Александр Жабинский - Другая история искусства. От самого начала до наших дней

И. Дьяконов, например, пишет в книге «Пути истории»:

«Заметим, что, хотя художественная тематика и вкусы от периода к периоду меняются, изобразительное искусство как таковое (в смысле воздействия на зрителя) не знает „прогресса“ — палеолитические сцены охоты на мамонта не уступают ассирийским сценам охоты на львов, портрет Нефертити… не уступает Джоконде… орнамент эпохи неолита или мусульманского средневековья не уступает по эмоциональному воздействию абстрактной живописи…»

Сальвадор Дали. Христос Сан-Хуана де ла Крус. ХХ век

Все мы любим Ван Гога, Гогена, Сезанна, Модильяни, Дикса, Гросса, Дали, Уорхола, Хокни и многих других художников, но мы любим их как-то ненормально. Многие готовы доказывать, что Дали лучше Тициана, или что их нельзя сравнивать. Человеческая мысль всегда активна, человеческая жизнь многообразна. Если мне нравится, например, Отто Дикс, это не значит, что он сделал то, что хотел, самым наилучшим образом, и если бы он больше умел, то у него получилось бы хуже.

Понятно, что произведения выдающихся мастеров XII века имеют большее значение для истории искусств и вызывают у нас больший эмоциональный отклик, чем картины посредственных художников XVI века. Потому и Модильяни, работавший в стиле XII века, интересен для нас гораздо больше, чем какой-нибудь «мазила», писавший одновременно с ним в стиле XVI или XVII века.

Да, «Обнаженная» Модильяни лучше десятка бездарных ню, написанных в академическом стиле, однако, если сравнить ее с «Венерой» Веласкеса, становится ясно, что Модильяни просто доделал то, что было недоделано именно в XII веке.

Итальянцы XVI века тоже любили Ботичелли, Мантенью, Беллини или Фра Бартоломео, но у них не было сомнения, что Микеланджело или Пармиджанино превзошли их по многим показателям. У них были критерии художественного мастерства.

Современное искусство находится в тупике. Нынешний Никколо Пизано, решись он подражать искусству не тысячелетней, а всего лишь пятисотлетней давности, скорее всего, будет осмеян.

Для того, чтобы искусство продолжалось, нам теперь нужно вернуть его на тот уровень, на котором оно находилось в XVI–XVII веках, то есть до хронологических «откровений» Скалигера и Петавиуса. Для этого необходимо внимательно изучить «технику старых мастеров». Технически блестяще выполненное произведение живописи должно быть в цене так же, как скрипка Страдивари: она всегда в цене, какие бы новые музыкальные инструменты ни придумали люди.

Рафаэль. Преображение.

«Искусство поднялось так высоко, что надо скорее опасаться его падения, чем ждать дальнейшего развития», писал Вазари в XVI веке. Однако он сам и другие маньеристы и положили начало упадку, уделяя слишком много внимания «манере», то есть индивидуальному стилю какого-либо признанного мастера, чем содержанию.

Я говорю это не в поддержку «плоского реализма». Индивидуальность обязательно должна себя сказывать, и, например, фантастический элемент никому еще не мешал. Он был присущ искусству всегда: и в картинах Иеронима Босха, и в картинах Сальвадора Дали. А кто назовет реалистической картиной «Преображение»Рафаэля?

Я говорю лишь о том, что нужна другая история искусств, способная возродить настоящую живопись. Посмотрите на «Тайную вечерю» Дали. Вместо симметрично расположенных задрапированных фигур апостолов, художнику следовало бы изобразить сцену вроде той, что развернул Леонардо в своей картине. Только с большей эмоциональностью, как это умел делать Рафаэль. Ложная хронология привела к тому, что гениальный испанский художник, как и многие другие, блуждал в потемках модернизма.

Нельзя войти в одну воду дважды. Но иметь правильные представления о том, как развивается и распространяется культура, — значит, иметь шанс в будущем на возрождение искусства. Возрождение с маленькой, а не с большой буквы. Но — возрождение!

Мы будем говорить об искусстве. Что это такое, и с чем его едят. Когда в прошлом веке Марсель Дюшан представил на суд зрителей свою скульптуру, как две капли воды похожую на обыкновенный писсуар, многие в очередной раз задали себе вопрос: что же такое искусство?

Вот, например, определение, которое дает советский энциклопедический словарь 1950-х годов: искусство — это средство познания и изменения жизни. Не знаю, как вам, а мне нравится.

Искусство — это живопись и скульптура, музыка и танцы. С искусством можно познакомиться в музеях, церквях, театрах… Но современное искусство давно вышло за эти рамки. И необычный человек на автобусной остановке вполне может оказаться не городским сумасшедшим, а участником перформанса, в котором и вы принимаете участие.

Предмет искусства — эстетическая информация. А первый признак отличия эстетической информации от любой другой — ее практическая бесполезность. Жизнь предстает в другом свете, а почему, зачем — люди не могут толком объяснить. Хочется побулькать? Побулькай, это будет прикольная песня. Хочется измазаться в краске, а потом приложиться голой задницей к холсту? Валяй, это будет авангардная живопись.

Вы думаете, я шучу? Ничего подобного!

За что мы ценим художников, писателей?.. За то, кто сколько написал книг или картин? Конечно же, нет. Количество не имеет значения. Мы ценим их за то, что они изменили наш взгляд на искусство или литературу.

А. Жабинский. Вариация на тему Венеры Веласкеса.

Мы с Дмитрием Калюжным изменили взгляд на эти вещи больше, чем все мазилы и писаки вместе взятые. Можно так сказать: открыли глаза… Когда вышла наша книга «Другая история искусства» всем искусствоведам и искусствоведицам нечего было сказать на это. Они посчитали наш текст за бред сумасшедших? Чепуха!

Они и сами знают, что ничего не смыслят в искусстве. Да и как может быть иначе, если мало кто из них держал в руках кисть. Разве что, создавая очередной абстрактный шадэвр.

Современная абстрактная живопись — забавная штука. Пока кто-то получал бешеные деньги за абстрактные картины, я в поте лица своего изучал технику «старых мастеров», и сейчас могу сказать уверенно: второго специалиста моего уровня в мире нет! А пока картины, написанные мною в глупой молодости, висят на стенах цвета яичного желтка в моей двухкомнатной квартире, приятно гармонируя по цвету с темно-розовым потолком. Они дороги мне как память.