Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 2

В прежнее время экзекуция в немирном крае была неизвестна: она введена Гази-Магометом. В случаях надобности, она употреблялась большею частью без ведома Шамиля по распоряжению самих Наибов.

25-го июля. Все о чем идут в нашем народе толки, доходит до Шамиля через сосланных в Калугу горцев, из которых, один, по имени Салех (он же Абдулла), доставляет ему сведения, часто весьма нелепые. Рассказы свои Салех подкрепляет собственными комментариями, и в тех случаях, когда известия его касались самого Шамиля, – они производили в нем иногда некоторую тревогу, так что мне приходилось его успокаивать; чего впрочем, я всегда достигал легко и с большим успехом, так как факты, которые Шамиль видит собственными глазами, вполне способны опровергнуть самую правдоподобную ложь.

В числе доставленных в последнее время Салехом сведений, – был слух о войне России с Турциею. По этому случаю, Шамиль вчера спросил меня: правда ли, что она скоро начнется? Я отвечал, что не знаю и что известия об этом и в газетах не читал и из других источников не имею. Тогда он спросил: а правда ли, что мусульманские подданные Султана режут христиан в разных местах? На это я отвечал утвердительно, упомянув так же и об участии в Сирийских делах Абдель-Кадера.

Побранив Турок вообще, а Султана в особенности, что впрочем, он делает при всяком удобном случае, Шамиль отозвался с большою похвалою о действиях Абдель-Кадера. Он сказал, что Абдель-Кадер поступил как честный человек и как настоящий мусульманин, потому что и Коран предписывает оказывать защиту угнетенным и не обижать без надобности людей, хотя бы они были иноверцы; что так, как поступил Абдер-Кадер, – поступил бы и он, сам Шамиль; что без сомнения христианские государи и их подданные христиане питают к Абдель-Кадеру большое чувство благодарности, но что он Шамиль питает это чувство в большей степени, чем кто-нибудь, потому что действиями своими Абдель-Кадер представил всему свету доказательство того, какое хорошее существо мусульманин, если он только честный человек.

В заключение он выразил желание послать Абдель-Кадеру благодарственный адрес.

После этого, Шамиль спросил: есть ли между избиенными христианами Русские подданные? Я отвечал, что наверное не знаю; но так как христиан умерщвлено много, – то очень может быть, что между ними и Русские подданные.

Шамиль задумался. Заметно было, что он соображал что-то. Скоро он опомнился и начал говорить о самом себе в том же роде, как говорил и прежде. Сущность его речи заключалась в том, что хотя очень может быть, что войны не будет, но может также случится, что она и откроется, что в этом последнем случае не пребывание свое в России он будет считать большим для себя благополучием, так как этим устранится всякое сомнение о каком-либо участии с его стороны в действиях мусульман, и что, наконец, такого рода сомнение предполагало бы в нем собою черную неблагодарность за оказанные ему великие милости и попечения, и было бы для него самым прискорбным фактом, какого он не испытывал во всю жизнь, потому что к подобному поступку он совсем неспособен.

Я заметил, что чего-нибудь подобного ему нечего опасаться потому, что Правительство наше вполне уверено в искренности чувств его к Государю Императору, и в признательности его за оказанные ему милости.

На это Шамиль отвечал, что злых людей на свете много. Потом, как бы заметив на моем лице недоумение относительно того – к чему это он ведет свою речь, – Шамиль продолжал ее в таком же роде, что он, испытав уже беспредельное благодушие Государя Императора совершенно уверен в том, что и дальнейшие намерения нашего Правительства в отношении его будут клониться к дальнейшему его благополучию. Но каковы бы эти намерения не были, – он со своей стороны желает одного: чтобы не выслали его из России до тех пор, пока война с Турциею, если она будет, не прекратиться окончательно и пока не устроится окончательно весь Кавказ.

Стр. 1449 …Не считая себя вправе говорить с ним об этом предмете сколько-нибудь положительным образом, – я отвечал ему общими местами, потом обратил разговор на другой предмет. Между тем, нельзя не заметить, что со времени отъезда Гази-Магомета, Шамиль заговаривает о себе в этом самом смысле чаще прежнего, и, по-видимому, без всякой побудительной причины, кроме разве какой-то склонности к опасениям, вообще неосновательным. Кажется, он и сам замечает, что впадает в повторения, но при всем желании не может избежать их, повинуясь в этом случае постороннему влиянию, которого назвать я пока не умею.

26-го июля. Сегодня Шамиль получил от полк. Богуславского из заграницы письмо, в котором, между прочим, упоминается о рейнских винах. Шамиль пожелал узнать о них большие подробности. Исполняя его желание, я, между прочим, сказал, что рейнвейн назначается докторами для некоторых слабых больных и, что в этих случаях он производит очень хорошее действие. На это Шамиль заметил, что и в его ауле Гимры есть белый виноград, из которого выделывается вино, чрезвычайно полезное, как говорят, в некоторых болезнях. В каких же именно, он не знает и сам вина этого никогда не пробовал, а о целебном его свойстве слышал еще в то время, когда не было в Дагестане Имамской власти и когда вино было во всеобщем употреблении. Кроме этого винограда, в Гимрах есть другой – черный, сок которого до этого крепок, что человек пьянеет даже и тогда, если съест несколько кусков хлеба, обмоченных не в вино, а только в виноградный сок.

28-го июля. Сегодня посетил Шамиля попечителя С.-Петербурского учебного округа, т. с. Делянов.

В происходившем при этом разговоре т. с. Делянов упомянул, между прочим, о Сирийских делах и об Абдель-Кадере. Шамиль слушал г. Делянова с таким же живым интересом, с каким слушал рассказ этот несколько дней тому назад, и в заключение высказал тоже самое, что говорил и в то время, за исключением обстоятельства, касавшегося собственно до него.

Вообще, заметно, что Абдель-Кадер возбудил в Шамиле симпатию к себе, и что симпатия эта также искренна, как велика нелюбовь его к Султану, к Туркам и к тому народу, во главе которого он сам недавно стоял.

31-го июля. Шамиль уже не жалуется на боль в ногах; но вместо того он сильно скучает. Моральная болезнь эта, по-видимому, имеет на него большое влияние потому, что в последнее время он до такой степени изменился наружно, – что его узнать нельзя, он очень похудел, осунулся; такое состояние духа происходит вследствие неполучения от Гази-Магомета никаких известий, а также и вследствие холеры, которой, по-видимому, он боится, опасаясь в этом случае за свою семью. О существовании в Калуге холеры, я счел своею обязанностью предупредить его, как для принятия некоторых гигиенических мер, так и для того, чтобы хоть сколько-нибудь уменьшить непомерное употребление женщинами его дома всякой зелени и незрелых фруктов.