Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Как и во время вспышек первой и второй волн Второй пандемии чумы исторические источники фиксируют значительные изменения на политической карте. Главной отличительной чертой этого периода становится значительное территориальное расширение, а затем и политическое возвышение Великого княжества Литовского при князе Витовте. По мнению ряда историков в значительной степени это произошло в результате передачи в конце XIV в. ханом Токтамышем литовскому князю ярлыка-пожалования на сбор дани с русских княжеств [Грушевский М.С., 1907: 85–87, 457–462; Петрунь Ф.Е., 1929; Шабульдо Ф.М., 2006]. Как сообщают хроники Дитмара Любекского и Я. Дуглоша, произошло это сразу же после совершенных в Каффу военных походов Витовта в 1397 и 1398 гг. против ордынских соперников Токтамыша [Scriptores rerum Prnssicarum, 1866: 216; Jana Dlugosza kanonika krakowskiego, 1868: 491]. По мнению отечественного историка Беспалова Р.И., закрепление за последним права управления русскими землями произошло сразу же после возвращения ордынскому правителю сарайского престола [Беспалов Р.А., 2013: 32].

Сам факт получения ханского ярлыка позволил литовскому князю в вопросах взаимоотношений с русскими княжествами дистанцироваться от Ягайло. Рыцари Тевтонского Ордена заключили мирный договор именно с Витовтом, как с « королем Литвы и Руси », а не с польским королем [Барбашев А.И., 1885: 74–75, 84–87].

Позиции Витовта во внутриордынских и внутрирусских делах еще больше упрочиваются, когда после изгнания Тимуром-Кутлугом Токтамыша из Сарая в 1399 г. он становится фактически гарантом сохранения за последним и его наследниками права на сарайский престол. При этом ордынскому правителю приходится иметь дело уже с новым противником — сильным главой рода Мангытов — Идегеем [Беспалов Р.А., 2013: 33]. В тексте Белорусской I летописи можно найти следующие строки, раскрывающие лейтмотив политики литовского князя: « Поиде, пленим землю татарьскую, победимъ царя Темирь-Кутлуя и возмем его, и посадим царя Токтамыша, а он мя посадить на всей Рускои земли на том на всем » [ПСРЛ 35: 31].

Следует признать, что Витовт изначально не был полностью заинтересован в стабилизации ситуации в Улусе Джучи. С помощью своих султанов-ставленников литовский князь старался контролировать западную часть Золотой Орды. В этом случае появление на политической сцене в 1419 г. его нового ставленника Улуг-Мухаммеда (потомка Тукай-Тимура) являлось прямым доказательством реализации на практике этой политики. Впрочем, далеко не все потомки Токтамыша были ставленниками литовского господаря. Зачастую многие из них, заняв сарайский престол, могли выступить против Витовта [Беспалов Р.А., 2013: 36]. Все это лишь способствовало ускорению центробежных тенденций. Особенно это стало заметно после эпидемий 1414–1416 гг. и 1420/21 г. Косвенно на это указывают сведения, датированные 1420 г., о подчинении основателю Тюменского ханства Шибаниду Хаджи Мухаммеду формально контролировавшегося центральными ордынскими властями « города Болгара с окресностями », а затем (в 1429/30 г.) переход этого города под контроль к хану Абу-л Хайру, одержавшему победу над правителем государства Шибанидов. Нижнее Поволжье после походов правителя восточного Дашт-и Кыпчака хана Барака (внука Урус-хана) также оказывается в зависимом положении [Исхаков Д.М., Измайлов И.Л.: 211].

Другим важным вектором внешней политики Витовта в 1420-е гг., где также прослеживается влияние эпидемического фактора, являлось новгородско-псковское направление. Если комплексно рассматривать эти события, то сразу бросается в глаза, что оба похода Витовта в 1426 и 1428 гг. на Псков и Новгород происходили в условиях продолжавшегося на Руси « мора и глада ». Прямым доказательством данного предположения являются слова: « Въ лето 6934. Преста моръ; и Витовтъ былъ ратью подъ Вороначемъ » [ПСРЛ 4, 1848: 121]. Собственно, становится понятна причина того, что оба русских города вынуждены были в одиночку сопротивляться литовскому князю. Не исключено, что великий князь Василий I Московский также пал жертвой эпидемии чумы в 1425 г.

