Андрей Дворниченко - Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Эта служба, служебные отношения отнюдь не были феодальными. Более того, они не имели с западноевропейским феодализмом ничего общего. Это система общественных и экономических отношений, характерная для Литовско-Русского государства (а может быть, и для всей Восточной Европы?). Основной причиной столь широкого развития служебной системы, известной и странам Центральной Европы, были внешние условия, а предпосылкой — «общинное прошлое», унаследованное от Киевской Руси. Литовско-Русскому государству надлежало выстоять в неравной борьбе на несколько фронтов. Естественно, что это потребовало перестройки всей общественной жизни на военный лад, что привело, в свою очередь к разрастанию до государственных масштабов военно-служилой системы. Прежние воинские контингенты — ополчения земель уже не оправдывали себя в новых условиях, и на смену идет всеобщая «служба». Однако на новой ступени — та же военная опасность в качестве основной причины и западное влияние в качестве предпосылки приводят к появлению крупного иммунизированного землевладения, которое разрушило прежние структуры. Тут почти полная аналогия со странами Центральной Европы, в которых «служебная система» также была разрушена иммунизированным землевладением. На смену свободному военно-служилому человеку идет шляхтич, который выставлял со своей земли воинов в «земское», т. е. в данном случае уже шляхетское ополчение. Процесс этот сопрягался е вызреванием сословий, среди которых первенствующую роль начинала играть аристократия.

Но что же такое иммунитет и почему он сыграл столь большую роль? Историография иммунитета Северо-Восточной Руси достаточно велика. Она была проанализирована С.М. Каштановым. Он отметил в дореволюционной историографии борьбу двух тенденций: одной, стремившейся доказать независимость возникновения иммунитета от государства, а другой, отстаивавшей мысль о его государственном происхождении. [1043] В дореволюционной историографии наиболее подробно в качестве важнейшего института феодального строя иммунитет изучал Н.П. Павлов-Сильванский. Его рассуждения направлены на то, чтобы доказать обычно-правовое происхождение иммунитета. Доказательства его, однако, до удивления немногочисленны. Он ссылается на грамоту Мстислава Владимировича, в которой пожалования монастырю даются «с данию, с вирами и с продажами» и пишет, что «права дани и суда не являются по этой грамоте предметом особого пожалования, но составляют как бы естественный придаток к праву собственности на село». [1044] Почему здесь эти права выступают естественным придатком, неясно. Не убеждает и приведенная грамота Олега Ивановича Ольгову монастырю в Рязани, в которой село Арестовское дастся «с винами и т. д.». Так же мало «работает» на идею Н.П. Павлова-Сильванского и грамота первой половины XV в., в которой «деревня из старины тянет судом к нам…». Без особых доказательств Н.П. Павлов-Сильванский отверг мысль Б.Н. Чичерина и Ф. Дмитриева о давнем пожаловании деревни в кормление и сделал вывод в пользу того, что «иммунитетные права происходят не из отдельных княжеских пожалований, а из общего обычного права». [1045] Все эти наблюдения понадобились историку для того, чтобы поддержать, К.А. Неволина в том, что «в древнейшие времена права вотчинника были не теснее, а, напротив, еще обширнее, чем они были во времена позднейшие». [1046]

Вряд ли следует полемизировать с историком, жившим еще в начале нашего столетия, да еще занимавшимся другим регионом, если бы его идеи не нашли многочисленных последователей. И.Я. Фроянов обратил внимание на то, что идеи об обычно-правовом происхождении иммунитета все больше утверждались в советской исторической науке по мере того, как прочнее становились идеи о древнем происхождении крупного землевладения. [1047] С. В. Юшков в своей ранней работе отводил княжеской власти созидающую роль в становлении иммунитета, [1048] в дальнейшем же пришел к мнению о том, что иммунитет имманентно сопутствовал феодальному землевладению. [1049] К нашему времени «феодальная сущность иммунитета… настолько укоренилась в сознании историков, что стала прописной, азбучной истиной». [1050] Добавим к этому, что азбучной истиной стало и некняжеское происхождение иммунитета.

