Франсиско Луке - Луна доктора Фауста

Ее исчезновение вселило в его душу самые мрачные предчувствия. На пирсе к нему подошел Спира:

- Ну, дон Филипп, есть ли у вас на судне люди без мочек?

- Есть! - ответил Гуттен в полнейшей растерянности.- Таких нашлось сорок семь человек.

- Проклятье! - зарычал Спира и решительным шагом направился в город.

- Нет, ваша милость, такое судно, как вы описываете, к нам не заходило,- сказал ему алькальд.- А миновать нас никак невозможно. Если бы он пристал к любому из составляющих наш архипелаг островов, мне тотчас бы донесли. Вот сводка, полученная три дня назад: о корабле вашего товарища там нет ни слова. Совершенно ясно, что он затонул.

Теперь, когда гибель Федермана была представлена ему со всей непреложностью, глубокая скорбь овладела Филиппом.

- Бедный Клаус! Я и представить не мог, какая судьба ему выпадет!

- Пути господни неисповедимы,- заметил Спира.- Завтра отслужим еще одну мессу за упокой его души.

- Господа! - обратился к ним, вынырнув откуда-то, Мурсия де Рондон.Мы можем легко пополнить нашу экспедицию и набрать две сотни человек взамен тех, кто оказался так суеверен и сбежал в Санлукаре. На Канарах обретается множество солдат, которым надоело гоняться за неуловимыми туземцами. Все они горят желанием плыть в Венесуэлу.

Двести человек были набраны из числа испанцев, размещенных в Тенерифе. Гуттен сделал им смотр.

- Вид у них, прямо скажем, разбойничий,- шепнул Перес де ла Муэла.

- Чем они хуже тех, кто удрал от нас?! - ответил Лопе де Монтальво.А по мне, так даже и лучше: не бегут от драки, а только ищут повода, чтобы ввязаться в нее.

- Завоевание Канарских островов,- наставительно сказал Перес,обошлось Испании весьма дорого: орешек этот было нелегко разгрызть. Открыли их задолго до Америки, а война продолжается и по сию пору. Потому здесь такое множество молодцов, готовых продать свою шпагу хоть самому дьяволу.

- Да какая разница между ними и теми, кого мы встречали, к примеру, в Севилье? - небрежно заметил Лопе.- Или между ними и нами? Мы тоже бежим от мирной жизни, от порядка и от будущего, в котором все будет ясно, понятно, предсказуемо... Не понимаю, отчего вы так раскудахтались, доктор...

- Храни вас бог, капитан Монтальво,- ступив на сходни корабля, приветствовал его человек, заметно отличавшийся от всех прочих.

- А вон тот плывет в Индию не затем, чтобы набить мошну, и не для того, чтобы переустроить мир по своему вкусу и разумению. Ему надо получить должок с одного мерзавца, который обесчестил его сестру. Я как-то видел этого изменника в Севилье...

- Как его звали? - спросил Гуттен, наперед зная ответ.

- Прозвище у него было Янычар,- ответил Монтальво.- А мой знакомец дворянин из Тенерифе и плывет в Картахену воздать негодяю по заслугам. Он человек отважный, добросердечный и высокопорядочный, как и всякий, кто решился смыть бесчестье кровью.

Отпраздновав Рождество, экспедиция вышла из Тенерифе. Накануне отплытия Хорхе Спире пришлось немало похлопотать, чтобы власти острова выпустили из местной тюрьмы Франсиско Веласко и Хуана де Себальоса, которые учинили в таверне дебош, не поделив с кем-то двух потаскушек, изувечили альгвасила, явившегося их унимать, а трактирщику проломили голову.

- Какого дьявола несло вас в эту дыру,- укорял их Перес де ла Муэла,когда впереди у вас Дом Солнца? Теперь всему белому свету доказано, что вы безмозглые остолопы.

