Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

Два варианта отрывка с упоминанием Городца встречаются в опубликованных списках Никоновской летописи. «Повесть о нашествии Батыя» носит здесь составной характер, попеременно следуя то Новгородской, то Лаврентьевской версии, что отражает многообразие источников, имевшихся в распоряжении составителей Никоновской летописи [87]. В списке Оболенского, признаваемом ныне за оригинал Никоновской летописи, и в восходящих к нему списках читается следующий текст: «Татарове же оттуду разсыпашася по всеи земли: инии взяша Ростовъ, а инии Ярославль, и сына Ярославля убиша, а инии взяша Городецъ, и по Волзѣ вся грады поплѣниша и до Галича Мерскаго, а инии взяша Юрьевъ, и Переяславль, и Дмитровъ, и Тферь, и Кашинъ, и Волокъ, и Коснятинъ, и вся поплѣниша даже и до Торжъку, и нѣсть нигдѣ же мѣста, гдѣ не воеваша, и взяша во единъ февраль мѣсяць 14 градовъ» [88]. Позднее происхождение этого текста выдают, во-первых, слова «взяша Ростов и Ярославль» (в древних сводах — «поидоша к Ростову и Ярославлю»), а во-вторых, указание на Ярославль как место гибели «сына Ярославля» [89]. Недостоверно и упоминание Коснятина в перечне взятых городов (Новгородская версия, к которой восходит приведенный в Никоновской перечень, не называет этот город). Текст, читающийся в Толстовском списке Никоновской летописи [90], восходит к Московскому великокняжескому летописному своду 1479 г.; разночтения между ними несущественные.

Обе версии Никоновской летописи были использованы В.Н. Татищевым при написании «Истории Российской». Об этом наглядно свидетельствует приведенный им перечень городов, захваченных татарами в феврале 1238 г.: «Татарове же по взятии Владимира разсыпашася по всей земли, инии взяша Переяславль, Юриев, Дмитров, Волок, Тверь. Ту убиша сына Ярославля. А в другой стороне взяша Городец, Кострому, Ростов, Ярославль, Углич, Кашин и попустошиша всю землю до Галича Меряского и Торжка. В един февраль взяша 14 городов» [91].

Своды так называемой «новгородско-софийской группы» — Новгородская IV и Софийская I, а также Новгородская Карамзинская и Московско-Академическая летописи — обнаруживают в рассматриваемом фрагменте о захвате татарами городов небольшое, но примечательное разночтение с текстом рассмотренных выше летописных памятников. При этом редакция «Повести о нашествии Батыя» в Софийской I летописи та же, что и в Московских великокняжеских сводах 1479 г. и кон. XV в., но интересующий нас фрагмент читается в Софийской I летописи старшего извода так: «И поидоша на великаго князя Юрья оттолѣ, овии же поидоша къ Ростову, а инии же къ Ярославлю, а инии на Волгу и на Городець, и тѣ поплениша все по Волзѣ и до Галича Володимерьскаго [выделено нами. — Б.П .], а инии идоша къ Переяславлю и тотъ градъ взяша, оттолѣ ту страну и городы мнозии поплѣниша: Юрьевъ, Дмитровъ, Волокъ, Тферь, ту же и сынъ Ярославль убиша. И до Торьжьку нѣсть мѣста, гдѣ же не воеваша. И на всеи Ростовьскои и Суждальскои земли взяша городовъ 14, опрочѣ слободъ и погостовъ, в одинъ месяцъ февраль кончевающуюся лѣту 45…» [92]. Эта же особенность — чтение «до Галича Володимерского» — есть и в летописи Московско-Академической. При этом раздел данного памятника, охватывающий статьи под 6713 (1205) — 6746 (1238) гг., практически совпадает с Софийской I и может рассматриваться как «Академический список Софийской I летописи» [93]. К тому же источнику восходит и «Повесть о нашествии Батыя» в составе Вологодско-Пермской летописи, отразившей Московский великокняжеский свод 1472 г.; отрывок с упоминанием Городца читается здесь аналогично Софийской I [94].

Несколько иная композиция повести в составе Новгородской IV: например, о воеводстве Жирослава Михайловича здесь сказано после описания осады и штурма Владимира и перечня захваченных городов (в редакции Софийской I о воеводстве Жирослава говорится до описания захвата Владимира), но это не повлияло на чтение интересующего нас фрагмента [95]. К Новгородской IV восходит текст «Повести о нашествии Батыя» в составе так называемой «Белорусской I летописи», сохранившийся в летописи Никифоровской (в близкой к ней Супрасльской летописи лакуна из-за утраты листов). Но книжники Великого княжества Литовского сильно сократили летописный текст о событиях 1237–1238 гг., в результате чего исчезло характерное чтение «Володимерского» (применительно к Галичу), так что о зависимости текста от Новгородской IV можно судить только по композиционным особенностям повести. Интересующий нас фрагмент с упоминанием Городца читается в Никифоровской летописи так: «И поидоша к Ростову, и к Ярославлю, и на Влъгу, и на Городець, и то все плѣниша и до Галича, и сътвориша им тако, яко и сему [Владимиру. — Б.П .]» [96].

Именование Галича «Владимирским» следует считать все же искажением первичного чтения — «Галича Мерьскаго», которое характерно для более ранней Лаврентьевской летописи и многих других памятников владимирского и московского летописания. В остальном небольшой фрагмент, упоминающий нападение татар в 1238 г. на Городец и русское Поволжье, в летописях «новгородско-софийской группы» не отличается от Лаврентьевской версии этих событий.

Оригинальное сочетание Новгородской и Лаврентьевской версий «Повести о нашествии Батыя» представляет собой текст в составе Тверского летописного сборника [97]. Разорение монголами Рязанской земли здесь изложено по Новгородской I летописи [98]; в рассказе об осаде Владимира-на-Клязьме редактор следует Лаврентьевской версии событий, не обнаруживая, однако, буквальных заимствований из известных летописных сводов; взятие Торжка и разведка Дорожа излагаются по Новгородской версии, а затем редактор опять следует Лаврентьевской версии повести. Фрагмент о нападении татар на города Ростово-Суздальской земли читается в Тверском сборнике так: «И оттолѣ разсыпашася Татарове по всей земли той, къ Ростову, иные по великомъ князи погнаша на Ярославль и на Городецъ, и по Волзѣ вся грады поплѣниша и до Галича Мерскаго; а инии кь Юриеву и кь Переяславлю и кь Дмитрову, и тѣхъ взяша; а инии Тфѣрь шедше взяша, въ ней же сына Ярославля убиша, и вся грады поимаша по Ростовской земли и по Суздалской въ единъ мѣсяць февраль, нѣсть же мѣсто и до Торжьку, иде же не быша» [99]. Источник данной версии анализируемого отрывка определить трудно: появление Дмитрова в перечне городов, подвергшихся нападению в феврале 1238 г., в сочетании с остальными признаками, вроде бы указывает на зависимость от Московского великокняжеского свода 1479 г. (или его неизвестного протографа).

Неожиданное сходство с текстом Тверского сборника обнаруживает Холмогорская летопись, в которой «Повесть о нашествии Батыя» несколько сокращена. Отрывок с упоминанием Городца читается в Холмогорской практически так же, как и в Тверском сборнике, но с единственным существенным разночтением: «А оттоле разсыпашася татари по всей земли той, к Ростову и Ярославлю, и на Городец, и по Волзе вся грады поплениша, и до Галича Володимерскаго, а инии к Юрьеву, и к Переяславлю, и к Дмитрову, и тех взяша, а инии Тверь, шедше, взяша, в ней же сына Ярославля убиша» [100]. Чтение «Галича Володимерскаго» вместо «Галича Мерскаго», как в Тверском и большинстве сводов, объясняется, вероятнее всего, воздействием летописи типа Софийской I; на это же, по-видимому, указывает отнесение повести к 6745 г. (в Тверском сборнике она помещена под 6746 г.). Следы влияния Софийской I на данный отрывок Холмогорской позволяют предполагать контаминированность текста повести в Холмогорской летописи: редакторы последней, переписывая повесть по своду типа Тверского сборника, сверялись и с другим источником — летописью типа Софийской I. Нельзя, впрочем, исключить и другое объяснение: редактор XVI в. мог не понять исчезнувшее к тому времени географическое уточнение «Мерскаго» и самостоятельно заменить его более привычным «Володимерскаго» (ведь и в летописях «новгородско-софийской группы» когда-то произошло нечто подобное). Но, как бы то ни было, первичность Тверского сборника (или его протографа) по отношению к Холмогорской летописи не вызывает сомнений.