Меликсетов - История Китая

123

Впрочем, в масштабах Поднебесной в целом удельная знать и по числу и по количеству подданных занимала не слишком за­метное место. Хотя хлопот с ней было немало, на политику стра­ны в целом она влияла не столь уж сильно. Львиная доля терри­тории и подданных властителя Поднебесной оставалась под вла­стью центра, и потому едва ли не самой важной задачей было создать надежную систему централизованной администрации, на которую могла бы опираться империя. Собственно, это и было главной целью деятельности нескольких ближайших преемников Лю Бана, вплоть до его великого правнука У-ди, который окон­чательно решил, наконец, проблему управления империей. Но до У-ди были еще правители, о которых необходимо сказать хотя бы несколько слов.
Со 195 по 188 г. страной управлял один из сыновей Лю Бана — Хуэй-ди. После него власть перешла в руки вдовы Лю Бана, им­ператрицы Люй, которая окружила себя родней из своего клана Люй. Многие из их числа получили высшие титулы ванов и хоу, наследственные уделы и высокие должности. Императрица Люй скончалась в 180 г. до н.э. от загадочной болезни, которую Сыма Цянь, насколько его можно понять, склонен был считать небес­ной карой за ее преступления. После смерти Люй временщики из ее клана были уничтожены.
В истории и исторической традиции Китая к императрице Люй-хоу отношение сугубо отрицательное. Ее осуждают за жестокость по отношению к соперницам, за убийства государственных дея­телей, низложение законных наследников, возвышение родствен­ников из клана Люй и многое другое. Конечно, внимательно про­читав посвященную ей девятую главу труда Сыма Цяня, можно согласиться с тем, что она была властной, жестокой и честолю­бивой правительницей. Но заключительные строки той же главы говорят: «…правительница Гао-хоу осуществляла управление… не выходя из дворцовых покоев. Поднебесная была спокойна. Нака­зания всякого рода применялись редко, преступников было мало. Народ усердно занимался хлебопашеством, одежды и пищи было вдоволь».
Это значит, что придворные интриги и кровавые разборки вокруг трона не слишком-то сказывались на положении дел в стране. Даже напротив, реформы Лю Бана, включая снижение налогов с землевладельцев, проведение ирригационных работ, обложение тяжелыми налогами богатых торговцев и заботу о под­держании статуса рядовых чиновников, постепенно давали по­зитивные результаты. Смягченные легистские методы управления и поощрение конфуцианских традиций приводили к пополне­нию администрации за счет активных конфуцианцев. Знатоки

124

конфуцианства сумели по памяти восстановить тексты уничто­женных Цинь Ши-хуаном книг, и в первую очередь всего конфу­цианского канона, обросшего теперь многочисленными ком­ментариями. И то обстоятельство, что ни Хуэй-ди, ни Люй-хоу, погруженные в дворцовые развлечения и интриги, не очень-то вмешивались в дела управления Поднебесной, как бы перепору­чив их представителям традиционной культуры, заместившим собой скомпрометированных легистских сановников, пошло (вку­пе со своевременными и разумными реформами Лю Бана) на пользу Поднебесной. Это стало особенно очевидным, когда на престол сел один из сыновей Лю Бана Вэнь-ди.
За 23 года своего правления (179—157 гг. до н.э.) Вэнь-ди мно­го сделал для возрождения конфуцианских традиций и процве­тания ханьского Китая. Он начал с того, что объявил всеобщую амнистию, щедро наградил очередными рангами чуть ли не всех их обладателей, отметил особенными наградами и пожалования­ми тех, кто сыграл главную роль в искоренении клана Люй и наведении порядка в стране. Вэнь-ди отказался от жестокой прак­тики наказания за преступления родственников преступника. При этом он ссылался на конфуцианский тезис о том, что чиновни­ки обязаны воспитывать народ, а не наносить ему вред неспра­ведливыми законами. По случаю назначения наследником своего сына и возведения в ранг императрицы его матери Вэнь-ди сно­ва щедро наградил многих и особенно выделил неимущих, вдов и сирот, бедных и одиноких, а также стариков старше восьмиде­сяти, которым были пожалованы шелка, рис и мясо. Награды были даны и ветеранам, приближенным Лю Бана.
В день солнечного затмения в 178 г. до н.э. Вэнь-ди выступил с покаянным обращением к народу, скорбя о своем несовершен­стве и предлагая по древнему обычаю выдвигать мудрых и дос­тойных, готовых послужить на благо народа. В том же году он лично провел борозду на храмовом поле и объявил о праве каж­дого выступать с критическими замечаниями в адрес самого вы­сокого начальства. В 177 г. до н.э. Вэнь-ди заключил с то и дело беспокоившими Поднебесную северными соседями сюнну дс вор о братстве. Он разрешил части сюнну расположиться в райо­не Ордоса, т.е. на землях Поднебесной к югу от стены, где из­древле обитали кочевники и заниматься земледелием было де­лом рискованным.
Вэнь-ди был щедр на милости, он прощал восстававших про­тив него мятежных аристократов, выступал за смягчение наказа­ний, особенно телесных, отменил в 166 г. до н.э. земельный на­лог, одновременно усилив пошлины и подати с городского на­селения, торговцев и ремесленников (налог был восстановлен

