Николь Лоро - Разделенный город. Забвение в памяти Афин

Подходим ли мы здесь к концу нашего пути? До него еще далеко, если мы действительно хотим понять силу афинского mē mnēsikakeīn 403 года. Чтобы понять то, что еще сильнее, чем страх богов, воссоздает прочную связь общности между примирившимися гражданами, настало время задаться вопросом о позитивном содержании запрета, по поводу которого мы мимоходом уже упоминали, что его мишенью было возможное обращение к судебным процессам. Это повод внимательнее рассмотреть запрет, который таким образом налагается на гражданское правосудие, разбирать тяжбы, свидетельствовавшие о том, что, несмотря ни на что, память о конфликте бодрствует.

И вот тогда наконец настанет час отвоевать Афины.

В исследовании путей примирения исходной точкой будет Сицилия и adelphoì hairetoí («избранные братья») в Наконе. С недавнего времени благодаря публикации ранее неизвестных документов мы знаем, что однажды в этом сицилийском городке после распри ( diaphorá ), которая, возможно, была stásis [748] См. ниже главу IX. , примирение ( diálysis ) между гражданами было осуществлено в форме adelphothetía («братания»), когда весь корпус граждан был разделен – чтобы лучше его перемешать – на группы по пять «братьев», вытягиваемых по жребию, – два «брата-врага», принадлежавших к враждовавшим партиям, надежно окруженные тремя «нейтральными» братьями, что должно было в каждом отдельном случае посредством алхимии дружбы образовывать сплоченную и единую группу символических братьев [749] См.: Asheri D. Osservazioni storiche sul decreto di Nakone // Nenci G. Materiali e contributi per lo studio degli otto decreti da Entella. P. 1033–1053, а также Asheri D. Formes et procédures de réconciliation dans les cités grecques. Le decret de Nakone // Nieto F. J. F. (hrg). Symposion 1982. Vorträge zur griechischen und hellenistischen Rechtsgeschichte. Santander, 1–4. September 1982. Köln; Wien: Böhlau, 1985. P. 135–145; Loraux N. Oikeios polemos. La guerra nella famiglia. .

Символические братья, но все же братья ( adelphoí ), а не, как того бы хотел редактор декрета, фратеры [750] Asheri D. Osservazioni storiche sul decreto di Nakone. P. 1044 и Asheri D. Formes et procédures de réconciliation dans les cités grecques. P. 144–145. Фратеры, члены фратрии, являются «братьями» исключительно в классификационном смысле. : в самом деле, если слово phráteres здесь не произносится, это именно потому, что, верные греческим формам политического, наконийцы III века до нашей эры мыслили «союз между гражданами […] по модели кровного родства» [751] Glotz G. La solidarité de la famille dans le droit criminel en Grèce. P. 903. . Итак, adelphoí : единокровные, но единокровные фиктивно, вытянутые по жребию, и однако называемые «избранными» ( hairetoí ) [752] По поводу того, что, вне всяких сомнений, было бы противоречием с точки зрения политических практик, но перестает быть таковым, когда речь идет об искусственном родстве, обозначенном термином hairetós , если он прямо противопоставляется термину ek génous [ «из рода». – Примеч. пер. ], см.: Loraux N. Oikeios polemos. La guerra nella famiglia. P. 31–32. . Короче говоря, чтобы противостоять всегда возрождающейся угрозе stásis , граждане Наконе – по пять и все вместе – становятся братьями.

Что обязывает нас к тому, чтобы, прежде чем приступить к интерпретации самого декрета, пристальнее вглядеться в греческие представления о братстве.

Братья против stásis: удивительная фигура? Вполне возможно. Но на самом деле, эта фигура, на Сицилии стремящаяся к символической действенности повторяющегося из года в год празднования [753] Об этом празднике см. в главе IX текст декрета из Наконе, ст. 29–33. – Примеч. пер. , удивляет лишь потому, что вписывается в реальность отдельно взятой политико-институциональной стратегии.

