Андрей Дворниченко - Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

А.Л. Хорошкевич отмечает, что в изучаемое время «формы классовой борьбы сельского населения были очень близки в различных древнерусских землях», [113] Там же. С. 109. однако саму эволюцию форм социальной борьбы не прослеживает. Вполне справедливой представляется мысль о том, что на территории Украины и Белоруссии действующим оставалось право древнерусского времени. [114] Там же. С. 61–75. Однако развитие хотя бы основных моментов права осталось за рамками работы.

В разделе, посвященном политическому строю, содержится много интересных и верных, с нашей точки зрения, мыслей. В целом же, отмечая несомненные достоинства работы А.Л. Хорошкевич, нельзя не обратить внимание и на отсутствие динамики в изображении социальных процессов.

Постепенно развиваясь, отечественная историография литовско-русской старины достигла своего апогея в первые десятилетия XX в. Ученые разрабатывали самые разные вопросы, появлялись различные концепции, возникали дискуссии, порой весьма острые. Другими словами, шло нормальное, естественное развитие исторической науки. Кто-то из дореволюционных исследователей так образно определил сложившуюся ситуацию: рядом с мощным историографическим древом по изучению Северо-Восточной Руси выросло живое, с ветвистой кроной древо изучения Западной Руси. В 30–70-х годах нашего столетия это древо засохло или, во всяком случае, достигло близкого к тому состояния. Изучались лишь отдельные проблемы, а те достижения, которые мы можем отметить, связаны с изучением материальной культуры. [115] См., напр.: Беляева С.А. Южнорусские земли во второй половине XIII–XIV вв. Киев, 1982. Проблемы истории общины, сословий, государственности стали фактически «белым пятном».

Мы хотели бы лишь оживить то древо, о котором только что шла речь. В науке совершенно необходимы споры, дискуссии, диаметрально противоположные точки зрения, но страшная для науки формула умолчания должна быть разрушена.

Есть и еще один историографический аспект, который заставляет нас обратиться к изучению западнорусских земель. Это те достижения, которые в последние годы сделаны в области изучения Киевской Руси. Профессор И.Я. Фроянов разрушил многие предвзятые схемы, которые существовали в советской историографии, и нарисовал, как нам представляется, наиболее адекватную картину социально-экономического строя Киевской Руси. [116] Фроянов И.Я. 1) Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории, Л., 1974 (далее: Киевская Русь (I)); 2) Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980 (далее — Киевская Русь (II)). Новый подход к истории Киевской Руси позволяет под новым углом зрения взглянуть и на историю западнорусских земель XIII — начала XVI в.

Начать эту главу уместно с некоторых соображений теоретического характера. Речь идет о трактовке общины в современной историографии. Община, как известно, «термин широкого диапазона, применяемый иногда синонимично с термином, "коммуна"». [117] Свод этнографических понятии и терминов: Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М., 1980. С, 109. Действительно, при использовании этого понятия есть опасность чрезмерно широкой трактовки, что может привести к утрате конкретно-исторического его содержания. И все-таки применительно к истории России понятие «община», с нашей точки зрения, трактуется слишком узко, бытование некоторых общинных организмов отрицается без всяких на то оснований. Речь идет прежде всего о городской общине. Сошлемся хотя бы на последнюю дискуссию, которая шла на страницах журнала «Вопросы истории». Один из ее участников выразился весьма категорично: «Не существует ни одного весомого доказательства бытования общинного строя в древнерусских городах». [118] Котляр Н.Ф. Города и генезис феодализма на Руси // Вопросы истории (ВИ) 1986. № 12. С. 60. Это высказывание отражает тенденцию отрицания общины, существующую в отечественной историографии.

Представители этого направления проходят мимо многих исследований, посвященных городской общине. В европейской исторической науке, в частности в германской, со времен Г.Л. Маурера общинная структура и управление принимаются за основу городского строя. Среди последователей Маурера эту точку зрения наиболее полно обосновывал Г. Белов. [119] Гутнова Е.В . Историография истории средних веков. М., 1985. С. 84, 424. Присоединились к этой точке зрения и К. Маркс с Ф. Энгельсом, интересовавшиеся древностью. К. Маркс отмечал общинное начало в быту древних городов, где «община существует в наличии самого города и должностных лиц, поставленных над ним». [120] Маркс К. и Энгельс Ф . Соч. Т. 46. Ч. I. С. 470, 474. По словам Ф. Энгельса, «сельский строй являлся исключительно марковым строем самостоятельной сельской марки и переходил в городской строй, как только село превращалось в город, т. е. укреплялось посредством рвов и стен. Из этого первоначального строя городской марки выросли все позднейшие городские устройства. [121] Там же. Т. 19. С. 336. Современные исследования западноевропейского города подтвердили наблюдения исторической науки прошлого века. Ранний город в Западной Европе «конституируется на основе маркового права и марковых обычаев». Город вместе с «заповедной милей» представлял ту городскую марку, которая выделилась из более обширной сельской марки. [122] Стоклицкая-Терешкович В. В . Основные проблемы истории средневекового города Х–ХV вв. М., 1960. С. 19–20, 38, 147. Городская община обнаружена и в Южной Европе, где она стадиально предшествовала городской коммуне. [123] Фреиденберг М.М. Городская община Х-XI вв. в Далмации и ее античный аналог // Etudes balkaniques. 1977. № 2; Котельникова Л.А. Городская община в Северной и Средней Италии в VIII–XV вв. // Страны Средиземноморья в эпоху феодализма. Горький, 1975. Она существовала и в самых различных регионах Азии и Африки. [124] Община в Африке. Проблемы типологии / Под ред. Д.А. Ольдерогге. М., 1979; Сухарева О.А. К истории городов Бухарского ханства, Ташкент, 1958 и др.

Традиции изучения городской общины существуют и в советской историографии. Еще М.Н. Покровский писал о новгородском вече как о совещании пяти общин, союз которых составлял Новгород. [125] Покровский М.Н. Избр. произв. В 4-х т. Кн. 1. М., 1966. С. 201. М.Н. Тихомиров одну из глав своего труда так и назвал: «Крестьянские и городские общины». [126] М.Н. Тихомиров упрекал Н.П. Павлова-Сильванского в том, что он, рассматривая общину, «традиционно игнорировал русский средневековый город» ( Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 63). Я.Н. Щапов установил принципиальную однородность городских и сельских общин Древней Руси. [127] Щапов Я.Н. О функциях общины в Древней Руси // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 13–21. К выводу о том, что древнерусский город представлял собой в сущности территориальную общину, пришли Ю.Г. Алексеев и Л.А. Фадеев. [128] Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота. Л., 1980. С. 25; Фадеев Л.А. Происхождение и роль системы городских концов в развитии древнейших русских городов // Русский город / Историко-методологический сборник / Под ред. В.Л. Янина. М., 1976. С. 17–31. Эта историографическая традиция была продолжена в трудах И.Я. Фроянова. [129] Фроянов И.Я. Киевская Русь (II). С. 216–243. И традиция эта выглядит вполне естественной на фоне обширного сравнительно-исторического материала.