И. Ярмизин - Средневековье: забытая история Запада. Том 3. Итоги эпохи

Возник даже особый тип средневековой богемы – «научные странники», – голиарды. Именно они сочинили знаменитую песню «Гаудеамус», ставшую на все времена студенческим гимном, славящим свободу, вино, академию и профессоров. Появляются и первые университетские звезды европейского масштаба. В XIII веке ими были Альберт Великий, его ученик, гениальный философ и теолог Фома Аквинский, итальянский францисканец Бонавентура и некоторые другие интеллектуалы.

Свободное перемещение преподавателей и студентов по всей Европе повлекло за собой унификацию требований к учебному процессу, выработку общего «стандарта знаний», который признавался во всех странах. Наиболее уважаемой была степень магистра богословия. Ее присваивали после одиннадцати лет учебы. Но первой ступенью была степень бакалавра. Далее шел основной диплом, называвшийся «лицензия». Он разрешал преподавать повсюду. Право присваивать эту степень и даровать связанные с ней привилегии университеты получали только от Папы римского. Третья и высшая степень была докторская; получившие ее переходили в разряд преподавателей (matres).

Получить степень и преподавать могли как дворяне, так и люди незнатного происхождения, в том числе крестьяне. Робер де Сорбон, основатель знаменитой Сорбонны, был бедняком, «вышедшим в люди» благодаря своему таланту и благочестию. Главным спонсором этого предприятия стал его друг, король Франции Людовик Святой.

Разумеется, учеба в университете обходилась дорого, в том числе и потому, что студенты долгие годы должны были жить за свой счет в городе. Чтобы помочь одаренным и трудолюбивым молодым людям, некоторые благотворители основывали или субсидировали особые дома, где могли бесплатно жить и питаться те, кого мы сегодня назвали бы стипендиатами. Это были первые студенческие общежития. Их назвали колледжами. Чтобы помочь студентам власти освободили их от налогов. А еще даровали множество льгот. Плюс иммунитет от королевского суда (!).Член студенческой корпорации имел право искать справедливости в суде Университета. По любому вопросу. Даже если речь шла об имущественном споре где-то за тридевять земель. А для правонарушителей некоторые университеты, например, Гейдельбергский, даже обзаводились своей тюрьмой. Правда, студентов каждый день все равно водили на лекции. Хоть и под конвоем.

*** *** ***

Базовое университетское образование, а именно изучение свободных искусств, начиналось в 15—16, а иногда даже в 12—13 лет. Учеба длилась 6 лет, и завершали ее где-то в возрасте 18—22 года. Первые два года тратились на получение звания бакалавра, а остальные – магистра искусств. После чего начиналось изучение избранной специальности, скажем, медицины или права. Первые статуты медицинского факультета предписывали 6 лет учебы для обретения степени лиценциата или доктора медицины. Наконец, богословие требовало большего времени: примерно 15—16 лет обучения и, как минимум, возраста 35 лет для получения звания доктора теологии. Простой слушатель на протяжении первых шести лет должен был проходить одну ступень за другой; в частности, в течении 4 лет изъяснять Библию и еще 2 года Сентенции Петра Ломбардского. Итого, непрерывное обучение могло длиться до 20 лет, что, учитывая невысокую продолжительность жизни, составляло добрую ее половину.

Зато начинать учебу можно было почти без возрастных ограничений, ей, как любви, в то время были «все возрасты покорны». В аудиториях бок о бок скрипели перьями и рубились в словесных баталиях и убеленные сединами солидные люди и совсем юные ученики. Например, будущий выдающийся философ и правовед Гуго Гроций стал студентом в 11 лет, а основатель ордена иезуитов Игнасио Лойола – в 35. Некоторые Университеты стали принимать к себе даже женщин. В Болонье, например, с XII века. Причем одна из первых студенток – Доротея Букка – после выпуска осталась на кафедре, а позже руководила медицинским факультетом в течение 40 лет! А в середине XIII века в крестовом походе Людовика Святого сопровождало три врача. Из них одна – женщина. Видимо, она обладала университетскими званиями, поскольку в документах именуется магистром.

У каждого университета был свой подход к обучению. Так в Париже, изучался почти весь Аристотель, тогда как в Болонье его «давали» только в отрывках, зато уделялось большее внимание риторике, в том числе Цицерону, а также математике и астрономии, включая Эвклида и Птолемея. Для изучавших право основным учебником был Декрет Грациана. В Болонье к нему прибавляли Декреталии Григория IX и ряд других текстов. В области гражданского права комментировали Кодекс Юстиниана. В Болонье к нему добавляли свод ломбардских законов. Медицинский факультет опирался на тексты Гиппократа и Галена. Позже к ним были прибавлены великие арабские достижения: произведения Авиценны, Аверроэса и других авторов.

*** *** ***

Современные университетские аудитории почти не изменились со времен средневековья: амфитеатром, ступенчатыми рядами расположены скамьи, внизу – массивная дубовая кафедра, за которой стоит читающий лекцию профессор. В таких аудиториях собирались студенты самого разного возраста и национальностей. Испанцы, немцы, французы, англичане слушали и писали грифелем на навощенных дощечках, общаясь на одном языке, языке науки, – латыни.

Ординарные (обязательные) лекции обычно читались с рассвета и до 9 часов утра, а экстраординарные (дополнительные) – в послеобеденные часы, с 6 до 10 часов вечера. Лекция выглядела как чтение профессором книги (слово «лекция» означает «чтение»). Иногда он пояснял непонятные места. Учёность преподавателя проявлялась в его умении разъяснить прочитанное, связать его с содержанием других книг, раскрыть смысл терминов и научных понятий.

В учебной жизни средневекового университета большое место занимали диспуты. На них студент должен был аргументированно отстаивать свою точку зрения. Магистр начинал диспут. Предлагая подтвердить или оспорить выдвинутые им тезисы, он заставлял студентов мысленно сверять их с мнениями «отцов церкви», постановлениями церковных соборов и папскими посланиями. Каждому тезису противопоставлялся контртезис оппонента. Необходимо было посредством взаимосвязанных вопросов подвести противную сторону к такому вынужденному признанию, которое либо противоречило его собственным утверждениям, либо расходилось с незыблемыми церковными истинами, что было равносильно обвинению в ереси. Горячие по накалу, споры нередко перерастали в рукопашные схватки и аудитории превращались в настоящие ристалища.

Особенным накалом отмечались диспуты, называемые по-латыни quodlibet. Это слово не имеет прямого аналога в русском языке, и перевести его можно примерно как «говорите, что вам заблагорассудится». Такие диспуты проводились дважды в год – на Рождество и на пасху. Отец Глорье описал их следующим образом: