Саймон Рейнольдс - Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

Низведение музыки до бытовой ценности побудило Билла Драммонда запустить кампанию «День без музыки». Вдохновлённый собственным профессиональным опытом, он собрал музыкальных фанатов на ежегодную акцию 21 ноября (за день до дня святой Цецилии, святой покровительницы музыки). Как и всё, что делал основатель The KLF, эта идея была одновременно саркастической и до ужаса серьёзной. Драммонд говорил о том, как мы дошли до состояния, в «котором можем себе позволить (в теории и на практике) слушать любую музыку, которую только знает современная история, делая при этом что вздумается». Он призывал покончить с этим подходом как подобием сливания в унитаз самого смысла и цели музыки. «Живя в двадцать первом веке, нам будет интересна музыка, которую нельзя прослушать где угодно, когда угодно, пока мы делаем что нам угодно. Мы начнём искать музыку случайную, неразрыв-

но связанную с каким-то местом, музыку, которая не сможет служить нам универсальным музыкальным сопровождением». Драммонд высказал мнение, что эпоха MP3 и iPod — это агония для «записанной музыки», которую «ошибочно принимают за форму искусства двадцать первого века». Музыка станет чем-то, что ты сам сделал для себя и, возможно, парочки своих друзей, либо она станет опытом, который можно приобрести только при непосредственном присутствии музыканта. В любом случае, она будет обращена в настоящее, в реальное время.

ЗАТЕРЯННЫЙ В БАРДАКЕ

Когда Драммонд писал это, в 2006 году, для вступительного слова к первому «Дню без музыки», уже было заметно, что для возвращения к живой музыке есть все предпосылки. Концертная деятельность переживала экономический взлёт, несмотря

I ia растущие цены на билеты; фестивали становились всё влиятельней , многочисленней, солидней, чем когда-либо (среди посетителей стали появляться люди всех возрастов, от подростков до родителей среднего возраста, которые притаскивали с собой младенцев). Живые выступления стали основным источником дохода музыкантов, в противовес временам, когда туры были убыточными и служили лишь средством продвижения новых альбомов. Возрождение живой музыки, должно быть, связано с подсознательной тягой к неповторимым событиям, к чему-то, что мы можем физически пережить. Пока музыкальные записи становились бесплатными и, соответственно, теряли свою культурологическую ценность, живая музыка набирала вес, потому что её нельзя было скопировать и выложить в Сеть. Она была эксклюзивна. Аудитория могла ощущать себя (по крайней мере, к теории) единым целым. Привлекательность живой музыки частично обусловлена тем, что она формирует особую атмосферу сосредоточенности благодаря громкому звуку и атмосфере полного погружения в происходящее, но ещё и по чисто меркантильным причинам, ведь, заплатив огромные деньги за билет, вы постараетесь получить максимум возможного и не станете отвлекаться от происходящего. Вы не можете поставить это событие на паузу, перемотать его или отложить на потом. Живая музыка не только настаивает на пристальном внимании

II непрерывном прослушивании, она без них невозможна. Для

современных, перегруженных информацией меломанов эти ограничения — как глоток свободы.

СЕЙЧАС

В нулевые музыкальный бизнес перевернулся с ног на голову. Количество выступлений у групп и диджеев стало напрямую зависеть от выхода их пластинок, таким образом, музыкальные записи стали своего рода приглашениями или флайерами, убыточным средством продвижения живых выступлений и клубных вечеринок, то есть мероприятий, которые приносили реальные деньги. Один из моих друзей, журналист Энди Баталья, рассказал мне, что, по его наблюдениям, качество записи резко ухудшилось, так как группы и музыкальные продюсеры стали уделять меньше времени этому аспекту. Ведь чтобы проводить живые выступления, им приходится большую часть времени проводить в дороге.

Другой мой приятель, тоже журналист, Микеланджело Матос больше обеспокоен качеством своих личных музыкальных переживаний, что и побудило его организовать движение «Медленного прослушивания», приверженцем которого он является единолично. Как и «День без музыки», это была юмористическая и в то же время абсолютно серьёзная акция. Но, в отличие от Драммонда, Матос не вступал в полемику, а скорее пытался разработать универсальную программу для улучшения качества жизни. То, что он предлагал, было не радикальным решением, как «День без музыки», а диетой. Матос дал клятву, что с января по ноябрь 2009 года он будет «скачивать только один МРЗ-файл за раз, а следующий — только после того, как предыдущий будет прослушан». Были и другие ограничения, но основной принцип сокращения количества загрузок показался мне здравой возможностью дисциплинировать собственное чувство меры: создание фильтра или, возможно, плотины для защиты от поднимающегося уровня моря звуков.

Существуют и другие способы противостоять надвигающемуся информационному цунами. Например, вернуться к винилу, что многие люди и сделали, спровоцировав возрождение это-

го формата. Лично я плачу в основном только за подержанный винил. Но даже покупка компакт-диска вызывает у меня дрожь в коленках, это в каком-то смысле мазохистское удовольствие от противостояния ходу истории. Расставание с доставшейся потом и кровью наличностью также гарантирует, что вы будете слушать то, что купили, и слушать внимательно. Винил в данном контексте более радикален и возвращает в прошлое намного дальше: то есть ты фактически заново входишь в аналоговую эпоху. Используя компакт-диски, можно пропускать композиции, можно ставить их на паузу и запускать с самого начала по желанию. Возможности винила намного более ограниченны (это же касается и кассет, которые в последнее время снова входят в моду). Исключение цифровых благ для потребителей оз-11ачает, что аналоговые форматы предлагают более приемлемый формат прослушивания, более осмысленный и уважительный.

ЗАТЕРЯННЫЙ В БАРДАКЕ

Тем не менее с течением времени из памяти людей стирается образ музыки как материального объекта, коллекционирование пластинок всё больше становится маргинальным образом жизни, тайной растратой денег и сил. Идея хранения музыки I ia полках и в забитых до отказа шкафах и перетаскивание её при 11ереезде на новое место жительства будет казаться довольно не-чепой. И раньше, чем мы можем себе представить, идея держать музыку на жёстком диске своего компьютера будет считаться атавизмом.

Перспектива такой радикальной смены идео/югии наводит

I и мысль, что под сомнение ставятся ценности, которые позво-чяют нам «владеть» музыкой. Как и в случае с другими не жизненно важными вещами, которые придают жизни смысл, цвет