Ибо в текстах представления о братстве как о действенном средстве против распри отслеживаются задолго до этого. Так, в предыдущем веке оно предлагалось в качестве самого надежного фундамента платоновского города. В высшей степени политическое братство, каким его изобретает Платон, пускай и в воображаемом модусе, как это происходит в «Государстве». Операция проводится в два этапа, это миф из III книги – момент идеологии с ее «благородной ложью» – и конструирование города в V книге: первый шаг, что неудивительно, состоит в обращении к мифу [754] См.: Loraux N. Le mythe. Cités grecques // Dictionnaire des mythologies et des réligions des sociétés traditionnelles et du monde antique. Vol. 1 / Éd. Y. Bonnefoy. Paris: Flammarion. P. 203–209. с целью убедить граждан в их общем автохтонном происхождении, в силу которого – все как один рожденные от земли – они «все являются братьями» [755] Платон. Государство, III, 414d–415a: adelphōn ontōn kaì gēgenōn [ gēgenēs = рожденный от земли. – Примеч. пер. ]. Как и в «Менексене», 239a, все автохтонные граждане являются «братьями, рожденными от одной матери». Хотя этимологически adelphós означает «из одной утробы», для грека, вполне возможно, он обозначает «брата по отцу и матери», см.: Perpillou J. - L. Frères de sangue frères de culte // Studi Micenei ed Egeo-Anatolici. 1984. № 25. P. 210–212. Но в контексте автохтонии оказывается, что это слово – должны ли мы видеть здесь этимологизирующую хитрость Платона? – отсылает только к следованию по материнской линии. Обратим внимание на то, что дети матери считаются более близкими друг другу, а также на афинский запрет на брак между братом и сестрой разных отцов, но одной матери. Об аналогичных представлениях в одном из африканских обществ, где «дети матери» объединены эмоциональной привязанностью, а «дети отца» – соперничеством, см.: De Sardan O. Les sociétés Songhay-Zarma (Niger-Mali). P. 41, 63–64. , после чего политическая конструкция организует обобщенное гражданское родство, где граждане в то же самое время являются братьями, наделенными впечатляющим числом нераздельно общих «отцов», «матерей», «сестер» [756] См.: Sissa G. La famille dans la cité grecque (V–IV siècle av. J.-C.) // Burgière A. et al. Histoire de la famille. T. 1: Mondes lointains, mondes anciens. Paris: Armand Colin, 1986. P. 162–193. .

Но достаточно вернуться еще немного назад во времени, в последние годы афинского V века, образующие горизонт нашего исследования, чтобы констатировать, что подобная фигура уже тогда играла определенную роль на службе у гражданского воображаемого с его единым и неделимым полисом . Возьмем тот конкретный момент, когда в пространство между двумя армиями граждан, одна из которых победила другую, выходит Клеокрит, тем самым уже набрасывая контуры примирения. Строго говоря, в речи, которую у Ксенофонта [757] Ксенофонт. Греческая история. II, 4.20–22. произносит этот сражающийся демократ, глашатай элевсинских мистерий и вестник согласия, вставший на no man’s land между двумя армиями граждан, есть только аллюзии на гражданское братство; но кто не расслышит их в проникновенном воззвании, с которым он обращается во имя «богов наших отцов и наших матерей»? Patrōioi боги афинян, разумеется, хорошо известны, и, кроме того, если поверить Плутарху [758] Плутарх. О братской любви, 481d. , для определения статуса братьев достаточно общего участия в одних и тех же hierà patroīa [759] Отечественные (или семейные) священные обряды ( греч. ). – Примеч. пер. ; но тесно сближая материнскую и отцовскую стороны оратор осуществляет двойную операцию: он восхваляет двойную линию рода – благодаря которой в каждой афинской семье после декрета Перикла (451–450) сын становится гражданином – и заново открывает возможность общей гражданской жизни для автохтонных граждан, объединенных одними и теми же предками [760] См.: Loraux N. Oikeios polemos. La guerra nella famiglia. . Афинянам достаточно напомнить себе, что они являются братьями, и stásis может уступить место примирению.