Валерий Соловей - Несостоявшаяся революция

225 Вдовий А. И., Зорин В. Ю., Никонов А. В. Русский народ в национальной

политике. XX век. М., 1998. С. 200.

226 Русские (Этносоциологические очерки). М., 1992. С. 105.

227 См .: Martin Т . The Affirmative Action Empire. Nations and Nationalism

in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca, 2001.

Это не миф патриотической историографии, а научный вывод, который содержится и в работах ряда западных исследователей. СССР, как утверждается в одной из недавних монографий по истории национальных отношений в довоенном Советском Союзе, представлял собой «империю аффирмативных акций»227, то есть проводил сознательную и целенаправленную стратегию развития и поощрения советских меньшинств, этнической периферии. Требовавшиеся для этого значительные ресурсы изымались у восточнославянского этнического ядра; в сущности, само это ядро было главным ресурсом — и заодно жертвой — нового строя. Неслучайно английский историк Джеффри Хоскинг назвал свою фундаментальную книгу о русских в Советском Союзе «Правители и жертвы»228.

Впрочем, зачем искать пророка в чужом отечестве? По словам крупного большевистского лидера, председателя Совнаркома Алексея Рыкова, «колониальная политика... Великобритании, заключается в развитии метрополии за счет колоний, а у нас колоний за счет метрополий»229.

С чисто экономической точки зрения целесообразность и рациональность этой политики была более чем сомнительна. В чем легко убедиться, посмотрев на экономические показатели СССР закатной эпохи. Только три из пятнадцати советских республик — РСФСР, УССР и БССР (возможно, еще Азербайджан) служили донорами союзного бюджета, остальные — его реципиентами. Таков красноречивый итог политики «равномерного размещения» промышленности, производительных сил в Советском Союзе. Ее частичные достижения и успехи не поколебали значения России и Украины как экономического ядра страны.

228 Hosking Jeoffrey. Rulers and Victims. The Russians in the Soviet Union. Cambridge, Mass.; London, 2006.

229 Цит. по: Национальная политика России: история и современность.

М., 1997. С. 303.

230 Русские. С. 99.

В той мере, в какой эта политика удалась на национальной периферии, она была следствием преимущественных усилий восточнославянского этнического ядра, составлявшего костяк индустриальных рабочих и инженерного корпуса страны. На исходе советской эпохи «почти во всех республиках (кроме Белоруссии и Армении) в составе занятого русского населения... относительная численность работников индустриальных отраслей была выше, чем у коренных национальностей, особенно в республиках Средней Азии». В новых промышленных центрах последней коренные жители составляли всего 20% против 50-60% в крупных и малых городах со старой промышленностью. Даже на Украине русские составляли более четверти всех занятых в индустрии230.

Так стоило ли городить весь этот огород, если искомые цели — выравнивание уровней экономического развития и модернизация социальной структуры традиционных обществ — так и не были достигнуты, вто время как финансово-экономическая цена доктрины «выравнивания» и «возмещения» выглядела чрезмерно высокой по любым меркам, тем более по меркам совсем не богатого Советского Союза? Даже коммунистическая элита национальных окраин возражала против форсированного индустриального развития своих регионов231. Для русского же народа, за счет которого подобная политика осуществлялась, ее последствия стали подлинной социальной и антропологической катастрофой. (Несколько забегая вперед, скажем, что переживаемое русскими ощущение масштабной и устойчивой несправедливости послужило первопричиной гибели Советского Союза.)

О трагизме русской ситуации дает косвенное представление то обстоятельство, что против партийной политики решился выступить даже видный коммунист Рыков. При обсуждении союзного бюджета он возражал против значительно более быстрого роста бюджетов остальных национальных республик по сравнению с ростом бюджета РСФСР и заявлял, что считает «совершенно недопустимым, что туркмены, узбеки, белорусы и все остальные народы "живут за счет русского мужика"»232.

231 См.: Национальная политика России. С. 288.

232 Вдовин А. И., Зорин В. Ю.у Никонов А. В. Указ. соч. С. 233.

233 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 359.

В общем-то, империя и при Старом порядке жила за счет русского мужика, но тогда объемы донорства были несравненно меньше, а главное, в то время не было последовательной, намеренной и демонстративной дискриминации русского народа. Второй аспект русофобской стратегии — дискриминация русских и России. Специально подчеркиваем: дискриминация была не самодеятельностью националов («перегибами на местах», в терминологии той эпохи), а важным и неотъемлемым элементом коммунистической доктрины. Ее теоретико-идеологическим основанием служила знаменитая ленинская формула об интернационализме, который «должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически»233. Кажется, это единственный «ленинский завет», который последовательно выполнялся до последних дней существования коммунистической власти.

Социальная дискриминация русских была заложена в саму матрицу нового строя, она «красной нитью» проходит через всю советскую историю. Приведем лишь два красноречивых эпизода. В конце 1920-х гг. упоминавшийся Рыков отмечал, что попытки поднять зарплату культработникам РСФСР до уровня других республик сразу же натолкнулись на обвинения в великорусском шовинизме, но, когда русские получали меньше, это воспринималось как должное234.

В период тяжелейшего послевоенного кризиса советского сельского хозяйства (1946—1947 гг.), когда на Украине и РСФСР от голода умерло более 2 млн человек, разница в оплате сельскохозяйственного труда в Закавказье и в российском Нечерноземье доходила до десятикратного разрыва. А ведь в послаблениях и льготах нуждались прежде всего территории, оказавшиеся в эпицентре войны, а не те, которые были ею слабо затронуты.

Самое ужасное состояло в том, что чем лучше и больше русские работали, тем больше им приходилось отдавать. Производство надушу населения в РСФСР было в 1,5 раза выше, чем в других республиках (притом, что рост капиталовложений из госбюджета в Кавказ и Среднюю Азию был в 5—6 раз больше, чем в русские регионы), а потребление — в 3—4 раза ниже, чем в Грузии, Армении, Эстонии. Занимая первое место по промышленному производству надушу населения, по душевому доходу РСФСР стояла лишь на десятом месте среди 15 советских республик. Последнее вряд л и удивительно в свете следующих данных официальной статистики: в 1975 г. РСФСР могла оставить себе 42,3% собранного на ее территории налога с оборота, в то время как Азербайджан — 69,1%, Грузия — 88,5%, Армения — 89,9%, Таджикистан — 99,1%, Киргизия — 99,2%, Узбекистан — 99,8%, Казахстан и Туркмения — 100%. Короче говоря, русские получали непропорционально мало за их вклад в общесоюзную копилку.