Если верить летописным сводам, летом 1426 г. Витовт собрал большое войско. Подробно о составе его войска говорится в тексте Воскресенской летописи: « Того же лета князь велики Литовскый Витофтъ ходилъ на Пьсковъ съ многими силами, съ нимъ были земля Литовскаа и Лятцкаа, Чехы и Волохи пойнамонавы, и Татарове его, а у царя Махмета испроси дворъ его; и прежде приде подъ градокъ Пьсковскт подъ Опочки, людiе же въ граде затворишся потаившеся, яко мнети пришедшимъ пуста его ». Как можно видеть из данного отрывка, самое активное участие в этом походе приняли татарские отряды Улуг-Мухаммеда, протеже Витовта. Именно его отряды оказались намного раньше остального войска литовского князя, что сказалось на конечном результате: « И тако начаша Татари скакати на конехъ на мостъ, а граждане учиниша мостъ на ужищахъ, а подъ нимъ колье изоостривъ побиша; и акоже быстъ полонъ мостъ противныхъ, и граждане порезаша ужища, и мостъ падеся съ ними на колье оно, и тако изомроша вси; а иныхъ многыхъ Татаръ и Ляхове и Литвы живыхъ поимаше въ граде въмчаше, и режуще у Татаръ срамные уды ихъ, имже въ роты влагаху, [якоже бе и самому Витофту видтьти то и всемъ прочимъ съ ними К.], а Ляхомъ и Челомъ и Волохомъ кожи одираху ». « Витовт же видев то и срама исполнися поиде прочь » [ПСРЛ 8: 93].

Однако, на этом он не успокоился. Следующий удар Витовт нанес по другому городу псковско-литовского порубежья — Вороначу. После длительного обстрела ему удается уговорить защитников на сдачу города. Дорога на Псков для литовского войска оказалась открыта. В этих условиях псковичи начинают собирать войско.

Сведения о ходе дальнейших боевых действий хранятся в тексте Псковской первой летописи. « И посадникъ Селивестръ Леонтьевичь и другiй посадникъ Феодоръ Шибалкиничь, со Псковичи, ехавше подъ городъ Котеленъ, и онъ неверный князь Витовтъ услыша Псковскую ратъ, посла на нихъ свое рати неверныхъ 7000 Литвы и Тотары; а Псковичь мужей 400, удариша Псковичи на нихъ подъ городомъ подъ Котелномъ, и убиша Псковичь 17 мужей, а изымаша Псковичъ 13 мужей, а Литовская рати и Тотаръ побиша Псковичи много, а числа ихъ не вемы. А въ то время ходиша Островичи подъ Велья торонемъ, и поидоша взадъ ко Острову, и обретоша на пути въ ночъ Татарскую рать стояшу въ лесе, и удариша на нихъ кони и снасти; а инт подъ Вревомъ подъ городомъ Вревичи побиша, а Вревичь паде немного » [ПСРЛ 4, 1848: 204].

После данных поражений псковичам ничего не оставалось, как готовиться к обороне города. Однако, штурма Пскова не последовало. Не получив поддержки от Новгорода, к Витовту была направлена делегация во главе с посадниками Федосом Фефиловичем и Якимом Павловичем: « И взяша миръ с Витовтомъ месяца августа 25, на память святаго Апостола Тита, въ день неделный, а безъ Новгорода; а посулиша князю Витовту 1000 рублевъ ». Для выплаты обещанной суммы в Псков прибыло московское боярство. Присутствие московских бояр в составе посольства ничего не дало. Литовский князь « поганый, немилостиво имеа сердце, сребро взя, а пленных на крепости посади ». Позднее их пришлось выкупать за дополнительное « серебро » [ПСРЛ 4, 1848: 204].