Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

Каковы бы ни были формы и методы папской экспансии против Руси, она неизменно встречала глубокое противодействие в массах населения нашей родины. И если в отдельных редких случаях папству удавалось, как ему казалось, приблизиться к достижению намеченной задачи, если изредка находились такие князья или бояре, которые поддавались щедрым посулам римской курии, или создавалась такая обстановка, когда некоторые русские князья сами пытались опереться на папство в своих политических целях, то неизменно обнаруживалось, что всякое соглашение с папством оставалось безрезультатным. Слишком глубоким было несоответствие между целями папства и интересами древнерусского государства. Всякая попытка соглашения с папством кончалась неудачей, так как народы нашей родины научились распознавать за спиной католических «миссионеров» и папских легатов своих политических врагов. Понятие «латыняне» связалось в народном сознании с опасностью вражеских нашествий, с необходимостью бороться и защищать свою родину.

Сотни неоспоримых документов — папских посланий и булл, постановлений церковных соборов, предписаний и инструкций папской курии и многие другие источники служат свидетельством этой наступательной политики католицизма, его вековой вражды к народам нашей страны.

Перед советской исторической наукой стоит задача осветить эту страницу истории, остававшуюся долгое время в тени. Начало в разрешении этой задачи положено рядом специальных работ наших историков (В.Т. Пашуто, И.П. Шаскольский и др.), давших ряд исследований об отношениях между папством и Русью, главным образом в XIII в. В настоящей книге делается попытка расширить рамки этих исследований и, опираясь на труды, опубликованные в разное время по этому вопросу, представить в единой, более или менее связной картине большой разрозненный материал, содержащийся в многочисленных западноевропейских и русских источниках, об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV в.

С XVI в., хотя и в рамках общей истории средних веков, начинается, как известно, новый период как в истории папства, претерпевшего в результате Реформации и возникновения новых феодально-абсолютистских порядков в Западной Европе глубочайшие потрясения, так и в истории Руси, превратившейся из системы слабых, разрозненных феодальных княжеств в могучее, единое, национальное, а затем многонациональное государство, быстро двинувшееся по пути своего экономического и политического развития. Все это открыло новую страницу и в истории папско-русских отношений, характеризуемую новыми методами и формами этих отношений, а в известной мере и новыми целями как с одной, так и с другой стороны.

Рассматривая папско-русские отношения в X–XV вв. как единый процесс, автор счел себя вправе ограничить свое изложение этими хронологическими рамками.

Несомненно, что на протяжении этого длительного периода отношения между папством и Русью отнюдь не были всегда одинаковыми. Менялся их характер, менялись их формы, менялись политические силы, стоявшие в различное время за папством. За внешней историей этих взаимоотношений автор делает попытку вскрыть закономерный исторический процесс, развитие которого на протяжении этого периода характеризуется тремя последовательными этапами, которым и соответствует структура всей книги. [5] Специальному обоснованию этой мысли посвящена другая работа автора: «Три этапа папской экспансии против Руси» (Ежегодник Музея истории религии и атеизма АН СССР, т. II. Л., 1958).

Автор приносит свою глубокую благодарность доктору исторических наук проф. О.Л. Вайнштейну, кандидату исторических наук И.П. Шаскольскому, а также коллективу научных сотрудников Музея истории религии и атеизма Академии наук СССР, которые своими ценными советами и замечаниями оказали ему большую помощь в работе над этой книгой.

Христианство очень рано объявило себя «вселенской» религией. Претендуя на подчинение своему влиянию народов всех стран, оно выступило с открытыми притязаниями на миродержавность. Эти претензии пытались обосновать уже ранние христианские писатели, пользуясь текстами Евангелия (например: Евангелие Матфея, 28, 19), в которых выдвигается идея всемирной миссии апостолов, охвата христианским учением всего « orbis terrarum » (круга земного). Христианские проповедники стали усиленно разрабатывать концепцию о христианах как « gens totius orbis » (вселенский народ).

Этот космополитизм христианства сделал его в глазах римских императоров, начиная с Константина, тем средством, которое могло им помочь «возвыситься до положения самодержца римского мира» [6] Ф. Энгельс . Бруно Бауэр и раннее христианство. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 603. и содействовало в числе других важных обстоятельств превращению нового вероучения в единственную признанную государством, а вскоре затем и в первую мировую религию.

Впервые более полное выражение получает эта концепция у Августина в его «Граде божием», где он объявляет исторической задачей христианской церкви превращение ее из церкви «воинствующей» ( ecclesia militans ) в церковь «торжествующую» ( ecclesia triumphans ), что понималось как приобщение к церкви всех нехристиан. При этом Августин отнюдь не ограничивал выполнение этой задачи средствами идейной пропаганды. Недвусмысленно он провозглашал тезис: « coge intrate! » (заставь вступить!). Особое значение получил этот лозунг в политике папства. Уже в выступлениях Льва I (440–461 гг.) папа объявляется представителем апостола Петра, создается догматическое обоснование примата римского епископа, [7] MPL, I, 336. См.: W. Ullmann . The growth of papal governement in the Middle Age… London, 1955; H.M. Klinkenberg . Papsttum und Reichskirche bei Leo d. Grossen. Zeitschr. d. Savigny-Stiftung, Bd. 69, Kanon. Abt. № 38, 1952, стр. 37—112. — Другие авторы (Галлер и Каспар) придают этим выступлениям Льва I меньшее значение. а традиционные прерогативы императорской власти « in rebus sacris » (в делах священных) целиком и без остатка переносятся на папу. Папская церковь искусно использует и другие, освященные традицией «права» римского жречества, нисколько не смущаясь их языческим происхождением. Древнее представление, что всякий храм является собственностью того божества, которому он посвящен, переносится Амвросием Миланским (333–397 гг.) целиком на христианскую церковь. Духовенство обосновывало свои претензии на крупные земельные богатства, которыми располагала христианская церковь с тех пор, как она превратилась в церковь господствующую и воинствующую.

На этих богатствах основывалась и светская власть папы. Начиная с папы Григория I (590–604 гг.), римские епископы направляют главное внимание на закрепление и расширение своих земельных владений (патримонии), которые уже тогда охватывали обширные земли не только в самой Италии, но и в Сицилии, Корсике, Далмации, Иллирии, Галлии и в Северной Африке. Именно наличие такой солидной экономической базы способствовало укреплению политического авторитета папы и позволило ему вскоре пренебречь поддержкой византийского императора. [8] K. Jäntere . Die römische Weltreichsidee und die Entstehung der weltlichen Macht des Papstes. Ann. Univ. Turkunensis, Turku, 1936, стр. 301, Примеч. 1.