Василий Хомченко - Облава

После короткой гнетущей тишины среди прихожан возник гул голосов. Поначалу голоса были тихие, осторожные - люди еще не поверили услышанному. Потом гул стал нарастать. Передние угрожающе надвинулись на Лагина, и тот встревоженно принялся искать в толпе Булыгу и хлопца в кожанке. Булыга стоял мрачнее тучи, смотрел в пол.

Ипполит взял протянутую ему Лагиным бумагу, читал молча, держа ее на отдалении, лицо его серело, наливалось бледностью. Прочтя, сказал Лагину:

- Огласить это с амвона я не могу. Здесь все написано в оскорбительных выражениях. Это кощунство.

Лагин выхватил бумагу у Ипполита.

- Это саботаж, гражданин священник. Вы отказываетесь исполнить приказ исполкома.

- С амвона читать не буду, - твердо повторил Ипполит. - Читайте сами. Церковь передаю в ваше распоряжение. Ключи можете получить хоть сейчас же.

Сорокин, а за ним и Булыга с хлопцем в кожанке пробрались сквозь толпу прихожан к Ипполиту и Лагину.

- Михаил Игнатьевич, и вы, Максим Осипович, - обратился к ним священник, - того, что от меня требуют, я не могу выполнить. Я хочу, чтобы меня поняли: читать это в присутствии верующих нельзя. Это грозит эксцессом. Максим Осипович, вот прочтите...

- За этот самый... за бунт вы и ответите, - осмелел Лагин.

Сорокин попросил у Лагина постановление. Лагин подозрительно посмотрел на него, но бумагу отдал.

Булыга наклонился к Лагину - тот был ему по грудь, - сказал вполголоса:

- Браток, давай сделаем все это после службы.

- В прятки играть не станем, мы откроем людям глаза, - посмотрел тот снизу вверх на Булыгу.

Из толпы прихожан послышался гневный бас:

- Дак это ж они хотят царкву снистожить!

Толпа загомонила, подалась ближе к алтарю. То ли нарочно, то ли по неосторожности пискнула, мяукнула гармошка. Булыга вскинул руку:

- Тихо, сельчане, тихо! Никаких скандалов и безобразий! - И скомандовал комсомольцам: - А ну, брысь из церкви!

Гармонист, прятавшийся за спинами комсомольцев - все же стыдно было перед деревенским людом, - первым шмыгнул к двери; за ним, опустив головы, выскользнули и остальные комсомольцы.

- Что делается, что делается, - тяжко вздохнул Ипполит, а на выдохе зашелся частым кашлем.

Сорокин читал постановление. Оно было написано и безграмотно, и, действительно, в таких выражениях, что не только в церкви - на обычном сходе неловко было бы прочесть. Оскорблялось и все духовенство, и все без разбора верующие. Огласи его в церкви - беды не миновать.

- Ну что? - спросил Булыга у Сорокина, когда тот закончил чтение.

Сорокин протянул бумагу Булыге:

- Это... это... Да вы сами почитайте.

Лагин хотел было взять постановление.

- Я прочитаю! - выкрикнул он злобно, срываясь на визгливый фальцет.

Сорокин спрятал бумагу за спину.

- Не позволю, - сказал, сдерживая дрожь в голосе. - И попрошу для продолжения разговора выйти из церкви. - Он первым направился к двери.

- Кто вы такой? - снова сорвался на визг Лагин. - Я уполномоченный из уезда.

- А я уполномоченный из Москвы, - ответил Сорокин, когда они все четверо вышли из церкви.

- Позвольте ваш мандат! - Лагин, обеими руками прижимая к груди портфель, ни дать ни взять боевой щит перед атакой, встал на пути Сорокина дерзко и воинственно.

Сорокин только взглянул на него с высоты своего роста, и была в этом взгляде плохо скрытая насмешка.

Тогда хлопец в кожанке, не произнесший до этого ни единого слова, по-военному козырнул Сорокину и представился:

- Сотрудник губернской чека Сапежка. Предъявите документы.

