такую возможность; были случаи, когда всадники тонули вместе с лошадьми. Части корпусов вследствие разлива рек разъединялись, не могли действовать скоординированно, теряли связь между собой. Движение в таких условиях даже вне боевой обстановки утомляло войска.