Меликсетов - История Китая

бб7

Мао Цзэдуну и при этом склоняясь к предложениям в области экономического строительства, исходившим от «прагматиков».
После ряда совещаний руководства КПК, проведенн ^1х летом-осенью 1960 г., на которых обсуждались пути выхода из создав­шегося положения, в январе 1961 г. состоялся очередной ix пле­нум ЦК, на котором были очерчены контуры нового курса, по­лучившего название «урегулирования». На пленуме отчетливо проявилось противостояние двух группировок в руководстве партии, а его решения носили компромиссный характер. В це­лом, однако, Мао Цзэдуну пришлось отступить. На пленуме было принято решение о сокращении темпов экономического разви­тия, с чем он был вынужден согласиться и что означало отход от линии «большого скачка». В области партийного строительства «прагматикам» удалось провести решение об образовании регио­нальных бюро ЦК, что создавало для них дополнительный канал воздействия на настроения местного партийного руководства.
Несмотря на очевидный провал «скачка», Мао Цзэдун тем не менее продолжал настаивать на принципиальной правильности этого курса, стремясь возложить ответственность за его провал на местные кадры, объяснить его наличием в КПК «врагов» и «плохих элементов». К ним он отнес до 20% кадровых работни­ков низшего уровня, а в целом по стране до 10%, и призвал к проведению чистки партии от «буржуазных и мелкобуржуазных» элементов. Лю Шаоци и поддержавшие его руководители КПК пошли в этом на уступку Мао Цзэдуну, рассчитывая, видимо, в будущем свести на нет инициированное им движение «за упоря­дочение стиля».
С начала 60-х гг. сложился разрыв между повседневной прак­тической работой, прежде всего в области экономики, которую возглавляли сторонники Лю Шаоци, и руководством идеологи­ей, которое стремился удержать в своих руках Мао Цзэдун. Мао Цзэдун как бы отошел на второй план, сохранив кроме контро­ля за проведением идеологических кампаний, образ теоретика партии, лидера, которому принадлежало главное слово в вопро­сах, связанных с международным коммунистическим движени­ем и внешней политикой Китая.
Столкновение двух группировок, принявшее почти открытые формы, произошло на совещании руководства партии, созван­ном в начале 1962 г. Это б ^1ло, пожалуй, сам ^1м многочисленн^тм совещанием партийной элиты — в нем участвовало около 7 тыс. кадровых работников всех уровней. Подготовительная работа по его созыву находилась в руках «прагматиков», получивших возмож­ность донести максимально широко свои взгляды до партии. С от­четным докладом ЦК выступил Лю Шаоци, причем письменный

668

текст доклада не обсуждался на политбюро, а Мао Цзэдун отка­зался предварительно ознакомиться с ним, мотивируя это стрем­лением провести совещание в максимально демократической об­становке. На самом деле это б^ьла провокация, направленная на выяснение взглядов оппонентов, которых впоследствии можно б^1ло обвинить в забвении коммунистических принципов. Предсе­датель ЦК КПК стремился также выявить масштабы оппозиции, складывавшейся в партии, уточнить ее персональный состав.
Выступление Лю Шаоци б^ьло открытой критикой политики «трех красных знамен». Он подчеркнул, что «большой скачок» со­вершен поспешно, и в результате в течение 10 лет теперь при­дется заниматься урегулированием народного хозяйства, а также поставил под сомнение целесообразность создания народных ком­мун, что являлось главным моментом курса «трех красных зна­мен». Для того чтобы выправить положение в сельском хозяйстве, говорил Лю Шаоци, следует не бояться идти на закрепление заданий за отдельными крестьянскими дворами и даже поощрять индивидуальный труд. Фактически это б^ьло предложение не только отойти от политики коммунизации, но осуществить декол-лективизацию деревни, в первую очередь в районах, где сложи­лось наиболее тяжелое положение.
Не менее критически он отозвался и о других аспектах «боль­шого скачка». Он назвал «битву за сталь» «мыльным пузырем», призвал отказаться от ставки на ликвидацию рыночных отно­шений в обществе, помимо государственной торговли восстано­вить и коллективную, и частную торговлю на сельских рынках. Ответственность за происходящее он возложил в первую очередь на ЦК партии, что можно было интерпретировать как обвине­ние, брошенное Председателю ЦК КПК. Лю Шаоци прямо за­явил, что «…некоторым китайским руководителям не хватает скромности и осмотрительности, у них много зазнайства и са­модовольства».
В выступлениях Дэн Сяопина было сказано о том, что для партии опасна ситуация, когда небольшая группа высших пар­тийных лидеров, а тем более один человек, действует самовласт­но, не желая выслушивать противоположные мнения, а Чжу Дэ назвал «левый» уклон самым опасным для партии. Чэнь Юнь привлек внимание к тому, что в КПК забыт стиль самокрити­ки, и возложил ответственность за последствия «скачка» на ЦК КПК.
Мао Цзэдун в сложившейся ситуации был вынужден взять на себя ответственностт за сложившуюся ситуацию, заявив: «За все ошибки, допущенные непосредственно ЦК, ответственность не­су я, за косвенные отвечаю также я, поскольку я являюсь Пред-

669

седателем ЦК». Тем не менее он продолжал упорствовать, наста­ивая на принципиальной правильности курса «трех красных зна­мен», и стремился разделить ответственность за результаты «скач­ка» с партийными кадрами, начиная от руководства провинций и кончая секретарями парткомов предприятий и коммун. Разуме­ется, происходившее на «совещании семи тысяч» было тяжким ударом по репутации Мао Цзэдуна, было чревато для него поли­тической «потерей лица» в присутствии многих тысяч представи­телей партийной элиты, таило угрозу ослабления установленного им режима личной власти.
Некоторые из участников совещания стремились поддержать Мао Цзэдуна, подчеркнуть, что они остаются лично преданными ему, несмотря ни на что. Маршал Линь Бяо в своем выступ­лении заявил, что «… в то время, когда работа выполнялась хоро­шо, идеи Мао Цзэдуна успешно проводились в жизнь. Когда же в определенные периоды к мнению председателя Мао Цзэдуна не относились с должным уважением, либо чинили помехи, в делах немедленно появились недостатки».
Не могла не понравиться Мао Цзэдуну и финальная часть выступления мало кому известного тогда секретаря уездного парт­кома из родной Мао Цзэдуну Хунани. Хуа Гофэн, отметивший, что страна в ближайшее время уже не выдержит новых «великих начинаний», заявил: «…если мы хотим преодолеть трудности в сельских районах, мы должны последовательно идти по социа­листическому пути и не использовать такие формы, как доведе­ние заданий до отдельного крестьянского двора или индивиду­альную обработку земли. В противном случае мы придем к поражению». Мао Цзэдун, внимательно следивший за происхо­дившим на совещании, в одной из частных бесед отметил, что «Хуа Гофен — это честный человек».
В целом «совещание семи тысяч» было тяжким ударом по репутации и положению Мао Цзэдуна, что вынуждало его ис­кать новые формы борьбы со складывавшейся оппозицией его курсу.
Между тем на протяжении 19б2 г. продолжался начавшийся еще ранее процесс возвращения к прежним методам хозяйство­вания. Народные коммуны претерпевали радикальную перестрой­ку. Вместо коммуны, насчитывавшей тысячи человек, основной производственной единицей становилась производственная брига­да, включавшая 10—30 дворов. Крестьяне вновь получили при­усадебные участки, им вернули личное имущество, было разре­шено держать свиней, открыты сельские и городские рынки. Началось медленное восстановление системы материальной заин­тересованности — оплаты труда, учитывающей результаты труда,