Габриэль Городецкий - Роковой самообман

В конечном итоге падение Франции и назначение Криппса скорее поддерживали господствующее в Англии отношение к Советскому Союзу, чем изменяли его. Правда, потеря союзников на континенте на какой-то момент побудила англичан сблизиться с русскими. Но принятые меры были явно недостаточны и слишком запоздали. Форин Оффис особенно отрицательно относился к назначению Криппса, все еще члена парламента, представляющего воинственное левое крыло, утверждая, что «большой кулак» встретил бы в Москве лучший прием.

В середине июля Орм Сарджент представил на рассмотрение в Форин Оффис важный меморандум, опровергавший распространенное мнение, будто Германия и Советский Союз непременно поссорятся. Советский Союз сможет решительно повлиять на ход событий, только если непосредственно вмешается в войну на стороне Британии: «Что касается каких-либо решительных шагов к превентивной войне против Германии, на данном этапе Сталина, возможно, удерживают от них страх перед германской военной мощью, желание избежать войны с великой державой, которое, в значительной степени по внутренним причинам, долго было ведущим принципом советской внешней политики, а также то соображение, что Германия вряд ли выйдет из схватки с Великобританией совершенно невредимой и, возможно, не решится напасть на Советский Союз в этом году, особенно если Советское правительство окажется достаточно покладистым». Чтобы задержать триумфальное шествие Гитлера, лучшим курсом для Сталина было «продолжать сотрудничать с ним и поддерживать хорошие отношения, насколько возможно».

Этот реалистичный и точный анализ далее в меморандуме был испорчен детерминистским и идеологическим взглядом Форин Оффис на Советский Союз. Все попытки подорвать пакт Молотова — Риббентропа были признаны пустой тратой времени, так как «ни один диктатор не осмелится отвернуться от другого, боясь получить нож в спину». Поскольку и Сталин, и Гитлер рассматривались как «главные враги» Британской империи, можно было с уверенностью предположить, что «аппетит придет к ним во время еды». Следовательно, нет смысла пытаться отделить Советский Союз от Германии. Два диктатора, говорилось в заключение в этом документе, «в конечном счете поссорятся из-за добычи, но этого не случится, пока идет война, и нам не стоит учитывать такую ссору при оценке трудностей и опасностей, которые могут встретиться Германии в ближайшем будущем». В отсутствие цельной политики этот меморандум, высоко оцененный Галифаксом, был представлен Черчиллю и различным разведывательным службам. Его выводы постепенно стали руководящей концепцией в отношениях с Москвой до нападения Германии на Советский Союз {114} 114 FO. 371. 24582. N6029/243/38. Меморандум Сарджента, 17 июля 1940, записка Галифакса, 18 июля 1940. Другие типичные примеры: 24844; 24846. N2779/40/38; N5937/30/38. Протоколы ФО 8, 11 и 13 марта, 3 июля 1940; 24853. N7279/283/38. Меморандум, 24 нояб. 1940; 29135. W53/53/50. Еженедельная разведывательная сводка, 15 янв. 1941; 29479. N1316/78/38; N1324/78/38. Протоколы, 3 апр. 1941; 29481. N2171/78/38; N2466/78/38. Протоколы, 13 и 27 мая 1941; WO. 208/1761. ЛС(41)218. 23 мая 1941. .

