Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

В византийской концепции власти император являлся наместником Христа, а тем самым главой всей христианской церкви (в том числе и римской епархии). [9] Fr. Dölger . Byzanz und das Abendland vor den Kreuzzügen. Relazioni, v. III, стр. 80. Даже в VIII в., в период бурных событий иконоборчества, византийский император Лев III Исавр нашел силы, чтобы не отдать папе южную Италию, а оставить ее в церковном подчинении патриарха константинопольского. [10] П.Н. Кудрявцев . Судьба Италии от падения Римской империи до восстановления ее Карлом Великим. М., 1850, стр. 389–390.

На Западе же в это время энергично вырабатывалась концепция вселенской власти римского епископа. Еще в конце V в. папа Геласий I (492–496 гг.) заявлял, что «величие пап выше, чем государей, так как папы освящают государей, но сами не могут быть освящены ими». [11] Mansi , VIII, 31. Тому же Геласию приписывается и идея о двух главах христианского мира или о двух мечах — духовном и светском, чем обосновывалось признание подчиненности каждого христианина одновременно и в равной мере и папе и императору. [12] «Duo quippe sunt… quibus principaliter mundus hic regitur: auctoritas sacra Pontificum et regalis potestas» (C. Mirbt. Quellen zur Geschichte des Papsttums und des römischen Katholizismus. Tübingen, 1911, стр. 67, Ns 165). См. также: W. Levisоn . Die mittelalterliche Lehre von den beiden Schwertern. Deutsch. Arch. f. Erforsch, d. Mittelalters, Jg. IX, F. I, Marburg, 1951, стр. 14–42; W. Ullmann . Medieval papalism… London, 1942, стр. 139; M. Pernоt . Le S. Siège, l'Eglise catholique et la politique mondiale. Paris, 1929; H.V. Campenhausen . Die ersten Konflikte zwischen Kirche und Staat und ihre bleibende Bedeutung. Universitas, 1954, № 9, стр. 267–273; A. Hаuck . Der Gedanke der päpstlichen Weltherrschaft bis an Bonifaz VIII. Leipzig, 1904, стр. 6–8; H. Aubin . Stufen und Formen der christlichkirchlichen Durchdringung des Staates im Frühmittelalter. Festschr. f. Gerhard Ritter, 1950, стр. 61–86.

В каролингский период (VIII–IX вв.), начиная уже с Карла Мартелла и особенно при его преемниках — Пипине Коротком, а еще больше и полнее при Карле Великом, в Западной Европе укрепляются связи между церковью и высшей светской, т. е. королевской и императорской, властью.

Общепризнанной обязанностью светской власти становится оказание церкви, т. е. папству, всемерной защиты и поддержки, выдвигается идея своеобразного двустороннего светско-теократического государства — imperium christianum . Духовная власть ( sacerdotium ) и власть светская ( imperium ) выступают в представлениях идеологов средневековья как две опоры, на которых покоится средневековое общество, составляющее « respublica christiana » (христианское государство). Эти идеи получают свое развитие позднее, но уже в писаниях авторов каролингского времени, например у Алкуина, они выражены достаточно ясно. [13] См.: A. Hauck . Deutschland und die päpstliche Weltherrschaft. Leipzig, 1910; A. Brackmann . Der Römische Erneuerungsgedanke und seine Bedeutung für die Reichspolitik der deutschen Kaiserzeit. Sitz.-Ber. d. Preuss. Akad., philos.-histor. Klasse, 1932, № XVII, стр. 26; M. David . La souveraineté et les limites juridiques du pouvoir monarchique du IX au XV s. Paris. 1954. Правда, Алкуин формулирует эти идеи несколько по-иному — он пишет о трех высших властях над миром: папы, византийского императора и Карла Великого. [14] Bibliotheca Alcuiniana, ed. Jaffé, 1873, стр. 454. Подлинное значение этой формулы нетрудно разгадать, учтя, что Алкуин писал за год до увенчания Карла императорской короной. Тезис Алкуина является элементом теоретического обоснования этого, несомненно уже подготовлявшегося тогда события, в предвидении которого Алкуин писал Карлу в 799 г. такие слова: «Римский император — глава мира, священная вершина Европы». [15] «imperator romanus — caput orbis, Europae venerandus apex» (Jäntere, ук. соч., стр 332).

Обращаясь к Карлу, Алкуин именует его « moderantissimus gubernator » (властнейший правитель) «всех христиан» и выражает ту мысль, что вера христианская должна быть с помощью оружия воинов Карла распространена по всему миру. [16] MGH, Concilia, II, 142. Эту идею Алкуин настойчиво повторяет в различных вариантах. [17] Jäntere, ук. соч., стр. 332–333. Сам Карл в письме 796 г. к папе заявляет, что считает своей задачей ( nostrum est ) «защиту церкви» повсюду против «неверных и язычников». Эту «защиту» (ясно, что слово это употреблялось лишь как благородное прикрытие осуществлявшейся на практике политики нападения и захвата) нужно вести, пишет Карл, во имя укрепления веры с помощью оружия ( armis defendere ). Папе же Карл отводит при этом более чем скромную роль: он должен «молитвами» поддерживать воинов, дабы «народ христианский всюду одерживал победу и имя Христа было бы прославлено во всем мире» ( in orbe ). [18] MGH, Epp., IV, Ne 93, стр. 137–138.

Представление о короле-императоре как о главе церкви (оно встречается не только у Алкуина, но также у Эйнгарда, Теодульфа и др.) отражало реальную действительность. Карл председательствовал на церковных соборах в Галлии, он использовал эти соборы для того, чтобы авторитетом церкви освящать издаваемые им законы государства (капитулярии). Он властно вмешивался в компетенцию духовенства, энергично занимаясь церковным законодательством и решая сложные и спорные богословские проблемы. Он провел через Аахенский церковный собор (809 г.) даже изменение самого «символа веры», прибавив слово « filioque » (и от сына) к формуле об «исхождении святого духа».

Когда же у папы Льва III возникли трения с частью духовенства, Карл взял решение дела в свои руки, выступил в роли верховного судьи и оправдал папу. После коронования Карла императорской короной в 800 г. папа принес ему присягу наряду со всеми другими его вассалами.

Самое коронование и помазание на власть, которое совершалось папой, понималось не как акт его, папской, воли, а как техническое исполнение воли божьей — помазание рассматривалось как священнодействие, «от бога» исходящее.

Естественно, что в этих условиях рос авторитет папской власти, укреплялись и политические позиции папства. По всей Европе — от Фрисландских берегов Северного моря до реки Лабы (Эльбы) в землях славян, от реки Эбро в Испании и до Ломбардской долины и Венгерской низменности — утверждались основы нового общественного строя, строя феодальной эксплуатации, феодального господства и подчинения, вассально-сеньориальных и иммунитетных прав и порядков. Рост и укрепление этих новых отношений требовал наиболее авторитетной санкции, требовал «божественного освящения».

Ссылка на «волю божию», угроза жестоких мучений и кар не только в земной жизни, но и «в жизни вечной», и обещание райского блаженства за послушание становились важнейшим средством, помогавшим завоевателям сломить сопротивление народных масс, во всех концах Европы пытавшихся противостоять новому гнету, насилию и грабежу. Эту задачу могла выполнить только церковь, и никакая иная не могла это сделать в тех условиях лучше, чем церковь христианская. Она разработала всестороннее учение об аде и рае, о возмездии и воздаянии; она сумела связать жизнь человека и его социальное поведение невидимыми и прочными нитями с фантастическими образами «вечной жизни», с судьбой его «души».