И. Ярмизин - Средневековье: забытая история Запада. Том 3. Итоги эпохи

История донесла до нас целый ряд сообщений об успешном завершении трансмутации и получении золота. Вот Раймонд Луллий, заточенный королем в башню, в глубочайшей тайне чеканит монеты из алхимического золота. В завершении его жизненного пути – торжественная надпись на могиле: «Раймонд Луллий, благочестивые убеждения коего не были никому ненавистны, лежит здесь в дивном мраморе. С тысяча триста пятнадцатого начал быть без чувств». Вот в 1334 году Арнольд из Виллановы получает алхимическое золото, а в 1383 году – Николя Φламель. Вот в 1460 году Джордж Рипли посылает «добытое» золото рыцарям ордена Иоаннитов на остров Родос для войны с турками… В конце XV века Рудольф II собственноручно произвел немало алхимического золота. Так же как и Август II Саксонский. Знаток алхимии император Фердинанд III (1648 г.), лично проверил порошок некоего Рихтгаузена, после чего, удостоверившись в его качестве, пожаловал ему дворянство и баронский титул. А на свет появилась прекрасная алхимическая медаль. На ее лицевой стороне был изображен Меркурий-Гермес с кадуцеем в руках и с крылышками на пятках. Это означало превращение ртути в золото. Надписи же гласили: «Чудесное превращение произошло в Праге 16 января 1648 года в присутствии его величества императора Фердинанда Третьего». И на обороте: «Как редко искусство это для людей, сколь не часто оно себя проявляет…».

Да, в 1317 году папа Иоанн XXII предал алхимию анафеме (хотя он и сам был автором небезынтересного труда «Искусство трансмутации», опубликованного, правда, только в 1557 году), предписав сдать все полученное золото на нужды бедных. И хотя его булла начиналась довольно сердито – «Злосчастные алхимики обещают то, чего сами не имеют!» – но его совершенно колоссальные богатства не оставляли сомнений у современников в их алхимическом происхождении. А потому светские власти не проявили особого рвения в исполнении указаний. Ведь если у алхимиков есть золото для «нужд бедных» (а, возможно, и самого папы), значит, поработав еще, они смогут произвести его для нужд пусть не бедных, но все равно остро и постоянно нуждающихся герцогов, графов и прочих сеньоров. Так что работы в лабораториях продолжались. А вот в далекой Индии аналогичная ситуация была исполнена благородства. Некий министр Нагарджуна, однофамилец знаменитого философа, известный маг и чародей, в неурожайный год лично стал к печи, приготовил золото и обменял его на зерно, привезенное из далеких стран, спася тем самым население от голодной смерти.

Но в нелегком алхимическом труде нередко случались и неприятности. Сообщают, как некий Пайкуль провёл трансмутацию непосредственно перед зданием Сената в Стокгольме. Успешно, но все-таки Карл XII впоследствии отрубил-таки ему голову. То же самое наказание постигло Николая Себеня, придворного алхимика польского короля Владислава II. Он был известен тем, что дерзнул изобразить Великое Делание в виде мессы (!). Кого-то, бывало, вешали на позолоченной виселице. А Людовик Орлеанский, окруживший себя чернокнижниками, магами, алхимиками и чародеями, одного из них, чье искусство не дало результата, приказал сжечь на центральной площади города. Но это были эксцессы. Другое дело, что почти во всех странах были приняты законы, недвусмысленно обещающие обманщикам, пользующимся слабостью сильных мира сего к золоту, серьезные проблемы.

Несмотря на инциденты, алхимическая жизнь в эпоху позднего средневековья била ключом. В 1488 г. фигура Гермеса Трисмегиста даже была включена в мозаику Сиенского собора. А в Праге появилась целая «Золотая улочка», непосредственно примыкавшая к Пражскому Граду, в самом центре столицы. На ней, ни от кого особо не прячась, селились алхимики. Позже, уже в XVI веке дело дойдет до того, что император Священной Римской империи германской нации Рудольф II Габсбург окружит себя магами и алхимиками и запрется в этом Пражском Граде, никого к себе не допуская. На Золотой улице теперь жили его придворные. Все, естественно, тоже алхимики. Место что ли там такое мистическое.

В Париже было сразу два эпицентра алхимической жизни. Первый – у портала церкви Сен-Жак-ла-Бушри, отправной точки для паломников, направлявшихся на северо-запад Испании, в Сантьяго-де-Компостела. Второй – еженедельный, «по праздникам и воскресеньям», сбор у Нотр Дам де Пари, перед главным входом или порталом Святого Марселя, а то и у неприметной красной двери, декорированной саламандрами. После этого все шли в собор и там, в сиянии позолоченного свода, обсуждали успехи и неудачи в поиске неуловимой первичной материи и других субстанций.

В то время лаборатории алхимиков можно было встретить повсюду: в замках, дворцах, в домах простых горожан и жалких хижинах, в церквях и монастырях. Часто их строили в заброшенных строениях или даже под землей, но иногда они занимали целый этаж большого здания. Так что, по подсчетам, в XIV – XV вв. только в Париже насчитывалось 200—300 алхимических лабораторий, в которых день и ночь шла таинственная работа по поиску «философского камня» и эликсира бессмертия.

В неверных отсветах алхимического горна отступали самые темные ночи средневековья. Какой страстью, каким духом, какими надеждами заражал этот свет дремлющие под звёздным небом готические города! С приходом ночи подспудное тайное брожение наполняет глубокие подвалы странными вибрациями; время от времени из труб подземных лабораторий вырываются мерцающие испарения, серным дымом поднимаются они к островерхим крышам…

Алхимия становится даже частью общественной жизни и правоприменительной практики. В XV—XVI веках суды в Германии были завалены множеством дел, связанных с использованием алхимического золота для чеканки монет и отливки слитков. Они без колебаний выносили оправдательный приговор, если полученное «герметическое» золото или серебро было не хуже обычного, то есть, если мастер не был мошенником.

Путь алхимика всегда тернист и в абсолютном большинстве случаев заканчивается фиаско: разорением, а то и сумасшествием. Лишь единицы достигают подлинного успеха. Чтобы не чувствовать себя брошенным, ничтожным и бессильным перед грандиозностью поставленной задачи, они обзавелись «своим» покровителем – святым Иаковом, мощи которого хранятся в испанской Сантьяго-де-Компостеле.

Почему именно Иаков? Вспомним чудо, благодаря которому в IX веке обнаружили его могилу. Тогда к местному епископу Теодомиру пришел крестьянин и рассказал, что вчера его быки отказались пахать, а ночью на том же месте расцвели целебные цветы и взошла звезда невиданной яркости. (В другом варианте легенды это был горец, а гроб откопали на вершине холма, на том месте, где по ночам загорался голубоватый свет). Епископ распорядился обследовать поле. После недолгих поисков, из него извлекли мраморный саркофаг, а в нем сохранившееся тело, принадлежавшее, как было установлено, апостолу Иакову. Чудо назвали Campus stellae (Поле звезды). Для алхимиков это был просто подарок, ведь как раз перед удачным завершением Великого Делания внезапно, как вестник, появляется звезда. А «поле» по-латыни кампус, почти как компост у алхимиков, что означает материал, над которым они работают и в котором всходит звезда.