Сорокин достал из кармана френча мандат и протянул чекисту. Тот читал недолго, монгольские глазки-треугольнички радостно засветились, излучая удивление и мальчишеский восторг. Потом Сапежка козырнул и передал мандат не Лагину, протянувшему за ним руку, а Булыге. Тот начал читать вслух, почти по слогам:

- "Выдан настоящий уполномоченному наркомата просвещения РСФСР... производить осмотры и брать на учет... Советским учреждениям надлежит всячески содействовать товарищу Сорокину..." - Булыга так же, как и Сапежка, козырнул Сорокину, спросил удивленно:

- Неужто из Кремля? Ну, браток, извини. Что ж ты вчера ничего не сказал. - Он дал и Лагину прочесть мандат, не выпуская его, однако, из рук. Сказал тому: - Ну, вник, кто у нас? Не тебе чета, хоть и нет у него такого портфеля.

Булыга подозвал Анюту и ее комсомольцев.

- Вот что, милая невестушка, - погрозил ей пальцем, - чтоб это было в последний раз. Ишь ты ее, с гармошкой в церковь привела. Сама додумалась или подучили?

Анюта растерянно молчала, поглядывала на Лагина в расчете, видно, на его заступничество.

- Вечером проведем сходку, - говорил Анюте Булыга. - Так ты со своими хлопцами пробегись по селу, оповести. Вникла? А ты, Тимох, - повернулся он к бубначу, - давай-ка сюда. - Кучерявый хлопчина в расстегнутой рубашке под пролетария - подскочил к председателю, вытянулся. - Тебе, Тимох, особое задание. Слетаешь на выселки и там разбубнишь про сходку. Начнем, как коров с поля пригонят. Ну, еще в колокол ударим. Вник? Все, точка. Приврев! протянул Анюте руку на прощание.

Лагин, присмиревший, подавленно молчал. Переживал свою неудачу - не удалось закрыть церковь. Первая неудача. До этого он закрыл уже две церкви и синагогу. Правда, синагога не то, что православный собор, - половина обычного дома. Он, казалось, стал еще меньше ростом. Портфель спрятал за спину.

- Скажите, кто сочинитель этого вашего документа? - спросил у Лагина Сорокин. - Не сами вы?

- Постановление это одинаковое для всех церквей, которые решено закрыть, - уклонился тот от прямого ответа.

- Очень опасный документ, - сказал Сапежка. - Я доложу в губернию и о нем, и о том, что вы провоцируете людей на бунт. - Сапежка посмотрел в глаза Сорокину - ждал одобрения.

Тот утвердительно кивнул.

- Товарищ Сорокин, - стал просить Лагин, - напишите мне на постановлении, что вы запретили закрывать церковь.

- А я не запрещал. Закрывайте, только не таким образом. Надо, чтобы люди сами поняли: церковь - зло, им она не нужна. А о ваших методах борьбы с религией я тоже напишу в губком и в Совнарком.

- Правильно, - завилял Лагин. - Думаете, я по своей охоте это делаю? Ничего подобного. Вы так не думайте. Я выполняю поручение. - Он записал фамилии Сапежки, Сорокина, номер и дату выдачи сорокинского мандата. - Мне же надо оправдаться.

Стали расходиться. Булыга напомнил Сорокину, чтобы тот вечером, когда ударит колокол, пришел на сходку, и вместе с Сапежкой направился в сельсовет. Сапежка был уполномоченным губчека по борьбе с бандитизмом в здешнем уезде.

Гомель. Губкому

...Неоднократно встречался с фактами возмутительными. Уездные исполкомы, вынося постановления о закрытии той или иной церкви, не учитывают обстановку, политический момент и при реализации этих постановлений вызывают у населения нежелательные реакции. Ведя борьбу с религией, совершают противоправные и аморальные действия, оскорбляют верующих и служителей культа. Так называемая культурно-просветительная антирелигиозная пропаганда сводится к психологическому и даже физическому надругательству над попами и другими церковными служителями. Разрушаются храмы, являющиеся памятниками славянского зодчества, уничтожаются старинные книги, иконы... Хулиганские частушки, которые организованно распеваются вблизи церквей во время службы или под окнами домов священнослужителей, карикатуры и непристойные надписи на стенах церквей числятся главным средством и методом борьбы с религией...