Меликсетов - История Китая

117

сокращены расходы на дорогостоящие стройки, обвинены в пре­ступлениях и казнены еще некоторые видные сановники, вклю­чая и Ли Сы. Но, несмотря на все усилия, движение восставших ширилось и набирало силу. Во главе его стал Сян Юй, выходец из б^твшего царства Чу. Евнух Чжао Гао, сменивший Ли Сы в качестве главного советника императора, попытался было взять власть в свои руки. По его приказу Эр Ши в ^1нужден б^]л покон­чить с собой. Однако вскоре во дворце б^]л заколот и сам Чжао Гао. Циньский двор агонизировал, и вскоре династия Цинь пре­кратила свое существование.
Тем временем у Сян Юя объявились соперники, сильнейшим из котор ^1х стал в ^1ходец из крестьян Лю Бан. ^ительная междо­усобная борьба завершилась победой Лю Бана, который и стал основателем новой династии Хань.
История гибели династии Цинь поучительна и заслуживает специального внимания. Как известно, эта тема интересовала многих, начиная с современников событий. Так, в шестую главу труда Сыма Цяня, посвященную жизнеописанию Цинь Ши-ху-анди, включено эссе Цзя И, касающееся причин падения, каза­лось бы, могущественной империи, просуществовавшей менее 15 лет. Цзя И упрекал Ши-хуана за излишнюю самоуверенность, жестокости и бесчинства, осуждал его за отказ внимать критике и исправлять ошибки. Он считал, что недовольство и восстание народа в такой ситуации были неизбежны. По его мнению, отказ от традиций, пренебрежение ими в конечном счете стали причи­ной краха Цинь.
Можно во многом согласиться с Цзя И. Но более важно обра­тить внимание на то, что империя Цинь стала в истории Китая своего рода гигантским социально-политическим экспериментом. Это б^]л триумф жесткого легизма, неожиданно продемонстри­ровавшего в момент наивысшего своего торжества всю его внут­реннюю слабость. Казалось бы, — вот она, желанная цель! Стра­на объединена и усмирена, враги повержены, народ пользуется благами эффективных экономических реформ, империя почти процветает. Правда, для окончательного торжества нужны еще некоторые усилия — необходимо достроить столицу с ее 270 двор­цами и пышным мавзолеем, нужны стратегические дороги, Ве­ликая стена для защиты от набегов и демонстрации величия им­перии. Необходимы и дорогостоящие военные экспедиции про­тив варварских племен на севере и юге, дабы все знали о Цинь и трепетали. При этом легистских правителей империи не смущало то, что народ не привык к резко изменившемуся образу жизни, что новые стандарты противоречат укоренившимся традициям, а первые экономические результаты оказались съедены непо-

118

сильными последующими затратами и расходами жизненных сил подданных империи.
Нельзя не считаться с тем, что период Чжаньго подвел Под­небесную к объединению. Справедливо и то, что институциональ­но, с точки зрения создания работающей административной схе­мы гигантского государства, наибольший вклад в объединение Поднебесной внесли именно легисты. Собственно, благодаря ле-гизму и реформам Шан Яна укрепилось царство Цинь, сумев одолеть своих соперников и основать империю. Естественно, что эта империя стала легистской и что это был триумф легизма. Однако легизм в его шанъяновской форме был оправдан и при­нес полезные плоды в отсталом царстве Цинь середины IV в. до н.э., т.е. в стране, где еще не было ни больших городов, ни раз­витой частной собственности и торговли, ни сколько-нибудь за­метной интеллектуальной традиции. Те немногие конфуцианцы, которые посещали Цинь или жили там во времена Шан Яна, не играли заметной роли в жизни полуварварского общества, еще достаточно равнодушного к традициям Чжунго. Неудивительно, что Шан Ян открыто третировал их, именуя паразитами за то, что они не занимались полезным физическим трудом.
Но с тех пор многое изменилось, в том числе и царство Цинь, где во второй половине III в. до н.э. уже существовала частная собственность и были достаточно развиты торговля, города и даже интеллектуально-культурные традиции. Еще больше в этом пла­не изменились государства других частей чжоуского Китая, осо­бенно Чжунго, где ремесла и торговля, города и частная соб­ственность, интеллектуальная жизнь и игра мысли, подчас весь­ма тонкая и изощренная, давно уже стали нормой. И все это многообразие жизни Цинь Ши-хуан и Ли Сы хотели подчинить своим жестким легистским законам.
В отличие от конфуцианской традиции, которая гармонично впитывала в себя нововведения и, более того, придавала им обо­гащенный высоконравственной традицией приемлемый для всех облик, легизм относился к иным доктринам резко отрицательно. Он отвергал все то, что зарождалось в соответствии с духом эти­ческой традиции конфуцианства, что вписывалось в эту тради­цию и обогащало интеллектуальный потенциал Поднебесной. Тем самым легизм помимо его жесткости и бесчеловечности стано­вился откровенно реакционным. Он откровенно отрицал все но­вое и не соответствовавшее его нормам. Он не любил неожидан­ностей, ибо они были для него опасны, не терпел замечаний и тем более критики со стороны оппонентов, ибо это подрывало прочность его позиций. То есть, в тех условиях, которые уже

119

сложились в Китае к концу Чжаньго, легизм оказался нежизне­способным.
Это утверждение может показаться резким — ведь сумел же Ши-хуан добиться многого за немногие год^т его власти. Доста­точно вспомнить о Великой стене! Но на это есть четкий ответ: жестокий режим способен на многое, но ценой невероятного напряжения сил, ценой жизни поколения. Однако крайность ни­когда не может стать нормой. Любой экстремизм неизбежно по­рождает ответную реакцию, причем достаточно быстро. Обще­ство не в^тносит дательного перенапряжения. Релаксация же в обществе легистского типа означает крушение всего того, на чём держится жесткость легизма. А коль скоро основы рушатся, гиб­нет и все остальное. В этом и заключается главная причина краха вроде бы сильной и великой империи. В этом и проявилась не­жизнеспособность легизма, который неизбежно должен был быть заменен иной структурой, более мягкой, человечной и потому жизнеспособной. Такой структурой в Китае стала конфуцианская империя — империя Хань.

2. ИМПЕРИЯ ХАНЬ. У-ДИ И ЕГО ПРЕОБРАЗОВАНИЯ
Китайская империя складывалась как централизованное госу­дарство на протяжении ряда веков. В принципе империя — это высшая ступень процесса политогенеза. Существовать она может лишь на основе централизованного аппарата власти, который в свою очередь должен опираться на силу. Поэтому нет ничего уди­вительного в том, что китайская империя возникла в легистской форме. Это б^]л своего рода апофеоз циничной силы. Однако од­ной силы для формирования устойчивой империи мало. Нужны институты, которые способствовали бы стабилизации социума и хозяйственному балансу. Тому и другому легисты уделяли мало внимания — и проиграли. На смену им пришла новая династия, приложившая немалые усилия для создания социальной стабиль­ности и экономической устойчивости. То и другое б^зло объек­тивно необходимым для структуры, в привычных рамках кото­рой, базировавшихся на власти-собственности и централизован­ной редистрибуции, возникли противостоявшие тому и другому новые институты рыночно-частнособственнического характера.
Эти институты, как о том уже упоминалось, были вписаны в прежние, но легисты нимало не заботились о том, чтобы создать некий устойчивый баланс между имущими и неимущими, горо­дом и деревней, правящими верхами и обездоленными низами. И именно массы обездоленн ^1х — безземельн ^1х и батраков, арен-