Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

Положение изменилось после смерти Ярослава Ярославича на пути «ис Татар» и вокняжения на «великом столе» Василия «меншего» в 1272 г. [312] Василий Ярославич в представлении современников по родовому счету имел больше прав на великое княжение, чем его племянники Александровичи. Примечательно, что, сообщая под 6779 г. о поездке «в Татары» русских князей, летописец приводит их имена в следующем порядке: «Ярославъ, Василии [Ярославич, т. к. строкой выше сообщено о смерти Василия Александровича. — Б.П .], Дмитрии» [313]. Но по возрасту Василий «менший», родившийся в 1241 г. [314], реально мог быть старше Дмитрия Александровича (дата рождения которого неизвестна) всего лет на десять. И если поставление на «великий стол» Ярослава Ярославича Александр наверняка предусмотрел в духовной грамоте (из-за юного возраста своих сыновей, которым надлежало получить уделы), то в отношении «мѣзиного» Василия такое поставление в обход Александровичей духовная грамота могла и не предусматривать. Во всяком случае, Дмитрий Александрович, опираясь на формальное приглашение новгородцев, безуспешно пытался утвердиться в Новгороде, что вызвало энергичное противодействие Василия Ярославича, которого к зиме 1272/73 г. новгородцы «приаша с честью» [315].

Именно в этот период шаткого равновесия, когда великий князь не мог заручиться сколько-нибудь реальной поддержкой родственников, а наоборот, оказывался один против группы претендентов на «великий стол», формируется тяготение к «своему» уделу, стремление сохранить удел, не присоединяя его территорию к землям великого княжества. Характерным признаком этого стали похороны недолго занимавших «великий стол» князей Ярослава Ярославича (1264–1271/72 гг.) и Василия Ярославича (1272–1277 гг.) в своих удельных центрах — городах Твери и Костроме, соответственно. Летопись особо оговаривает, что Василий «мѣзиныи» «преставися на Костромѣ» (в январе 1277 г.), перед этим («того же лѣта») вернувшись «ис Татар» [316]. Поэтому можно предположить, что не имевший опоры в стольном Владимире великий князь предпочитал проживать в своем удельном центре, где и застала его смерть [317]. Съехавшиеся в Кострому князья («и ту съѣздъ великъ бысть») представляли ростовскую, стародубскую и переяславскую ветви потомков Всеволода Юрьевича «Большое Гнездо». Из этих князей реально претендовать на великое княжение мог только Дмитрий Александрович переяславский, так как отцы ростовских князей Бориса и Глеба Васильковичей и стародубского князя Михаила Ивановича никогда не занимали «великий стол», а Федор Ростиславич (из смоленских князей, владевший Ярославлем благодаря династическому браку) вообще не принадлежал к дому Всеволодовичей. Тверские потомки Ярослава Всеволодовича, а также Андрей и Даниил Александровичи как младшие не имели прав на «великий стол» перед старшим Дмитрием. Смерть в 1255 г. Константина Ярославича, остававшегося к моменту кончины князем галицким и дмитровским [318], лишила его потомков прав на «великий стол». Утратила права наследования и юрьевская ветвь (от Святослава Всеволодовича), старший представитель которой Дмитрий умер не взойдя на «великий стол» [319]. По той же причине утратила права на «великий стол» и суздальская ветвь, основатель которой Андрей Ярославич умер в 1264 г. (на следующий год после смерти брата Александра), так и не став великим князем [320]. В итоге именно Дмитрий Александрович стал в 1277 г. великим князем владимирским, сохранив за собой Переяславский удел [321]. Его вокняжение в силу указанных выше причин не вызвало противодействия удельных князей Владимиро-Суздальской земли: в источниках нет сведений о попытках оспорить решение съезда 1277 г., в том числе и со стороны брата Андрея.

Впервые князь Андрей Александрович появляется на страницах летописи в том же 1277 г. в известии о поездке русских князей «в Татары» [322]. Трудно сказать, сколько ему в то время было лет: по косвенным данным, можно предполагать, что ему было порядка 20 лет или чуть больше [323]. Причины поездки в Орду группы князей прямо не названы, но можно предполагать (с известной долей вероятности), что поездка была связана с вокняжением Дмитрия Александровича и получением ярлыков на изменения в составе владений. Действительно, князья отправляются «в Татары» вскоре после Костромского съезда, судя по летописному тексту — между 1 марта и 16 сентября 1277 г. [324]; участники поездки, названные поименно, все (кроме Андрея) участвовали и в съезде, где должен был рассматриваться вопрос о преемнике умершего великого князя; поддерживая Дмитрия в его притязаниях на «великий стол», князья могли оговаривать условия расширения своих уделов за счет великокняжеских владений в русском Поволжье. Следует обратить внимание и на то, что все названные поименно князья, поехавшие в Сарай, имели уделы в Поволжье (примечательно, что в составе группы нет стародубского князя), да и сама поездка, судя по времени года, проходила по Волжскому водному пути. Возможно, что князья преследовали цели закрепить права наследования за сыновьями, которые тоже участвовали в поездке; тогда цель поездки Андрея в Орду — получить ярлык на свой удеЛ. Менее вероятен вызов князей в Орду для участия в военных действиях: сообщение о походе князей «на войну съ царемъ Менгутемеромъ» и о взятии «славного града Ясьского Дедякова» дается в середине годовой статьи и хронологически соответствует времени, когда князья уже находятся в Орде. Поэтому складывается впечатление, что вопрос об участии в войне возник не сразу, а потому не был изначальной целью поездки русских князей.

Как бы то ни было, Андрей Александрович участвовал в военном походе, в результате которого «взяша славныи градъ Ясьскыи Дедяковъ зимѣ мѣсяца февраля въ 8»; в этом походе должны были участвовать воины князя, среди которых можно предполагать и городчан. Как известно, поход завершился успешно: «Царь же почтивъ добрѣ князеи Русскыхъ и похвалив велми и одаривъ, отпусти въ свояси съ многою честью, кождо въ свою отчину». Никаких намеков на попытки Андрея или иных князей доискиваться великого княжения под Дмитрием Александровичем здесь нет. Нет их и в дальнейшем, до начала 1281 г. включительно. Летописная статья под 6788 г. свидетельствует о полном взаимодействии великого князя с братьями: «Тое же зимы князь великии Дмитреи съ братьею своею поиде на Новъгородъ Великии ратью. Новгородци же послаша съ челобитьемъ и съ молбою и съ дарами епископа своего Климента. Князь же великии, послушавъ епископа, приа ихъ челобитье, поима от нихъ дары, съ своею братьею възвратися назадъ въ свояси» [325]. И хотя братья великого князя здесь по именам не названы, одним из них, участвовавших в походе по воле великого князя, был Андрей Александрович.