Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

Насколько папская курия была скомпрометирована всем происшедшим, ясно из того, что ни имя Гедимина, ни злополучные «майские письма» ни в каких папских посланиях, ни в письмах рижского архиепископа, ни в писаниях францисканцев более не упоминаются.

Что касается Гедимина, то он продолжал борьбу против своего главного врага — Ливонского ордена. Отражая оружием посягательства рыцарей и вторгаясь в пределы их владений, производя временами серьезные опустошения, литовский князь упорно боролся и за усиление политической изоляции ордена. Он рассылал послания с обвинениями против рыцарей, стремясь возможно шире разгласить факты нарушения мира 1323 г. со стороны ордена и уличая его в вероломстве и предательстве. [526]

Гедимин рассматривал вопросы религиозные прежде всего как вопросы политические. А так как важнейшей политической задачей он считал закрепление своих позиций на подвластных ему землях и учитывал, очевидно, что значительная часть этих его владений связана с Литвой достаточно слабо, будучи по своим национальным, историческим и культурным традициям исконно русской, то он проявлял веротерпимость и терпимость национальную. В Вильно были основаны два католических монастыря, проповедовали доминиканские монахи, католические священники. Вместе с тем Гедимин не препятствовал распространению православия, строительству православных церквей. Сын его исповедовал православие, хотя сам Гедимин, очевидно, христианской веры не придерживался — ни православной, ни католической. Борьбу с орденом Гедимину пришлось вести до конца своей жизни, хотя в последние годы рыцари, сильно ослабленные в ходе этой борьбы, успешной для Литвы, значительно умерили свой пыл и не решались на прежние попытки больших захватов на территории, подвластной литовскому князю.

Неожиданный исход авантюры с «обращением» Гедимина заставил курию временно отказаться от надежды установить свое влияние на обширных литовско-русских землях. Правда, летом 1327 г. Иоанн XXII снова обращает взоры в эту сторону: в своем послании королю польскому Владиславу Локотку он предлагает обратить в католичество, как он его называет, «князя Руси Болеслава, внучатого племянника твоего» ( pronepos tuus ). [527]Болеслав был зятем и единомышленником Гедимина. В дальнейшем, добившись княжеской власти на Украине, он вел борьбу с боярами, которые в конце концов отравили его. В другом послании, адресованном самому Болеславу, папа также убеждает его насчет «единой веры». [528]Но это единичный, не имевший серьезного значения факт.

По-прежнему внимание папства к восточным границам его сферы влияния во второй четверти XIV в. привлекала Прибалтика. Здесь основательно укрепились позиции Тевтонского ордена, и Авиньону пришлось с этим мириться. В сложной и временами трудной борьбе, которую курия снова была вынуждена вести в эти годы с императором, рыцари заставили церковную власть пойти на большие уступки. В 1330 г. было заключено перемирие в длительной войне, происходившей между орденом, с одной стороны, Ригой и архиепископством — с другой. [529]И хотя магистр ордена Эбергард Мангеймский подтвердил все привилегии города, перемирие было связано с явным ущемлением позиций последнего. Ливония обязалась ежегодными значительными платежами в пользу ордена, [530]а вскоре имперским указом Людовика IV Баварского ордену были предоставлены и права власти и суда в городе. [531]Все эти уступки рыцарям курия принимала как неминуемое зло или необходимую жертву ради того, чтобы не порвать отношений с орденом.

Однако при новом папе Бенедикте XII (1334–1342 гг.) курия начинает усиливать противодействие притязаниям ордена в Прибалтике. Рыцарей объявляют незаконно захватившими владения рижской церкви и именем папского престола им предлагается возвратить все захваченное. [532]В ответ на возросшую активность церковных властей орден добился от императора передачи ему в 1339 г. всей Эстонии с Ревелем (Таллин) и Ревельским замком. [533]Так как земли эти находились во владении датского короля Вальдемара II, была проведена сложная матримониально-политическая комбинация: Вальдемар уступил Эстонию сыну императора в качестве приданого за своей сестрой Маргаритой, [534]а император в те же дни обратился с посланием к своему сыну, предлагая ему вступить в переговоры с орденом о совершении этой сделки. [535]В результате Эстония сделалась владением Тевтонского ордена, заплатившего в течение 5 лет датскому королю за нее ничтожную сумму — 19 тысяч марок серебром. [536]В 1347 г. король датский Вальдемар III официально известил папу Климента VI о состоявшейся продаже Эстонии Тевтонскому ордену. [537]Папе не осталось ничего другого, как утвердить эту сделку, невзирая на то, что папским позициям в Прибалтике был нанесен ощутительный удар. [538]

Существует еще один документ, могущий свидетельствовать о том, как широко развернул свою экспансию в Прибалтике Тевтонский орден. Это грамота императора Людовика Баварского, которой он «дарует» ордену всю Литву с Жмудью, Русью и др. [539]Уже давно высказаны серьезные сомнения о подлинности такого, единственного в своем роде, документа, который, если бы был подлинным, мог бы явиться лишь иллюстрацией поразительной невежественности некоторых политических деятелей того времени, не отдававших себе отчета в реальном положении вещей.

Ослабление папских позиций в Прибалтике усиливало позиции ордена. Его верховный магистр признавался уже с этого времени имперским князем. [540]Все это побуждало орден к активности. Как всегда, прикрываясь фальшивым флагом «насаждения веры», рыцари принялись с новой силой неистовствовать в своих «владениях». Особенно бесчинствовали они в эстонских землях. Если раньше они подвергали эстонцев опустошительным набегам как враги, то теперь они свирепствовали здесь как «хозяева».

Эстонский народ не вытерпел издевательств и летом 1343 г. поднялся в единодушном протесте против своих мучителей. Началось народное восстание, в короткий срок охватившее почти всю страну. Рыцари были застигнуты врасплох. Многие были уничтожены. В условиях вспыхнувшего восстания, прежние трения между феодалами были забыты. Духовенство и феодалы в Эстонии, а также именитые горожане Ревеля поддержали рыцарей, с которыми незадолго до того находились в длительном раздоре. [541]Не только местное духовенство, но и папская курия стояла, конечно, целиком на стороне ордена в его борьбе с эстонским народом. Восстание рассматривалось как безбожное, еретическое выступление, а кровавое его подавление как дело благочестия, заслуга перед верой и церковью. Интересное свидетельство об этом сохранилось в папской булле от 9 февраля 1346 г. В ней архиепископу рижскому предлагается предоставить диспенсацию (освобождение от наказания) некоему схоластику по поводу совершенного им в 1343 г. убийства одного эста, отказавшегося от католичества. [542]В этом документе интересно указание на то. что восставшие отказывались от католической веры, которая в их сознании теснейшим образом сплеталась с иноземным угнетением и феодальной эксплуатацией.