- Ах, да полно вздор молоть, коновал проклятый,- стонал в ответ Себальос,- дай нам лучше какое-нибудь снадобье, чтобы забыть это убийственное зелье, которым хозяин, видно, хотел извести нас! Нет, он нам подал не вина, а жабьего отвара, настоянного на тараканьем дерьме!

- Вот, возьми,- негр Доминго Итальяно протянул ему бутылку.- Это тунисское вино.

- Что? Вино? - Себальоса передернуло от омерзения.- Отныне и впредь я не возьму в рот ничего крепче воды!

Негр засмеялся:

- Разве ты не знаешь старинную мудрость: "Подобное лечится подобным"? Выпей - полегчает.

Гуттен слушал эту беседу с нескрываемым удовольствием. Все участники экспедиции, начиная со Спиры и кончая желчным Веласко относились к негру с живейшей приязнью. Он был уже не молод, среднего роста, молчаливый, с выражением давней и непреходящей печали в глазах. Он никогда не рассказывал о себе и только однажды изменил своему обыкновению, когда в ответ на приставания Себальоса должен был объяснить, почему он не раб, а свободный человек.

- Ну вот, сейчас выяснится, что наш Доминго - африканский царь, путешествующий инкогнито,- засмеялся Себальос.

- Я бы на твоем месте,- заметил ему Перес де ла Муэла,- отнесся к этому посерьезней: так уже бывало, и не раз.

- Да, Нетопырь рожден повелевать,- согласился Веласко,- впервые вижу, чтобы чернокожий держался с таким достоинством.

- Будьте с ним поосторожнее,- продолжал лекарь,- что-то мне подсказывает, что Доминго Итальяно - человек очень непростой. Учтите, друзья мои, не все едут в Венесуэлу за славой - кое-кто желает и спрятаться от нее.

На траверзе Островов Зеленого Мыса капитаны взяли "лево на борт" так круто, что затрещали мачты.

- Знаете, почему это делается? - спросил Гуттена Перес де ла Муэла и, не дожидаясь ответа, продолжал: - Еще до того, как адмирал Колумб выполнил этот маневр, который должен был привести его в Америку, как в наказание ему стали называть Вест-Индию...

- Почему в наказание?

- Сейчас объясню, дайте договорить. Так вот, тут проходит теплое течение, которое несет наши корабли, словно разлившаяся река, а если на этом самом месте повернуть налево, как сделали наши капитаны, то нас подхватит другое течение - глазом не успеете моргнуть, как оно домчит нас в Новый Свет.

Корабль несся вперед, зарываясь носом в волну, движимый неведомой, но неодолимой силой. Наполненные ветром паруса, казалось, вот-вот сорвутся с мачт.

- А помимо этого течения, здесь дуют пассаты. Эта точка в океане прославила Колумба, это была его тайна. Тайна, да только не ему принадлежит честь ее разгадки. Колумб просто-напросто украл ее у некоего Санчеса де Уэльвы, который в смертный свой час открыл ее. Запомните, сударь,- Алонсо Санчес де Уэльва, заброшенный сюда ураганом, открыл путь в Новый Свет, сам того не зная.

- Может ли такое быть? - поразился Филипп.

- Уэльва оказался здесь в 1485 году, а на следующий год умер. Мой дядя приятельствовал с ним. Уэльва был первым европейцем, ступившим на землю американского континента,- на землю острова Санто-Доминго, как он теперь называется.

- Невероятно! - воскликнули слушатели.

- Колумб всегда умалчивал о том, кто же на самом деле открыл Новый Свет. И господь покарал его за это: некий проходимец по имени Америке Веспуччи добился через посредство своей шлюхи-сестрицы - любовницы Лоренцо Великолепного, чтобы на картах, составленных флорентийскими космографами и присланных герцогу Медичи, Новый Свет именовался "земли Америке" или просто "Америка". Так что сами видите: всесветная слава - это дело случая и везения.