Николь Лоро - Разделенный город. Забвение в памяти Афин

Так как с этим всем связано второе боэдромиона? Второе боэдромиона, которое именно что не является запретным днем, поскольку hēmérai apophrádes по определению фигурируют в календаре (и вся проблема с ними состоит в том, чтобы знать, как их использовать: просто прожить без происшествий, если речь идет о частном лице, совершить тайные ритуалы или судить по совести, если речь идет о слугах Афины или ареопагитах). Итак, второе боэдромиона, хотя и столь похожее на запретные дни, исчезло из календаря Афин.

Если благодаря своему названию [690] Это название напоминает о мифической помощи ( boētheía ), которую Ион оказал афинянам в (выигранной) битве против Эвмолпа Фракийца. , а также благодаря отмечаемым во время него датам [691] В нем связаны божественные события и память о Мидийских войнах: 3‐е число, как и в любой другой месяц, служит днем рождения Афины (и поэтому допускает проведение Никетерий), но кроме того напоминает о победах при Платеях и Микале; 6‐го числа отмечают память о Марафоне, а около 20‐го – о Саламине ( Плутарх . Камилл, 19.5–6). Наконец, начиная с последних лет V века афиняне празднуют 12‐го боэдромиона свободу в память о возвращении из Филы. , боэдромион является для афинян настоящим месяцем праздников славы, то такой день кажется находящимся совершенно не на своем месте, поскольку, если поверить Плутарху, на первом плане в нем было поражение Посейдона, а не победа Афины. И читателю приходится задаться вопросом о причинах, которые могли побудить афинян безоговорочно принять сторону Посейдона. Какая нечистая совесть заставляла их окружить забвением его поражение? Разумеется, есть нарративы, где упоминаются последствия выбора, когда-то сделанного их прародителями против бога в пользу богини, но нет таких, что представляли бы его как оказавшийся в конечном счете губительным для города [692] Таким он был только для женщин, см.: Loraux N. Les enfants d’ Athéna. P. 121 и далее. . Так чем же объяснить такую практику?

Чтобы придать смысл стиранию этого эпизода, вероятно, лучше будет придерживаться той версии, которая просто выдвигает на первый план распрю ( diaphorá ). Тогда речь будет идти не о том, чтобы забыть победу Афины или поражение ее соперника, но о том, чтобы забыть сам факт конфликта, который сам по себе предполагает победителя и побежденного. Забыть, что было поражение, но точно так же забыть, что была победа. Ибо в афинском городе Афина является не только Níkē , как в других городах, – она так же является полисной богиней, прославляемой Эсхилом, и в своей постоянной заботе о процветании Афин она просит Эриний упомянуть в своих благопожеланиях níkē mē kakē , «победу, которая не была бы плохой» – в отличие от той, что граждане одерживают над гражданами [693] Эсхил . Эвмениды, 903; ср.: Демокрит . DK B249; stásis émphylos является злом ( kakón ), ибо разрушение является одним и тем же для победителей и побежденных. Таким же образом «кадмовская» победа сыновей Эдипа для Плутарха является наихудшей из всех ( kakísten: « О братской любви», 488a). .

Поскольку божественная éris сталкивает между собой богов, которые в дальнейшем будут тесно связаны друг с другом и с городом, она может считаться прообразом любого внутреннего раздора в Афинах. И поэтому однажды будет принято решение стереть воспоминание о ней, как будто для того, чтобы лучше защитить город против самой идеи stásis .

Если в этом и заключается смысл стирания дня годовщины éris , следует предположить, что афиняне – либо до такой степени охваченные страстью к гражданскому миру, либо пойдя путем более придирчивой религиозности – рассуждали насчет ссоры богов, как Платон в «Государстве» и «Критии» [694] Платон. Государство, II, 378b – c; Критий, 109b ( ou kat’ érin ). Но еще до Платона мы видим, как Пиндар осуждает любую идею войны между бессмертными («Олимпийские оды», IX, 40–41). . По крайней мере, Плутарх в трактате «О братской любви» описывает эпизод, который он считает продуктом совершенно мифической нелепости, в терминах, очевидно вдохновленных «Государством» [695] Мы сопоставляем mýthon… plásantes [ «О братской любви», 489b] с mýthous plasthéntas («Государство», II, 377b) и diaphorāi… prós oikeíous kaí syngeneīs [ «О братской любви», 489c] с ékhthras prós syngeneīs te kaí oikeíous («Государство», II, 378c). . И в данном случае рассуждать, как Платон, означает пользоваться отрицанием как наиболее эффективным оператором запрета. Об этом можно судить по нескольким отрывкам из II книги «Государства»:

Не следует говорить об этом [ ou lektéoi… oudè lógoi ]… не годится говорить об этом [ oudè… epitēdeia eīnai légein ] [696] Это напоминает Ксенофонта («Греческая история», I, 4.12), у которого возвращение Алкивиада в Афины в день Плинтерий является anepitēdeion . … совершенно [ oudé ge tò parápan ], что боги воюют с богами, строят козни, борются друг с другом [697] Платон. Государство, II, 378a – c. Пер. А. Н. Егунова. .

По поводу нарративов об Уране, Кроносе и Зевсе Платон также говорил, что «лучше об этом молчать, а если уж и нужно почему-либо рассказать, так пусть лишь весьма немногие выслушают это втайне» ( di’ aporrhēton ) [698] Там же. 378a. . Стоит задержаться на этом предписании, чья формулировка тайны является той же – субстантив среднего рода [ tà ] apórrhēta , – что в других обстоятельствах служит для обозначения всего запрещенного: запретных слов, простое высказывание которых является преступлением само по себе [699] См.: Лисий. Против Теомнеста. , и, если нет дополнительных уточнений, самого запрета. Здесь я вижу повод заново взглянуть, уже с другого ракурса, на то, что роднит вычеркиваемый день месяца боэдромиона с понятием hēméra apophrás , и на его систематически предлагавшийся перевод.

Итак, возьмем термин apophrás : разумеется, фантазийной является этимология, подспудно предлагаемая Полидевком и выводящая это название из глагола phrássō («перегораживать», «блокировать») на том основании, что в эти дни «накрепко запирали» храмы [700] Полидевк . VIII, 141 (s. v. pariskhoinísai ): сближение paraphráxai и apophrási в одной фразе совсем не случайно. ; поэтому большинство филологов присоединяются к решению – оно одновременно и объявляется очевидным, и, однако, расценивается как «неясное» [701] DÉLG, s. v.: «очевидно родственное phrázō ». Но тот же самый Шантрен говорил о «темной этимологии» в: Chantraine P. Les formations des mots en grec ancien. Paris: Klincksieck, 1933. P. 351; к его скептицизму присоединяется Притчетт: Pritchett W. K. The Greek State at War. P. 210. , – выводящему apophrás из phrázō , которому префикс apo- придает привативное значение. Понятое таким образом, apophrás в итоге означает: «то, что не должно быть сказанным», как это уже предлагал Евстафий [702] Евстафий. Ad Od ., V, 294 (P. 1538, 19): hōs mē hoí ateoūs aphrázesthai ; см. также: Ad Od. , XIX, 572. См.: Chantraine P. Les formation des mots en grec ancien. P. 351 («проклятый, о котором нельзя говорить»). .