Муслим Мурдалов - Чеченцы: быт, культура, нравы, обычаи, религия. Кавказская война. XIX век

Общий наряд чеченца с другими горцами больше всего однако приближенный к наряду кабардинцев. Простые черкески с другими нарядами по обеим сторонам, грудь грузов искоса вниз к падающим бедрам, из сукна собственного изделия, часто с разными заплатами, число которых ежедневно увеличивается. Рукава черкески, достаточно широкие, у «knrdyszów» то есть франтов odwinięte за локти, и хоть порою затрепанное и рваное, не препятствует то однако элегантности. Бешмет, то есть кафтан носится под черкеской бывает из шелковой красной материи обычно цвета, или разноцветный из ситца. Шаровары из полотна темно-синего цвета, сужающееся к костям. Рубашка сверху на шароварах. Папаха, то есть баранья шапка, оригинально заломленная на голове. Двойное чувяки, и ногавицы, есть суконные гамаши. Шашка в серебре, пистолеты, кинжал, винтовка – главные украшения чеченца, кроме того отважный быстроногий конь, бурка и башлык – то есть капюшон от дождя. Чеченские девушки весьма хороши, стройные, высокие и нарядные, как изворотливые кошки, веселые и иногда очень прекрасные. Более огненные, чем мягкие и ласковые. Любят верность, потому что измена сердец их, еще не испортила. Привычный их наряд, длинная цветная рубашка, красная, желтая, или белая, с широкими длинными рукавами. На спинах, ремешки всегда другого цвета. Соответствующее шаравары до колен, рубашки, белое, желтое или красное, около костей взыскиваемое в fałdki. Бешмет с узкой талией, сшитый по фигуре.

Платок носят как заброшенный на голове. «Волосы в мелкие сплетенные косички. Но чеченки, одинаково как все горянки не понимают в этом украшении пола своей и полностью его носят в беспорядке. Молодая чеченка без бешмета, в одной kuszuli zręcznia из сторон при szarawarki, с медным кувшином на поддерживаемом локтем одной руки, устает когда другую возьмет и переложит в сторону, может соревноваться с идеальной красотой наших женщин, таких ловких в искусстве того, чтобы понравиться и всегда, будет определенной выигрышу. Обычно созревают слишком рано и после пятнадцати лет юридически вступать могут в браки. Доживают до старых годы, окруженное личным потомством не знают тщедушия и болезней, дразнящих наших женщин. Ухоженность и чистота является исключительно их признаком проживания и является для них обыденностью. Хаты из хвороста и залепленные глиной и отбеленное. Печи им неизвестны, заменяют его дымоходы такого вида как в наших старых польских домах. Труба вытяжная почти наравне с землей устроена. Огонь в камине никогда не затухает, даже холодной зимней порой, отсюда всегда свежий и теплый воздух. Такие хаты, каменные на prędce, для летнего только удобства. Потеря их не много им приносит вред. Дети выросшие согласно природе, позволяя им до нескольких лет бегать полностью нагими. Свободы их ничем не смущают. Мать парня пальцем не тронет, чтобы его никто не подколол этим фактом

Но свобода детей не выступает из границ приличия. Самый бедный чеченец, одинаково как самый состоятельный, одинаково горд и много свое достоинство оценивает. Голову не согнет ни перед кем, хоть бы должен был от голода умирать, если собственным разумом справляться не умеет. Для старших возрастом большое имеет отношение с уважением. Юноша при старших никогда не сядет, пока тебе его не попросят о том. Хозяин, принимающий, принимает гостей первым сам ничего не возьмет, ни воды не выпьет, пока других гостей не устроит. Чеченцы вообще работают полеводством, выращиванием скота и овец. Совершают экспедиции на русские границы, сколько раз в том видят выгоду. В бою смелые, а в лесах непобедимые. В поле боя отважно бросается горец в самое опасное место, если имеет коня, которому может довериться. Хлеба не много обрабатывают сортов. Пшеница, просо, кукуруза называемой «ażgiż» есть я привык их посевом. Пекут кислый хлеб в пекле или печах, оборудованных в соответствии с тем под крыльцом сакли. В тех же печах сушат кукурузу к помолу. Муку мелют в водяных мельницах, или в каменных ручных жерновах. Но только в необходимой потребности, когда реки и потоки не замерзнут. Обычным их кормом называемый хлеб «чурек» из пшеничной муки, или из кукурузы; пшеничные галушки, заправленные молоком, или жиром из бараньего хвоста называемой «kurdiuk». Для гостя ставят свежий пшеничный чурек с яичницей, сыром и свежевареной бараниной, или хингали то есть большие из кукурузы галушки похожие на русские галушки. Мясные кушанья готовятся с многими ароматными приправами и солят. Юшку с галушками едят ложками, другие же кушанья берут в пальцы, резавши предварительно на ровное для всех частей не включая даже детей. Женщины за общим столом при гостях не сидят и довольствуются тем, что им от стола мужчин останется. Женские трудоустройства ограничиваются хождением около домашнего хозяйства, работу в саду и поле, ткут простые сукна и тесемки к обшиванию нарядов шьют. Рубашки носят обычно тканевый хлопчатобумажной, называемой «biaź» грузинский, или также из ситцев, которые от русской торговли или провозом контрабандой получают. Деньги курсируют только серебряные русские. Другую монету не знают. Торговля происходит заменой одних предметов на другое и этой дорогой удовлетворяют, весьма ограниченное свои потребности. Поскольку еще не раз выпадет мне речи об этом народе, я возвращаюсь следовательно к началу. Ближайший заречный Мичик – аул есть «Эрпели». Мы вошли здесь еще ночью, живую душу не встретив; так все во сне было погружено. Удивительную мне сдалась похожая неосторожность жителей здесь же под боком своих проживающих врагов. Аул был большим, повсеместная тишина и только где-то вдали эхо донесло до меня голос призывного муэдзина из минарета верных пророка на молитву.

Завели меня в одну саклю, где уставшему длинной и изнурительной дорогой, разрешено отдохнуть и сном освежиться. Оба моих товарища вышли из сакли, оставив какое-то поручение старой черкеске, которая свернутая в клубок сидела в углу сакли, в грязной рубашке, с кривым носом как крючок, или по-видимому как ястребиный клюв носом, с пособиранным у складки, сухим, желтоватым лицом, ocienioną клоками волос с под грязной тряпки тех, которые торчат. Зрение ястребиных глаз во мне вклеила, словно в костлявых сухих руках, немного вверх поднятых, хотела мне понести через дымоход на лысую гору. Она удивительно мне напоминала одну из этих колдуний, о которых часто в сказках я слышал когда-то, и одновременно напомнил ужасную реальность, среди которой я находился. За первым знаком моего пробуждения старая выдала какие-то тонны храпа как сверчок в popiele, когда на тлеющий уголь натолкнулся. Вскоре появились другие этой сакли домочадцы и то в таком большом числе, что для меня почти места уже там не было. Я не мог всем благе присмотреться к, потому что другой предмет занял мое внимание, а именно оковы которое мне втыкаемый на ноги. Со всех сторон начлт я осматривать, как старая тряпка, желая удостовериться, или будет еще на что пригоден. То любопытство всех много меня занимала; дети полностью голые и под сам нос мне подлезали, осматривая меня словно очень большую особенность.