Рассматривая тяжелые потери, понесенные Красной Армией на первом этапе операции «Барбаросса», часто утверждают, что упорное сопротивление финнов в Зимнюю войну обнажило слабость Красной Армии и вдохновило Гитлера на рискованную войну с Советским Союзом. Однако современники в Германии и сопредельных с Советским Союзом странах считали, что финская война скорее продемонстрировала решимость Сталина применять силу везде, где он усматривал угрозу жизненным интересам Советов {115} 115 См., напр., изложение позиции Турции, Афганистана и Скандинавских стран в: АВП РФ. Ф. 06. On. 2. П. 1. Д. 10. Л. 46–48, 54–55. Протоколы встреч Молотова с Ассарассоном и Ольсеном Масенгом (норвежским послом в Москве), 25 марта 1940; Ф. 059. Оп. 1. П. 314. Д. 2160. Л. 221–223. Телеграмма Терентьева НКИД, 19 марта 1940; Ф. 071. Оп. 22. П. 192. Д. 6. Л. 59–61. Протокол встречи Михайлова (советского посла в Афганистане) с Хансом Пильгером, германским послом в этой стране, 21 марта 1940. М.Хаунер передает ощущение угрозы в: The Soviet Threat to Afganistan and India, 1938–1940 // Modern Asian Studies. 1981. Vol. 15. № 2. P. 287–309. . С приходом весны Сталин, покоясь на лаврах после заключения пакта Молотова — Риббентропа и конечной победы над Финляндией, временно расслабился. Шуленбург поддерживал в нем это настроение. Признавая свою малую осведомленность о сокровенных замыслах Гитлера, он, тем не менее, был уверен, что англичане «удивятся тому, что им готовит Германия». Он заверял Молотова, что война в Финляндии не затронула германских интересов, и даже поздравлял Красную Армию с победой {116} 116 АВП РФ. Ф. 06. On. 2. П. 14. Д. 155. Л. 35–43. Протокол встречи, 5 марта 1940. . И Риббентроп, и Вайцзеккер, глава германского Министерства иностранных дел, следовали его примеру {117} 117 Там же. Ф. 082. Оп. 23. П. 95. Д. 4. Л. 190–191. Заметки Шкварцева о встрече с Вайцзеккером, 15 марта 1940. . На переговорах с Герингом, которого в Кремле считали главным вдохновителем похода на СССР, маршал авиации не только обещал начать военные поставки, но и «усиленно подчеркивал исключительную дружбу Германии к Советскому Союзу». Он даже объявил о передаче Советскому Военно-Морскому Флоту нового крейсера «Лютцов», с которым расставался «с болью в сердце». Он цитировал слова Гитлера, что решение о союзе Германии с Советским Союзом «твердо и бесповоротно» {118} 118 АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 668. Л. 49–56. Тевосян о встрече с Герингом, 29 марта 1940. . Позже Сталин узнал, что Гитлер подтвердил существование долгосрочного соглашения о разделе сфер интересов между Германией и Советским Союзом в беседе с заместителем госсекретаря США Самнером Уэллсом в Берлине {119} 119 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 315. Д. 2174. Л. 156–160. Шкварцев — Молотову, 6 марта 1940; Ф. 06. Оп. 2. П. 14. Д. 155. Л. 54–59. Протокол встречи Молотова с Шуленбургом, 11 марта 1940. .

Сталин был настолько уверен в себе, что приостановил поставки сырья в Германию в отместку за неудовлетворительное снабжение России углем и военным снаряжением. Из миллиона тонн зерна, обещанного Германии, только 150 000 тонн были отправлены, поставки продуктов переработки нефти и угля шли не лучше {120} 120 АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 668. Л. 72–78. Протокол встречи Микояна с Хильгером, 21 апреля 1940. См. работы Г.М.Иваницкого «Советско-германские торгово-экономические отношения между СССР и Германией в 1939–1940 гг.» (Новая и новейшая история. 1989. № 5. С. 28–39) и, особенно, В.Я.Сиполса «Торгово-экономические отношения между СССР и Германией в 1939–1941 гг. в свете новых архивных документов» (Новая и новейшая история. 1997. № 1. С. 29–41). . Возможно, в последний раз Микоян, министр внешней торговли, мог осмелиться открыто подвергать сомнению «честность» Германии, заявляя, что «не может позволить себе дальше оставаться в дураках, ибо фактически происходит не двухсторонний товарооборот, а односторонние поставки товаров Наркомвнешторгом Германии» {121} 121 АЛ РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 668. Л. 58–64. Микоян о встрече с Шуленбургом, 5 апр. 1940. . Сталин пошел еще дальше, предъявив Германии ультиматум. Он требовал заключения краткосрочного торгового соглашения об экспорте советского сырья на сумму 420–430 млн марок, которую «германская сторона будет компенсировать промышленными и военными поставками на эту же сумму» {122} 122 Там же. Ф. 56. Оп. 1. Д. 298. Л. 29–32. Протокол встречи Сталина с Риттером, 8 февр. 1940; АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 315. Д. 2174. Л. 153–154. Шкварцев — НКИД, 5 марта 1940. . Эта преувеличенная уверенность, однако, немедленно испарилась после молниеносной германской кампании против Дании и Норвегии в начале мая. Советский ультиматум сменился объявлением о возобновлении поставок, сопровождавшимся выражением «надежды», что Германия будет «соблюдать свои обязательства» {123} 123 АЛ РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 668. Л. 68–70; DGFP. IX. Р. 157–158. Протоколы встреч Тевосяна с Риттером, 12 апр. 1940. . Тем не менее вывод о зависимости поставок сырья от доброй воли Сталина сыграл большую роль, когда Гитлер обдумывал операцию «Барбаросса» {124} 124 DGFP. IX. Р. 82–83, 110–112. Шуленбург — МИД и ответ Риттера, 6 апр. 1940. .