Меликсетов - История Китая

120

даторов и наемников, рабов и слуг — сыграли немалую роль в создании той нестабильности, которая проявилась после смерти Ши-хуана и утраты его преемниками главного, что они имели, т.е. грубой силы. Создать подлинно устойчивую империю, кото­рая опиралась бы не только и даже не столько на силу, сколько на умело выстроенную административно-политическую и соци­ально-хозяйственную структуру, обеспечивавшую консерватив­ную стабильность и обществу, и государству, выпало на долю правителей династии Хань.
Империя Хань возникла не сразу после того, как в 207 г. до н.э. династия Цинь прекратила свое существование. Китай на протя­жении нескольких лет был ареной жестокой политической борь­бы между претендентами на пустующий императорский трон. Возглавлявшие враждующие регионы военачальники в энергич­ных схватках сводили счеты друг

с другом, создавая на завоеван­ных ими землях все новые и но­вые княжества и царства, назва­ния которых иногда совпадали с прежними, существовавшими на тех же территориях до Цинь, а иногда звучали по-новому. Силь­нейшими среди них, как упоми­налось, оказались вновь создан­ные политические образования домов Сян и Хань. Борьба между ними завершилась в 202 г. до н.э., когда принявший титул импера­тора ханьский Лю Бан (Гао-цзу) фактически овладел властью во всей Поднебесной.

Но какая империя досталась Лю Бану?! Страна лежала в руи­

Лю Бан (основатель династии Хань)

нах, ибо отнюдь не все повержен­ные противники согласились на безоговорочную капитуляцию. Многие из них, напротив, продолжали сопротивляться, ведя дело ко все большей разрухе. Однако главное было в том, что сила центростремительных факторов и тенденций, веками вызревав­шая в недрах чжоуского Китая и в немалой степени обеспечив­шая Цинь Ши-хуанди объединение страны в гигантскую импе­рию, не просто иссякла, но и как бы обернулась своей противо­положностью. Наглядный отрицательный опыт недолговечного легистского эксперимента Ши-хуана и последовавший затем раз­вал его империи были той реальностью, с которой столкнулся

121

одолевший своих соперников и вновь пытавшийся собрать импе­рию воедино Лю Бан. Конечно, долгодействующие факторы и тенденции сыграли при этом свою позитивную роль, ибо они объективно отражали то, что было результатом длительного ис­торического процесса: Китай был готов к объединению и вопрос сводился лишь к тому, кому и как удастся этого добиться. Но неудача Цинь не просто замедлила позитивн^тй процесс. Она как бы повернула его вспять, резко замедлила его ход, заставила многое создавать заново, причем в самых неблагоприятных для этого условиях всеобщей разрухи и развала.
Здесь важно вспомнить, что легизм Ли Сы, реализованн^тй в империи Цинь, был крайне нетерпимым. Он ставил своей целью вытравить из памяти людей все то, что так или иначе не совпада­ло с его нормами и тем самым было оппозиционно по отноше­нию к ним. Понятно, что при этом вся громадная администра­тивно-чиновничья система создавалась из тех, кто был слепо послушен легистской доктрине и ревностно реализовывал на практике ее нормативы. И это было как раз то наследство, кото­рое получил не очень-то образованный выходец из крестьян Лю Бан, когда он сел на трон и оказался перед необходимостью уп­равлять империей. Как управлять? С кем управлять? На кого и на что опираться? Эти вопросы были для него тем более актуальны­ми, что, судя по данным восьмой главы труда Сыма Цяня, спе­циально посвященной Гао-цзу, едва ли не все немногие год^т его правления в качестве императора новой династии Хань прошли в сражениях с мятежниками, то и дело пытавшимися оспорить его победу и статус императора. И хотя Лю Бан в конечном счете одолел всех своих врагов и, по выражению того же Сыма Цяня, «усмирил Поднебесную», повернув государство «на верный путь», ему и тем более стране это далось нелегко.
Разумеется, у Лю Бана были знающие и опытные советники, в том числе и из числа уцелевших конфуцианцев. Однако они мало что могли сделать при жизни императора в условиях посто­янных войн и мятежей, разрухи и развала, не имея достаточного количества помощников-единомышленников, которые были уничтожены еще в Цинь. Кроме того, в институциональном пла­не противопоставить полуразвалившейся, но все же как-то су­ществовавшей легистской административной системе им было практически нечего. Тексты «Чжоули» здесь помочь не могли. По­тому Гао-цзу не очень-то спешил с радикальными реформами, не слишком старался противопоставить свой новый режим обанк­ротившемуся легистскому. Напротив, он старался опереться на те остатки административной легистской структуры, которые

122

уцелели со времен Цинь, сделав при этом все необходимое для того, чтобы смягчить жесткость легизма Ли Сы и Цинь Ши-хуана.
Уже в 202 г. до н.э. по случаю инаугурации Лю Бан провозгла­сил широкую амнистию, призвав всех беглых и изгнанных вер­нуться домой и получить свои земли и жилища. Он отменил су­ровые наказания времен Цинь и сделал акцент на нижнем звене администрации, на сельских старейшинах — саньлао, в среде ко­торых бытовали древние традиции. Сохранив легистскую систему административных рангов, низшие, восемь из них он распоря­дился по-прежнему присваивать простолюдинам, включая сань-лао. В 199 г. до н.э. было начато строительство дворцового комп­лекса Вэйянгун в новой ханьской столице Чанань. Однако глав­ной слабостью ханьской власти продолжало быть отсутствие надежной централизованной административной системы. Создать ее вместо развалившейся циньской было делом нелегким и тре­бовало много времени. Кроме того, Гао-цзу сознавал необходи­мость вознаградить всех, кто помог ему одержать победу, кто был рядом с ним в суровые годы, кто был в числе его родственников и приближенных. Способ вознаграждения, известный из древне­китайской истории, был один — раздать заслуженным людям ти­тулы, ранги и соответствующие земельные пожалования, по боль­шей части с заметными иммунитетными правами, что превра­щало всех их в могущественных удельных властителей.
Трудно сказать, какой из факторов при этом решении сыграл наибольшую роль, быть может, чашу весов при сомнениях — а сомнений не могло не быть: слишком хорошо было известно, какие опасности таит в себе создание в рамках страны большого количества полунезависимых уделов, — перевесила ссылка на традицию, которой пренебрег в свое время Цинь Ши-хуан, но с которой твердо решил считаться Лю Бан. Во всяком случае, прин­ципиальное решение было принято уже в первые годы его влас­ти, когда в Поднебесной и было создано 143 удела. В среднем это были уделы в 1—2 тыс. дворов, иногда меньшие, но подчас и много большие, вплоть до 10—12 тыс. Каждый из владельцев уде­ла и только он имел титул хоу, передававшийся вместе с уделом по наследству. Ближайшие преемники Лю Бана продолжали в этом смысле его политику, жалуя десятки новых уделов своим близ­ким родственникам и заслуженным помощникам. Со времена многие представители удельной знати настолько укрепились в своих владениях, что наиболее близкие из них по степени род­ства с императором стали именоваться уже титулом ван. Ваны и хоу чувствовали себя в своих уделах прочно и порой затевали мя­тежи против законного правителя Поднебесной.