125

после его смерти в 156 г. до н.э.). Император заботился о своевре­менном приношении жертв, о процветании народа, об умирот­ворении сюнну. В неурожайн^тй 159 год до н.э. он сильно сокра­тил престижные расходы двора, открыл казенные амбары для выдач голодающим и разрешил продавать ранги, а также облада­ющим рангами бедным крестьянам уступать их более зажиточ-н^тм соседям. Дело дошло до того, что в конце жизни Вэнь-ди потребовал от своих домашних одеваться в простую одежду, не носить дорогих украшений и завещал после его смерти не слиш­ком тратиться на дорогостоящие траурные обряды.
Вэнь-ди умер в 157 г. до н.э. Впоследствии он б^]л очень высо­ко оценен потомками, восхвалявшими его добродетели. Стоит заметить, что достоинства Вэнь-ди хорошо вписывались в тради­ционные представления о мудром и добродетельном правителе, и именно он был первым из ханьских императоров, которого можно считать образцовым с точки зрения конфуцианства. Это означает, что примерно за треть века ханьский Китай сильно переменился. Скомпрометированный жестокими годами тяжелых экспериментов легизм ушел в прошлое, оставив в качестве

A55D

Территория империи Хань до завоевательных походов У-ди

126

наследства централизованную бюрократическую систему и нема­лое количество связанных с ней институтов. Усилиями конфуци­анцев это наследство было серьезно трансформировано и к эпо­хе Вэнь-ди достаточно легко вписывалось в те воспетые схемами Чжоули патерналистские традиции, которые стали явственно выходить на передний план.
Годы правления сына Вэнь-ди и внука Лю Бана императора Цзин-ди (156-141 гг. до н.э.) б^хли отмечены амнистиями, де­монстрировавшими милосердие к падшим. Цзин-ди умиротворял сюнну, гасил мятежи удельных князей, занимался упорядочени­ем администрации, а в своем посмертном эдикте всех пожаловал очередным административным рангом. Важно заметить, что в годы его правления началось планомерное наступление на права удель­ных князей, земли которых урезались, что подчас служило пово­дом для мятежей.
Преемником Цзин-ди был его сын и правнук Лю Бана У-ди (140—87 гг. до н.э.). Именно за годы его правления, которое б^хло одним из наиболее долгих и плодотворных в истории Китая, кон­фуцианство не только окончательно вышло на передний план и стало основой образа жизни китайцев, но и оказалось фундамен­том всей зрелой китайской цивилизации. С этого времени, с цар­ствования ханьского У-ди, почти полуторатысячелетний период древнекитайской истории — исто­