Александр Островский - Солженицын – прощание с мифом

Не нужен был ему и художник Ю.В.Титов, который в 1968 г. делал для него эскизы замышлявшегося тогда под Москвой храма Троицы. Ведь из этого замысла так ничего и не вышло. Между тем, если верить А.Флегону, Александр Исаевич не только не расплатился с художником тогда, но и не пожелал помочь ему, когда тот оказался на чужбине и очень нуждался. Более того, отказался даже встречаться с ним. Между тем не выдержав испытаний покончила с собой жена Ю.В.Титова, сам он и его дочь оказались в психиатрической больнице (23).

А вспомним скоропостижную смерть Б.Ю.Физа. А самоубийство И.В.Морозова (24)?

Александр Исаевич неоднократно подчеркивал, что ради идеи он готов идти на любые жертвы, даже на смерть.

Так, в 1967 г. в своем «Письме к сьезду» он заявил: «Никому не перегородить путей правды, и за движение её я готов принять и смерть » (25). Через шесть лет летом 1973 г. «Письме вождям» А.И.Солженицын повторял ту же самую мысль: «…я, кажется, доказал многими своими шагами, что не дорожу материальными благами и готов пожертвовать жизнью . Для вас такой тип жизнеощущения необычен – но вот вы наблюдаете его» (26).

В 1974 г., вспоминания события, предшествовавшие появлению «Архипелага», А.И.Солженицын утверждал, что на той случай, если бы встал вопрос: жизнь детей или издание «Архипелага» им и его женой было принято «сверхчеловеческое» решение – « наши дети не дороже памяти замученных миллионов , той Книги мы не остановим ни за что» (27). Поразительная самоотверженность. Многие ли способны на это?

13 февраля 1974 г. было опубликовано обращение писателя «На случай ареста», которое заканчивалось словами: «Таким образом, я оставляю за ними простую возможность открытых насильников: вкоротке убить меня за то, что я пишу правду о русской истории» (28)

В 1983 г. Александр Исаевич дал интервью корреспонденту газеты «Таймс», которое закончил словами: «Пришло время ограничивать самих себя в потребностях, учиться жертвовать собою для спасения родины и всего общества » (29). Учиться? Но у кого? Конечно, у того, кто ради идеи, ради правды готов пожертвовать не только собою, но и своими детьми.

Но вот мы листаем воспоминания Александра Исаевича и читаем о том, как он проводил часть лета 1969 г. на берегу Пинеги вместе с одной из своих помощниц, ставшей позднее его женой, “Алей”, Натальей Дмитриевной. Здесь они обсуждали идею издания свободного от цензуры журнала. Полагая, что журнал следует издавать в СССР, а он как редактор “может быть здесь, а может быть и там”, т.е. за границей, А.И.Солженицын пишет: “Аля считала, что надо на родине жить и умереть при любом обороте событий, а я, по-лагерному: нехай умирает, кто дурней ” (30).

Если бы эти слова Александра Исаевича передал кто-нибудь из его

противников, их можно было бы поставить под сомнение как клевету. Если бы эти слова нашли отражение в воспоминаниях его нейтральных современников, можно было бы усомниться в их точности. Но приведенные слова содержатся в воспоминаниях самого А.И.Солженицына, переизданных трижды.

“… нехай умирает, кто дурней ” – это значит, по мнению нашего борца за правду, ради идеи на костер идут только дураки. И это говорит человек, призывающий к самопожертвованию? Достаточно одной этой фразы, чтобы понять истинную цену его призывов.

Вот его настоящее лицо: “… нехай умирает, кто дурней ”.

В связи с этим особого внимания заслуживают слова Анны Михайловны Гарасевой, которая некоторое время “исполняла обязанности” своеобразного секретаря А.И.Солженицына в Рязани: “…Как мне представляется, – с горечью констатировала она, – он никогда не любил людей” (31).

Вдумайтесь в эти слова. Праведник, который не любит людей. За что же тогда он боролся?

Приводя слова А.И.Солженицына из «Теленка» «мои навыки каторжанские, лагерные», В.Я.Лакшин писал: «Эти навыки, обьясняет его книга, суть: если чувствуешь опасность – опережать удар, никого не жалеть, легко лгать и выворачиваться, раскидывать «чернуху» (32). И далее В.Я.Лакшин делал заключение о том, что прошедший лагерную школу автор предстает со страниц своих воспоминаний не в образе безобидного “телка”, а в виде “лагерного волка” (33).

«Солженицын – сказал как-то Д.М.Панин, – человек исключительной скромности» (1). Заметьте: не просто скромный человек, а человек редкой скромности.

Кто хочет убедиться в этом, рекомендую уже упоминавшуюся публикацию «Читают Ивана Денисовича». Ознакомившийся с нею в самиздате, Л.А.Самутин с нескрываемым удивлением писал: «Все эти тексты, автор которых не был нигде назван, составлены были очень гладким выхолощенным литературным языком, каким бывает, например, язык в сочинении десятиклассницы-отличницы…Во всех этих текстах неизвестного комментатора шло безудержное восхваление Солженицына, провозглашение его как писателя, и как бесстрашного человека, несгибающегося и несдающегося, несмотря на поднятую вокруг него травлю и свистопляску недругов» (2).

Теперь, я надеюсь, понятно, почему в «Теленке» Александр Исаевич продемонстрировал такую скромность и уступил авторство этой работы Энэнам. Потому, что написать о самом себе в такой форме может не всякий.

Появление на свет рукописи «Читают Ивана Денисовича» не было случайностью. Вот разговор Александр Исаевича с Натальей Алексеевной накануне развода:

“ – Ты решил разводиться? Тогда разводись с учетом того, кем ты стал.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты стал богатым человеком (намек на Нобелевскую премию – А.О.).

Так разводись как богатый человек. Нас четверо (Александр Исаевич, Наталья Дмитриевна, их первый сын Ермолай и Наталья Алексеевна – А.О.). Выдели мне одну четверть от всего, что ты имеешь.

Александр Исаевич сделал отстраняющий жест рукой:

– Эти деньги принадлежат России. На Россию ты не покушайся ”

(3).

Было бы интересно узнать, что же получила Россия из этих денег.

Другой эпизод из жизни А.И.Солженицына, приводимый В.Н.Войновичем в его книге “Портрет на фоне мифа”: “Родственников где-то в Ставрополье проведал (в сопровождении телевизионщиков), выпил с ними по рюмочке и – дальше. На просьбу родственницы: “Погостил бы еще” – без юмора отвечает: “ Некогда, Россия ждет ” (4).

И это неудивительно. Откройте “Зернышко” и прочитайте, как просто именует себя Александр Исаевич: “ человек – гора ” (5). Да, да, не низина, не холм, а именно гора. Так и слышатся ленинские слова, сказанные, правда, о Льве Толстом: какая глыба, какой “матерый человечище”.

А вот еще свидетельство Н.А.Решетовской: “…читала книгу Бердяева “Достоевский”. Александр Исаевич не захотел ее даже раскрыть. Этому не следует удивляться. Ведь он как-то сказал мне, что чувствует себя между Достоевским и Толстым ” (6).