Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

А.В. Экземплярский полагал, что при подготовке похода против бежавшего в Псков тверского князя Александр Суздальский опирался на военную мощь нижегородской рати: ««Кн. Александр Васильевич суздальский пояша всех новгородцев» (конечно, нижегородцев) в поход к Пскову на тверского князя Александра» [505]. Никоновская летопись, на которую сослался ученый, в известии под 6837 г. сообщает, что русские князья прибыли в Новгород «взыскати князя Александра Михаиловичя Тверскаго, повелѣниемъ Татарскаго царя Азбяка, и подъаша всю землю Русскую, и поиде ратью князь велики Иванъ Даниловичь въ Новъградъ и съ нимъ Тверьскиа князи, меншая братиа князя Александра Михаиловичя Тверскаго: князь Констяньтинъ Михаиловичь Тверский, и братъ его князь Василей Михаиловичь Тверский, и князь Александръ Васильевичь Суздальский, и пояша всѣхъ Новогородцевъ. И посла князь велики Иванъ Даниловичь во Псковъ послы своа ко князю Александру Михаиловичю Тверскому…» [506]. Первоначальная, сравнительно краткая редакция этого известия читается в Новгородской I летописи старшего и младшего изводов, также под 6837 г. Здесь из контекста летописного сообщения становится ясно, что Иван Данилович Московский, прибывший 26 марта 1329 г. в Новгород (Великий) «на столъ» в сопровождении других князей, именно оттуда вознамерился идти «с Новымьгородомь къ Пльскову ратью» [507]. Так что те «новгородцы», которых «пояша» (во множественном числе!) — это ополчение Новгорода Великого, собранное находившимися там князьями (опять-таки во множественном числе, что согласуется с формой глагола «пояша»), а отнюдь не нижегородский полк князя Александра Васильевича. На Новгород Великий однозначно указывает и фрагмент данного известия в редакции, читающейся в Летописи Авраамки: «И подъяша [множественное число, то есть князья, а не князь Александр Суздальский. — Б.П .] Новгородчевъ, и посла [единственное число, так как подразумевается князь Иван Московский. — Б.П .] боярина своего Луку Протасьева, а Новгородци отъ себе Моисея владыку и Авраама тысячкого, и послаша въ Псково…» [508]. В итоге мнение А.В. Экземплярского о «нижегородцах» князя Александра — участниках похода на Псков — следует отвергнуть. Более того, напрашивается предположение, что Александр Суздальский, находившийся в таком же подчиненном положении к Ивану Московскому, как и тверские князья, и ни разу не названный в тексте «великим», вообще не располагал значительными военными силами.

Однако интересно даже не это, а выяснение причин, почему выбор хана Узбека (или его ближайшего окружения) пал именно на Александра Суздальского. Причиной тому не могла быть только ничтожность князя: уж чего-чего, а князей, «ничего не значивших в политическом отношении», на Северо-Востоке Руси хватало — например, среди измельчавших ростовских, юрьевских, стародубских, галицких вотчинников, любой из которых почел бы за счастье получить стольный Владимир-на-Клязьме с Поволжьем и верой и правдой служил бы сарайским правителям. А в том, что именно сарайские правители сделали выбор в пользу Александра Васильевича, сомнений нет: раздел великого княжества имел целью не допустить усиления московского князя Ивана Даниловича, и поэтому нелогично было бы согласовывать с последним кандидатуру соправителя (и весьма вероятного соперника уже в недалеком будущем); инициатива же иных русских князей в таком выборе попросту нереальна.

По нашему мнению, слабость суздальского князя — необходимое, но недостаточное условие, предопределившее решение хана Узбека о выдаче ярлыка на «великий стол». Ордынские правители в вопросах о княжеской власти учитывали правовые нормы, сложившиеся на землях Северо-Восточной Руси, и избегали нарушать эти нормы во взаимоотношениях с владимиро-суздальскими князьями [509]. В соответствии с принятой традицией, на великое княжение мог претендовать князь, чей отец занимал «великий стол» в прошлом. К первой трети XIV в. правовая норма несколько изменилась, и ярлыка на великое княжение стали добиваться не сыновья, а внуки скончавшихся ранее великих князей владимирских. Так, великое княжение у Михаила Тверского оспаривал в Орде московский князь Юрий Данилович, отец которого Даниил Александрович умер раньше старшего брата Андрея и потому не смог в свой черед занять «великий стол» [510]. Выдача ярлыка Юрию Московскому в 1317 г., во-первых, узаконила занятие «великого стола» его младшим братом Иваном Калитой, а во-вторых, создала прецедент для последующих политических решений. Но, подчеркнем, даже некоторое расширение правовой нормы не давало возможности к концу 1320-ых гг. претендовать на «великий стол» князьям юрьевским (эта ветвь вскоре пресеклась), стародубским, галицким (о которых вообще мало что известно), а также князьям Ростовского дома.

Выдача великокняжеского ярлыка Александру Васильевичу Суздальскому свидетельствует, что права этого князя признавались ордынскими правителями как легитимные. Это признание могло быть основано только на происхождении князя Александра. Поэтому вопрос о его предках и в целом о происхождении Суздальского княжеского дома нуждается в подробном рассмотрении.

Генеалогия суздальских князей, ставших во второй половине XIV в. великими князьями нижегородскими, принадлежит к числу наиболее сложных и запутанных в истории Древней Руси. Противоречивые показания немногочисленных источников привели к тому, что в науке были высказаны различные версии происхождения этой ветви Рюриковичей. Так, Н.М. Карамзин рассматривал суздальских князей как потомков Андрея Ярославича — княжившего в Суздале брата Александра Невского [511]. Эту версию оспорил с. М. Соловьев, который, основываясь на родословных указаниях Никоновской летописи и грамоте царя Василия Шуйского о своем избрании, возводил суздальских князей к Андрею Александровичу, князю городецкому и великому князю владимирскому (сыну Александра Невского). Ученый, в частности, отмечал: «Линия Андрея Александровича отделилась на Суздальский удел, как обыкновенно большие братья сажались на большие места: в самом деле, Андрей Александрович был большой брат Даниилу Александровичу, и Суздаль был большое место относительно Москвы» [512]. А далее с. М. Соловьев заключил: «Итак, вопрос о происхождении князей суздальско-нижегородских не может быть решен окончательно» [513]. А.В. Экземплярский, опираясь также преимущественно на Никоновскую летопись, напротив, посчитал родоначальником суздальских Рюриковичей Андрея Ярославича (брата Александра Невского). Сверяя указания Никоновской летописи с перечнями имен в более поздних родословцах, А.В. Экземплярский восстанавливал родословие этой ветви князей следующим образом: Андрей Ярославич → его сыновья Юрий, Михаил, Василий → сыновья Василия Александр и Константин → князья Константиновичи [514]. Данная версия в основном подкрепляется свидетельством родословных книг, протографы которых (по двум наиболее ранним редакциям — Летописной и Румянцевской) М.Е. Бычкова датирует 1540-ми гг. [515]Источники более ранние, чем Никоновская летопись и родословные книги, в научный оборот для изучения вопроса о происхождении суздальско-нижегородских князей не вводились. Поэтому версия о происхождении этой ветви Рюриковичей от Андрея Ярославича разделяется сегодня многими исследователями [516].