Андрей Дворниченко - Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Западнорусское рабство не исследовано и нуждается в кропотливом изучении, но предварительные выводы для целей нашего исследования уже можно сделать. Суть их сводится к тому, что институт рабства в западнорусских землях был живым, развивающимся институтом, унаследованным от древнерусских времен.

Итак, что же характерно для сословной структуры западнорусских земель в изучаемое время? Надо сказать, что проблема зарождения и развития сословий в Великом княжестве Литовском всегда была одной из самых спорных в историографии. Так, в свое время М.В. Довнар-Запольский выступил против утверждения М.Ф. Владнмирского-Буданова и Ф.И. Леонтовича о том, что сословия в Литовском государстве оформились под польским влиянием. По мнению М.В. Довнар-Запольского, сословия существовали еще в предшествующий период. Они возникли на почве экономического неравенства и проявили себя раньше, чем их законодательно определили. [883] Прошло несколько десятков лет, и этот спор разгорелся вновь — на этот раз в польской историографии. Согласно выводам В. Каменецкого, вплоть до середины XV в. в Великом княжестве Литовском не было сформировавшихся сословий. Вся власть находилась в руках великих князей, которые, обладая к тому же правом собственности на всю землю, были фактически деспотами. Вот они-то и создали на протяжении второй половины XV — начала XVI в. сословия в Литве. Орудием в их руках выступили земские привилен. С возражениями выступил Г. Ловмяньский, считавший, что князья литовские не обладали такого рода властью, а причиной формирования сословий было развитие крупного землевладения и иммунитета.

Кто же нрав в этом затянувшемся споре? Уже приведенный материал безусловно свидетельствует, что сословия лишь постепенно зарождались в недрах литовско-русского общества. Подтвердим это еще на одном примере — на эволюции социальной структуры Полоцка. Здесь мы располагаем широким кругом актов. Конечно, это «случайная выборка не дошедшей до нашего времени генеральной совокупности дипломатических материалов…». Но «эта выборка, сделанная не исследователем, а протекшими с XV в. столетиями, с некоторыми оговорками может рассматриваться как репрезентативная». [884] Есть в советской исторической литературе и весьма удачный, на наш взгляд, опыт анализа подобного комплекса документов с такой же целью, которая стоит сейчас перед нами. Это исследование Ю.Г. Алексеева. [885] Посмотрим, как изменился формуляр грамот, от имени кого они составлялись. Это и поможет нам проследить за эволюцией городской общины. Вплоть до 40–50-х годов XV в. наиболее употребимой была формула, в которой фигурируют «мужи полочане». Встречаются также клаузулы типа «вси полочане», «мы полочане». Им тождественна клаузула «мы полочане, вси добрый люди и малый», «от всех муж полочан от мала и до велика». В 30–40-х годах эпизодически появляется формула: «от бояр полоцких и от местичов и от всего поспольства». Она устанавливается, перемежаясь клаузулами «полочане от мала до велика», «воевода, бояре и вси мужи полочане», «от наместника, бояр и всего поспольства». В 60–70-х годах того же столетия устанавливается формула; «от бояр полоцких, от мещан и всего поспольства». В 80-х годах попадается такая клаузула: «от бояр полоцких, от мещан и от всех купцов», «от бояр, от мещан и от купцов». Наконец, грамота 1486 г. сообщает нам, что «жаловали…мещане, и дворяне, и черные люди, и все поспольство на бояр полоцких». [886]

Формула «мужи полочане», без сомнения, свидетельствует о единой, сплоченной еще городской общине, подобно тому как сообщалось в ранних новгородских грамотах. [887] Иначе думает 3.Ю. Копысский, По его мнению, «понятие мужи не исчерпывается представлением о совокупности всего свободного населения, как это предполагает М.Н. Тихомиров». По 3.Ю. Копысскому, мужи — это те, кто правил — «определенное звено городского строя». [888] С этим утверждением нельзя согласиться. Мы уже касались термина «мужи» в отношении волостного населения. Здесь также «мужи» обозначают всю совокупность свободного населения, Обращает на себя внимание, что клаузулы «мужи полочане» и «вси полочане» взаимозаменимы. [889] Непонятно также, куда исчезает этот «совет мужей», когда устанавливается клаузула «от бояр, местичей и всего поспольства». Думаем, что понятие «мужи» именно «исчерпывается представлением о совокупности всего свободного населения». Не случайно Г.В. Штыхов, который также выдвигает идею о «каком-то начальном представительстве боярской олигархии, напоминающем совет господ», вынужден был, однако, признать, что в «официальных полоцких документах XIII–XIV вв. не фигурируют другие официальные лица, кроме князя и изредка епископа». [890] Против интерпретации 3.Ю. Копысским этого термина предостерегают материалы и по другим русским землям: «…мужи псковичи почаша ставить церковь каменну», «князь и бояре и велможи и вси мужи москвичи». [891] Четко это звучит в уставных грамотах. Витеблянин (как и полочанин) может уходить свободно, «Святому Благовещенью челом ударивши… и своей братьи мужом витбляном». [892] Весьма красноречива и такая формула: «…от бояр полоцких и от местичов и ото всех муж полочан всего поспольства». [893]

Формула «от мала и до велика» так же, как и в Новгороде, свидетельствует о растущей дифференциации городской общины. [894] Дифференциация эта продолжается и дальше. Сначала отделяются бояре, а вскоре и местичи-мещане. Формула «от наместника, бояр, мещан и всего поспольства» — наиболее устойчива на протяжении 50–80-х годов XV в. Впрочем, и на этом распад городской общины не закончился. К концу 80-х годов «поспольство», судя по клаузулам грамот, распадается на черных людей, дворян городских и купцов. Следует иметь в виду, «что социальная терминология отстает от реальных явлений социально-политической жизни». [895] Так, черных людей встречаем в Смоленске уже в 1440 г. «Тем не менее образование (и отмирание) того или иного термина имеет существенное значение: оно свидетельствует о том, что соответствующее явление достигло определенной степени зрелости». [896] Это, на наш взгляд, наиболее взвешенный подход к проблеме. Нельзя согласиться с А.Л. Хорошкевич, которая все изменения в клаузулах полоцких грамот объясняет «развитием социальных. представлений полочан, вернее господствующих кругов, находившихся у власти», [897] высказывает мысль об «архаизме социальных представлений верхушки полоцкого общества». [898] Изменения в клаузулах грамот отражают не «развитие социальных представлений», хотя и это нельзя сбрасывать со счетов, а развитие самого полоцкого общества. [899]

Итак, сословия в Литовско-Русском государстве вызревали медленно, грани между ними были размыты. [900]