Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Слово «дружина» – очень интересное слово. В псковско–новгородской кучке народов, которую мы еще не рассматривали, слово «дружина» – это в большей части случаев артель, например рыболовецкая дружина. В церковнославянской южной жизни, заметьте, дружина – это жена. Друг, вообще говоря, — это «другой я», равный мне. А вот, по–великорусски, дружина это уже войско, притом отборное, гвардия, так сказать. Как так, жена, «другой я» превращается в охранников по–нынешнему, хотя и доверенных, но вассалов все же, «на жаловании», в друга на зарплате, которому я ее плачу за дружбу со мной? То–то и оно, что дружина – это бывшая шайка «сподвижников по грабежу», выбравшая главаря за ум, сметку и силу, а главарь, наплевав на бывшую дружбу, стал им деньги платить, чтобы они именно его одного защищали. Это был первый шаг к княжению.

Вы представляете себе миллионную, но разрозненную толпу на улицах Москвы и шайку грабителей среди нее, которая диктуют всем свои правила игры? Зачем тогда спрашивать, как образовались княжества: солнцевское, люберецкое и так далее. Дальше русскую историю, например, у Карамзина можно не читать до самых времен Ивана Калиты, мало того, что разбойника, но и самого подлого из них. В истории Карамзина будет очень подробно описана борьба «солнцевских» с «измайловскими» и так далее за сферы влияния, попросту за право грабежа на данной территории. Будут описаны все «стрелки», «разборки». Особенно удачно передадут вам «хитрости» при «перемириях», и «милицейские протоколы» об убийствах из–за угла «друзей навек». Про народ скажут, что он очень любит главарей разбойных банд, и когда они умирают своей смертью или от пули в своем подъезде, сильно плачет. Про церковь скажет, что она составила очень хорошие «Понятия», по которым мы живем по сегодняшний день. И, вы же знаете, что всем в нашем мире правят разбойные банды, а имеющийся президент является только как бы Организацией объединенных наций (ООН) и занимается только тем, что составляет статистику разбойных нападений. Иван Калита подчинил себе всех бандитов. Государство это стало называться Московская Русь. Матриархат, как видите, миновали не заезжая в него.

Форма закрепощения народа – пьянка в долг, в залог своей души, как это и сегодня практикуется, правда, теперь на наркотиках. Пили тогда медовуху, термин Ибн–Фадлана «горячий напиток» – это сбитень, чтобы быстрее подействовало. Умирали «с кружкой в руке» не от опьянения, а от отравления «сбитнем», так как, экономя мед, туда добавляли всякую дрянь «для крепости». Знакомый пчеловод мне рассказывал, что медовуха – тоже не совсем безопасный напиток, если долго постоит и окислится, так что это простые отравления недоброкачественным «горячим напитком». Водки же еще не изобрели, а медовуха получилась автоматически, когда «лишний», не съеденный вовремя мед, смешивали с водой, и он начинал бродить. Собственно, и вино так же получилось, автоматически.

Карамзин практически ничего не пишет об образовании сословия смердов и холопов, скрывает от нас, а мы называем его историком. Посмотрим, что «знает» об этом Советская энциклопедия, она должна сказать все, что только возможно, о «закрепощении народа». Ведь она «советская»: «Смерды – наименование феодально–зависимых крестьян в Древней Руси и некоторых других славянских странах. В источниках 11–12 веков смерды отмечены в Киевской Руси (Русская правда и другие источники)».

Прерву и замечу, что Русская правда «из–за значительных разночтений» была в 16 веке «пересмотрена» и «закреплена» в издании 1653 года, Никоновской летописи. Значит, верить ей нельзя.

Продолжим цитату: «Смерды на Руси – крестьяне, постепенно утрачивающие свободу, полностью или частично. Правовое положение некоторых групп было различным. В отличие от раба имел имущество, платил штраф за проступки. Юридически он был неполноправен. Убийство смерда наказывалось таким же штрафом, как и холопа. Его выморочное имущество наследовал князь. С начала 12 века земли, населенные смердами, передаются в собственность отдельным феодалам».

Запомним это и продолжим: «Смерды новгородских и псковских земель 14–15 веков выступают в источниках как крестьяне–собственники, владеющие землей коллективно или индивидуально и обладающие правом свободно отчуждать свои наделы. Но их личная свобода ограничена: им запрещен переход на чужую территорию или патронат князя, а князю запрещено принимать от смердов жалобы. Смерды должны были исполнять также определенные повинности (дани, работы) в пользу города как коллективного феодального сеньора».

Эта цитата как нельзя лучше укладывается в мою концепцию. Что «смерды отмечены в Киевской Руси» не верьте, ибо их туда вписали, когда устраняли «разночтения» в 16 веке и подгоняли уже Русскую империю к «однообразному виду». «Киевских смердов» считайте смердами великорусскими, в верховьях Волги, во Владимиро–Суздальской Руси. Вот их–то и закрепощали, они–то «постепенно, полностью или частично утрачивали свободу», их–то «правовое положение» и было «различным у некоторых групп», в зависимости от степени наглости князя–бандита с воровской «дружиною». И запомните, пожалуйста, про смердов новгородско–псковских, свободных крестьян, владельцев своей земли, платящих налоги для общественных нужд. Они нам пригодятся, когда мы будем рассматривать эту демократическую кучку.

Таким образом, истинное понятие смерд – не оскорбительное, а вполне доброжелательное как тракторист, бизнесмен, юрист и обозначает «вольный земледелец». Это князья–разбойники, когда довели своих крестьян до полускотского существования, произвели от этого вполне хорошего слова слово «смердящий», а когда завоевали все народы великой равнины, в том числе, с превеликим трудом, и новгородско–псковские земли, заставили и тех смердов, пахнувших хлебом, «смердеть».

Потом начались бандитские войны между местными «князьями» и атаманами, «скатившимися» по Волге, заселившими реку Яик (Урал). Это и было татаро–монгольское иго. Как это было? Да очень просто. Дело в том, что у князей появился великий князь, главный разбойник, который подчинил силовым методом остальных князей–разбойников, как у солнцевская бандитская группировка стала главной. Вот так и великий князь. Разумеется, что остальные князья не любили «солнцевских», особенно их великого князя. А у казаков–разбойников не было великого разбойника, поэтому они жили более–менее дружно. Даже с разбойниками из будущих татар и чувашей. Поэтому вся история Карамзина и посвящена, собственно, войнам разбойников–князей друг с другом за великое княжение. Совершенно точно так, как преступные нынешние группировки борются между собой. Они иногда так «истощают» свои силы, как прошлые, так и нынешние, что даже ходить грабить простых граждан случается некому. Поэтому война между князьями и атаманами была заранее обречена на проигрыш. Атаманы просто обложили данью наших князей. Каждая сторона отчетливо понимала состояние своих сил. Князьям было неудобно перед своим, хоть и «смердящим», но все же народом, когда он, этот народ, видел, как казаки–разбойники размазывают князей по стенке. Поэтому дань платили исправно, а своим историкам, впрочем, и нашим тоже, строго–настрого запретили писать правду, велели говорить, что это несметные орды из самой Монголии их угнетают. Все–таки не так стыдно. Когда начали платить дань разбойникам, то обнаружилось, что себе почти ничего не остается, поэтому «гнет» усилили.