Андрей Дворниченко - Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Вот такой вид приняла уже в 40-х годах XX в. та антиномия, которая так будоражила мысль историков начала века. Отметим, впрочем, что и в таком виде подход к проблеме, восходящей к историографии начала века, гораздо более перспективен, чем теория «верховной собственности на землю», утвердившаяся в историографии в 50–70-х годах, или попытка облечь понятие иммунитета в схоластические «марксистские одежды».

Думаем, что роли иммунитета в процессе формирования и развития крупного землевладения в литературе уделяется еще недостаточно внимания. С.Б. Веселовский писал о том, что «историю иммунитета как феодального учреждения надо начинать только с тех времен, когда в истории Древней Руси появился и стал с течением времени играть все более и более важную роль новый фактор — княжеская власть». [1061] Здесь хорошо заметно характерное для С.Б. Веселовского стремление связать иммунитет с феодализмом, соединяя с феодализмом и княжескую власть. Для нас это не так очевидно. И.Я. Фроянов, развивая идеи, эпизодически высказанные С.В. Юшковым и Я.Н. Щаповым, убедительно показал дофеодальный характер иммунитета в Киевской Руси. [1062] И это при достаточно развитом аппарате княжеской власти. Наблюдения С.Б. Веселовского и И.Я. Фроянова свидетельствуют о том, что иммунитет проистекал из княжеских пожалований, по при этом в Киевской Руси, носил еще дофеодальный характер. Но для чего вводился иммунитет? По С.Б. Веселовскому, «иммунитет был универсальным средством, которое князья употребляли с самыми различным целями… нормальной формой управления». [1063] И.Я. Фроянов выдвигает на передний план финансовые интересы, заботы князя о материальном обеспечении социальной верхушки. [1064] Видимо, иммунитет был и тем и другим. «…Нередко различные мотивы соединялись и сплетались так тесно, что трудно сказать, какой из них был первым и главным». [1065] В зависимости от нужд государства и княжеской власти на передний план выдвигались то экономические, то административные интересы.

Именно иммунитет и был той силой, которая формировала крупное землевладение, одновременно способствуя распаду общества на сословия. Взгляд этот не нов. В не столь далекие времена о сдвиге в Литовском государстве от «служебного общества» к крупному землевладению и сословиям ярко писал В. Каменецкий. Но он связал иммунитет лишь с привилеями, которые давались с середины XV в., и под его пером великий князь литовский превратился в некоего демиурга исторического процесса. Это вызвало справедливые возражения со стороны Г. Ловмяньского, который отметил, что развитие иммунитета и крупной земельной собственности происходило и помимо привилеев, и соответственно весьма удревнил появление сословий в литовском обществе. Но значит ли это, что иммунитет не был связан с пожалованием? Конечно, нет. Сам Г. Ловмяньский отметил, что в коренной Литве древнейшим был церковный иммунитет, который исходил от княжеской власти. [1066] В русских землях Великого княжества Литовского иммунитет также исходил от местной княжеской власти, причем имел примитивные, архаические формы — был положительным. [1067]

Конечно, наличие привилеев, которые начинают выдаваться с 1447 г., придает значительную специфику политическому и сословному развитию Великого княжества Литовского и многое объясняет в его истории. Но и в период привилеев иммунитет в западнорусских землях развивался своеобразно и замедленно. И.П. Старостина обратила внимание на то, что «…положения о судебном иммунитете общеземского привился 1447 г. были внесены не во все областные привилеи. Не разбирая причин этого явления, можно полагать, что оно было обусловлено особенностями положения отдельных земель в ВКЛ и исторической обстановкой, в которой составлялись привилеи». [1068] Причины, между тем, находятся на поверхности и вытекают из уровня развития крупного землевладения. В Витебском привилее, который сложился до 1447 г., положений, регулирующих судебный иммунитет, нет вовсе. В Смоленском трактуется частный случай о праве суда над закладнем. [1069] Статьи о судебном иммунитете есть в Полоцком, Киевском и Волынском привилеях, но являются они уже реалиями начала XVI в. [1070]

Иммунитет Великого княжества Литовского еще ждет своего исследователя, но уже сейчас необходимо отметить его роль в процессе развития крупного землевладения. В условиях огромного значения государственных структур он был, пожалуй, единственным элементом «феодальных отношений» и начальным этапом процесса, ведущего к закрепощению — восточноевропейскому «феодализму».

Иммунитетом было и магдебургское право. Литература, посвященная магдебургскому праву в западнорусских землях, обширна. Исследователи всегда спорили и о причинах появления магдебургского права, и о последствиях его распространения. Но для нас сейчас в истории магдебургского права особенно важно выделить несколько моментов. Прежде всего отметим, что оно было вторичным по сравнению с иммунитетом крупного землевладения. Магдебургское право в Великом княжестве Литовском появилось не в результате требований мещан, а вследствие верховной деятельности государства. Не всегда ранние пожалования магдебургского права охватывали все население — иногда только католическое. Более того, некоторые города, получившие это право раньше, вскоре его утратили и вновь приобрели в конце XV в. при более широком его распространении, когда оно (по периодизации Ю. Бардаха, это второй период его распространения в Великом княжестве) появляется в значительном количестве городских центров. Причем как раз в это время в восточных волостях возникают весьма ожесточенные конфликты, которые зачастую предшествовали введению магдебургского права.

О чем говорят эти факты? Видимо, в первый период распространение магдебургского права происходило и под влиянием Польши, и исходя из фискальных устремлений литовского правительства. Однако неразвитый в экономическом отношении восточноевропейский город отнюдь не нуждался в такого рода иммунитетах. По мере развития крупного землевладения, ломки прежней системы социальных отношений литовское правительство вновь обращается к магдебургскому праву, уже прежде всего в целях орудия управления. Поскольку село все больше оказывалось в руках крупных и средних землевладельцев, необходимо было создать какую-то правовую основу для социального и политического функционирования западнорусского города. «Городское самоуправление… развивалось наряду с укреплением земельной собственности дворянства, которое здесь, по примеру Польши, стало называться шляхтой. Из-за несовместимости двух противоречивых сводов законов — Литовского статута и магдебургского права — постоянно возникали конфликты между управляющими имениями и городскими магистратами». [1071] Действительно, в западнорусском обществе, особенно в восточной его части, магдебургское право приходило в столкновение с другими «правами», прежде всего обычным, продолжавшим жить не только в местечках, но и в больших городах. Это приводило к возникновению многих своеобразных черт в магдебургском праве Украины и Белоруссии. Иной раз под покровом магдебургского права продолжали господствовать отношения, сложившиеся гораздо раньше. Естественно, что, так же как и в случае с иммунитетом крупного землевладения, здесь оборотной стороной дела было конституирование особого сословия — мещан.