Венцом естественного и плавного течения исторической мысли в области изучения не только иммунитета, но и крупного землевладения в целом (течения, которое было прервано 30-ми годами) является полемика между С.Б. Веселовским и А.Е. Пресняковым. В этой полемике, как в капле воды, отразились все достижения и недостатки в развитии дореволюционной исторической науки. Одним из центральных пунктов спора был вопрос об иммунитете. Еще М.К. Любавский в работе, близкой по времени к трудам Н.П. Павлова-Сильванского, отвергал мнение последнего об обычно-правовом происхождении иммунитета. [1051] Однако наиболее полно идеи именно о княжеском пожаловании обосновывал С.Б. Веселовский. В 1926 г. он издал работу, посвященную установлению вотчинного режима, где и высказал свои соображения по поводу иммунитета. С критикой его труда выступил А.Е. Пресняков, принявший сторону Н.П. Павлова-Сильванского. С.Б. Веселовский вновь вернулся к этой теме в работе, которая увидела свет через много лет после критики его первого труда А.Е. Пресняковым. С нашей точки зрения, С.Б. Веселовский в этой полемике был силен прежде всего тем, что признал достаточно позднее возникновение крупного землевладения в Восточной Европе. Факт этот ныне очевиден. Вот почему, силясь доказать древнее происхождение землевладения, А.Е. Пресняков в первой части своей критической работы проигрывает С.Б. Веселовскому. Возражая А.Е. Преснякову, С.Б. Веселовский в более поздней работе высказал ряд удивительно простых и бесспорных мыслей. Он выступил против того, чтобы связывать иммунитет с княжеской властью, ибо такая постановка вопроса вынуждает обратиться к еще более темному вопросу — о происхождении княжеской власти. [1052] С точки зрения историка, «самое понятие иммунитет… предполагает существование какой-то власти, которая для некоторых лиц делает исключение в судебной и податной области… Иммунитет — изъятие из каких-то общих правил». Ученый справедливо призвал не растягивать понятие иммунитета до бесконечности и пришел к выводу о необходимости говорить для древнейшего времени только о «предпосылках иммунитета». [1053] Среди сильнейших сторон его концепции также и мысль о том, что «самое понятие частной собственности на землю как вещного права, определенного и одинакового для всех, находилось в процессе развития». [1054]

Однако слабость С.Б. Веселовского и одновременно сила А.Е. Преснякова заключалась в том, что первый не мог избежать крайностей историко-юридического подхода. Вот откуда у С.Б. Веселовского соображения об отказе князя от некоторых своих частновладельческих прав и т. д. [1055] Все это не без оснований дало возможность А.Е. Преснякову обвинить С.Б. Веселовского в приверженности теории верховной собственности на землю. [1056] Между тем самому А.Е. Преснякову удалось сформулировать своего рода квинтэссенцию того спора, который шел в дореволюционной исторической науке и отражение которого практически можно найти во всех работах начала века, в том числе и по истории Литовско-Русского государства. Это спор о соотношении «частноправовых и государственных, публично-правовых отношений». Этот вопрос продолжал волновать русских историков вплоть до революции и 20-х годов. Достаточно вспомнить то, что писал о своем учителе А.С. Лаппо-Данилевском С.И. Валк. [1057] Так вот, именно А.Е. Пресняков ясно указал на смешение этих принципов в общественной и правовой жизни Древней Руси. Более того, он пришел к выводу о том, что для Древней Руси нет оснований «выводить из землевладения не только предпосылок иммунитета и в отношениях подсудности, но также повинностей хозяйственного характера, а, вернее, представлять себе дело так, что власть над трудовой силой была предпосылкой для организации как вотчинного, так и дворцового землевладения, с постепенным разграничением их прав и интересов». [1058] Это разграничение путем освобождения населения иммунитетного владения от ряда сборов и повинностей и от вмешательства в административную и хозяйственную власть над ним вело к превращению повинностей из княжеских в вотчинные и к закреплению вотчинной юрисдикции за счет княжеской. [1059] Многое здесь убеждает, однако А.Е. Пресняков не обращает внимания на прерогативы городских и сельских общин. Волновала эта проблема гораздо позже и Б.Д. Грекова. Это и понятно. Как исследователь Б.Д. Греков формировался еще до революции. Он спорит с И.А. Линниченко, придававшим большое значение общинному землевладению, и отмечает при этом, что «очень трудно в наших источниках, говорящих о княжеских земельных пожалованиях, распознать, где и в каком случае князь действует как носитель верховной власти, а где — как собственник домена». [1060]