Олег Помозов - Дни освобожденной Сибири

И вот, как только отгремели совсем уже последние выстрелы, на улицы родного города начали выходить освобождённые и восторженно ликующие граждане, в основном прилично одетые и даже принарядившиеся в соответствии с переживаемым радостным и одновременно торжественным моментом. Дамы были в праздничных платьях, мужчины в самых лучших пасхальных сюртуках, военные пенсионного возраста достали из дальних сундуков свои старые мундиры, многие одели даже запрещённые после февраля 1917 г. погоны и, абсолютно ничего не опасаясь, так в них и проходили весь оставшийся день, да и следующий тоже, и никто им не смел делать замечания на сей счёт, а тем более останавливать и задерживать до выяснения, как раньше. Со всех церквей, точно так же, как и в Томске, беспрестанно звонили колокола.

Отдельной темой того праздничного для освобождённых омичей дня стало явление главных виновников торжества, доблестных военнослужащих Чехословацкого корпуса. У них, по известным нам уже причинам, произошла некоторая заминка (вынужденное стояние) в Куломзино, так что они начали проникать в город лишь во второй половине дня, да и то небольшими партиями. Дело в том, что на пути легионеров встал заминированный большевиками железнодорожный мост. Деповские рабочие не позволили его взорвать, однако динамит по-прежнему находился в его стальных конструкциях, и никто не мог дать твёрдой гарантии, что взрывчатка не сработает. Не желая рисковать после столь успешно проведённой операции по освобождению столицы Западной Сибири, чехословаки предпочли воспользоваться сплавными средствами для переправы через довольно ещё широкий в те времена Иртыш. Они собрали все имевшиеся на берегу рыбацкие лодки, сколотили несколько плотов и так вот потихоньку переправились на правый берег в количестве двух-трёх рот и даже перевезли свой духовой оркестр. В город легионеры вошли уже организованным маршем, под звуки победного военного марша, с национальными флагами в полной военной экипировке (кто ходил военным строем под музыкальное сопровождение и под мерный перестук висящего за спиной оружия, тот знает, как это впечатляет). Так они проследовали, приветствуемые местными жителями к Дому республики, где их громогласными криками «ура» встретила давно уже ожидавшая их толпа народа.

Чуть раньше сюда же прибыли и также были встречены всеобщим ликованием собравшихся освобождённые из тюрем политические заключённые и среди них – один из организаторов ноябрьского 1917 г., антибольшевистского вооруженного выступления тридцатичетырёхлетний кадет Валентин Александрович Жардецкий , через несколько дней занявший должность редактора ведущего периодического издания правых сил, газеты «Сибирская речь». Однако главным действующим лицом в Доме республики стал в тот вечер 7 июня сорокадевятилетний казачий полковник с фамилией, на которой, по замечанию одного советского литературного классика, вся Россия держится, Павел Павлович Иванов (подпольный псевдоним Ринов). До сего дня он осуществлял военное руководство нелегальными боевыми организациями Омска, а теперь приказом Западно-Сибирского комиссариата назначенный командиром Степного корпуса, то есть, по-сути, временным военным диктатором Акмолинской области и Степного края (современные Омская и Семипалатинская области, северная и восточная часть Казахстана, до Кокчетава включительно).

7. Новые власти. Таинственные харбинцы

Надо заметить, и это очень важно, что подчинение самого Иванова-Ринова , а также людей из его ближайшего окружения ЗСК Временного правительства автономной Сибири считалось на тот момент фактом чисто формальным. Дело в том, что организационные структуры омского подполья были созданы в марте 1918 г. при непосредственном участии специального уполномоченного Добровольческой армии юга России генерала В. А. Флуга , мягко говоря, весьма сдержанно относившегося к министрам-социалистам из ВПАС*. Да и вообще в Омске, в отличие опять же от вечно соперничавшего с ним в тот период Томска, не очень симпатизировали эсерам, меньшевикам и прочим приверженцам любых левых взглядов. Руководство омского подполья в большей своей части негласно ориентировалось на так называемых харбинцев или, точнее сказать, таинственных харбинцев , на политиков и общественных деятелей правоконсервативного толка, проживавших в столице КВЖД, в китайском городе Харбине и создавших в начале текущего года организацию под названием Союз защиты Родины и Учредительного собрания. Сначала во главе её стоял адвокат Владимир Иванович Александров , но постепенно руководство организацией перешло к бывшему управляющему КВЖД генералу Дмитрию Леонидовичу Хорвату . Усилиями начальника штаба подпольных вооруженных формирований Западной Сибири А. Н. Гришина-Алмазова , специально приезжавшего в Омск за месяц до начала мятежа, местных нелегалов во главе с Ивановым-Риновым с трудом, но всё-таки удалось уговорить подчиниться единому руководству в лице министров Временного правительства автономной Сибири. Но всё это было лишь чисто формальным компромиссом.

_______________

*Подробнее см.: «День освобождения Сибири», глава «Миссия генерала Флуга в Сибирь».

Для того чтобы омские повстанцы не вышли из-под контроля, распоряжением Западно-Сибирского комиссариата, выполнявшего, как мы уже отмечали функции официального представителя ВПАС в Сибири, в противовес полковнику Иванову-Ринову своего рода временным гражданским диктатором в столицу Степного края был назначен правый эсер А. А. Кузнецов. За подписью именно этих двух лиц и стали выходить в первые дни после победы восстания все распоряжения новой власти. Вот одно из таких постановлений, датированное седьмым июня:

«Временным Сибирским правительством я назначен командиром Степного корпуса. Вся полнота власти с сего числа принадлежит мне и уполномоченному Временного Сибирского правительства А. А. Кузнецову впредь до передачи власти земским и городским общественным управлениям.

Командир Степного корпуса полковник Иванов.

Уполномоченный Временного Сибирского правительства Кузнецов».

По всей видимости, все те, кто читал это постановление, в зависимости от своих политических взглядов и пристрастий, делали упор на абсолютно

разные по смыслу, но так или иначе ключевые с их точки зрения фразы того воззвания. Одни перечитывали по нескольку раз: «вся полнота власти принадлежит мне… полковник Иванов». Другие вчитывались совсем в другое: временно «до передачи власти земским и городским общественным управлениям».

Далее последовали приказы о назначениях на ключевые военные и гражданские административные посты. Начальником гарнизона Омска по умолчанию стал сам полковник Иванов-Ринов ; комендантом города назначили подполковникп Андреева; должность начальника штаба городского гарнизона занял поручик Ячевский; омскую милицию возглавил эсер Бородкин. Не так давно (ещё при большевиках) освобождённый из тюрьмы Х. В. Коршунов, занимавший до ноября 1917 г. должность прокурора Омской судебной палаты, вновь вернулся на своё прежнее место работы, то же самое произошло и с бывшим прокурором Омского окружного суда Филипповым. На ключевые, а точнее наиболее жизненно необходимые посты в управлении, а именно: финансы, продовольствие и судоходство, были назначены представители военно-промышленного комитета, функционировавшего ещё при царской администрации, соответственно – А. П. Мальцев , М. Н. Ваньков и Н. П. Двинаренко . 13 июня состоялось общее собрание служащих управления Омской железной дороги, на котором в присутствии комиссара ВПАС А. А. Кузнецова была принята резолюция, одобрившая произошедший переворот и постановившая вернуть к исполнению своих обязанностей уволенных большевиками начальника дороги И. А. Козырева и его первого помощника Г. М. Степаненко .