Франсиско Луке - Луна доктора Фауста

- Я сам этого опасаюсь,- сказал Перес де ла Муэла.- Минуло уже три недели, а о них ни слуху ни Духу.

Внизу раздались какие-то крики. Гуттен и лекарь первыми соскользнули на землю и увидели Лопе де Монтальво, державшего под уздцы коня. Соскользнувший с седла всадник безжизненно висел на стременах.

- Это Эстебан Мартин! - крикнул Лопе.- Он весь изранен и чуть дышит. Индейцы нашли его на берегу. Мне кажется, он при смерти.

- А где остальные? - спросил прибежавший Спира. Мартин с трудом открыл глаза.

- Что произошло, маэсе Мартин? - продолжал допытываться губернатор.Где ваши люди?

- Всех убили,- еле выговорил переводчик.- Я один спасся... Дальше не ходите... Это предприятие проклято... Назад, ребята, назад...

На этих словах он впал в беспамятство и через три дня, так и не придя в себя, умер.

В ночь его смерти Спира мрачно сказал Филиппу:

- Большая потеря. Он был превосходный переводчик и проводник. Но для него это наилучший исход: ничего хорошего не ожидало бы его по возвращении в Коро.- И продолжал, отвечая на недоуменный взгляд Гуттена: - Почтенный маэсе Мартин был приверженец катаров - богомерзкой ереси, некогда пышно цветшей в Европе. По приказу папы города, где гнездились катары, еще триста лет назад были сметены с лица земли, а сами они истреблены поголовно. Катары считали себя праведниками, хотя не верили в непорочное зачатие и не считали самоубийство грехом, полагая, что оно угодно богу.

- Не может быть, чтобы Мартин...

- Может, может! Помните историю с уткой? А перепончатая лапа, которую он вырезал, украшая алтарь? Помните?

- Помню.

- Вот тогда я впервые заподозрил неладное. Катары, ведущие свой род от остготов, рыжеволосы, как Мартин, и мочка правого уха у них плотно приращена к щеке, ибо бог шельму метит. Они идолопоклонники и, кроме господа нашего, поклоняются еще и утке, почему и не едят ее мяса. Одно из их божеств именуется Утиная Королева, и на первый взгляд изображение ее ничем не отличается от образа Пречистой Девы. Но если приглядеться, можно увидеть, что ноги у нее - точь-в-точь утиные перепончатые лапы. Катары еще до Лютера оспаривали непогрешимость папы... Знаете ли вы, как они сносятся друг с другом? Через трубадуров и хугларов...

- Не постигаю...

- Непосвященному и впрямь трудно постичь это. У них разработан тайный язык и в музыке, и в прочих искусствах, и тому, кто не знает подоплеки, как знаю ее я, невозможно догадаться, что милая любовная песенка или благочестивое изображение Приснодевы есть тайное послание, способ узнать своего или призыв к враждебному действию. Помните ли вы, как бросился за борт некий Педро, который распевал провансальские песни на корабле?

- Разумеется, но я никак не мог взять в толк, о чем они.

- Это песни катаров, друг мой! И это меня пугает, ибо есть ли место лучше, чем Новый Свет, и в особенности Венесуэла, для того, чтобы тайно распространять свою ересь?

- Так вы полагаете, что они есть и в нашей экспедиции?

- Ни минуты не сомневаюсь. И хотя доказательств у меня пока нет, я уверен, что среди тех, кто сейчас идет с нами, отыщется не один катар.

На следующее утро Спира приказал, невзирая на ливень, выступать и двигаться к югу. Лопе де Монтальво отозвал его в сторону и, перекатывая желваки на скулах, сказал:

- Нам надоело искать этот пресловутый Дом Солнца. Желаем вернуться в Коро - и немедленно. Ждать не намерены.

Спира прижмурил свой поврежденный глаз, потом открыл его и просверлил Лопе взглядом.

- Думайте, когда говорите, сеньор Монтальво, а иначе я прикажу заковать вас в цепи.

- Некому приказывать,- дерзко отвечал тот.- Я говорю с вами от лица всего отряда. Мы уходим тотчас же, разрешаете ли вы или нет.

Спира понял, что сила не на его стороне, и смягчил тон.

- Мы в пятистах лигах от Коро. Разумно ли поворачивать вспять, стоя у самых дверей Дома Солнца?

- Я предпочитаю умереть в песках Коро, чем жить посреди диких равнин и болот! - крикнул Перес де ла Муэла.

- Верно! Верно! - хором выкрикнули несколько голосов.

Спира с принужденной улыбкой сказал:

- Будь по-вашему. Возвращаемся! - А оставшись наедине с Филиппом, шепнул: - Разве я не говорил вам, что и тут катары приложили руку? Они просто-напросто выполнили последний приказ Мартина. Будь прокляты еретики и перепончатые лапы!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Губернатор и капитан-генерал

17. БЕЗРАДОСТНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

Уже четвертый месяц брели они на север. Деревушки, в которых их так радостно встречали и так радушно принимали, теперь превратились в пепелища. Двести лиг прошли они, не повстречав ни одного индейца. Экспедиция снова голодала, и снова маялись люди от лихорадки. Один из солдат вдруг выронил щит, но поднимать не стал; другой бросил аркебузу; лошадь внезапно повалилась на бок и осталась лежать неподвижно, как ни пытался всадник поднять ее.

- Соли не хватает,- объяснил Перес де ла Муэла.- Скелет этот клячи послужит путевой вехой тем, кто отправится искать Дом Солнца.

Юный пехотинец вдруг зашатался и как подкошенный рухнул наземь. Спира придержал коня и оглянулся.

- Он мертв, ваша милость,- сказал лекарь. Губернатор окинул взглядом свое воинство. Из Коро вышло четыреста девяносто пехотинцев и сотня кавалеристов, теперь же по равнине брели сто измученных солдат и тащились на изможденных лошадях два десятка всадников. Труп солдата отнесли в сторону, прикрыли нарубленными ветвями, чтобы он не стал добычей черных стервятников, которые вот уже несколько недель кружили над отрядом.

Но в Сараре, ко всеобщему изумлению, они нашли индейцев. Те покормили их без прежней приветливости и рассказали, что недавно здесь прошли испанцы, которыми командовал белокурый человек с дергающейся головой; однако, узнав о приближении соотечественников, он распорядился свернуть лагерь и поспешно увел своих людей.

- Да это Федерман! - гневно воскликнул Спира.

- Будь он проклят! - сказал Перес де ла Муэла.- Чтоб он сдох, мерзавец!

- Я не верю, что Клаус может вести себя так недостойно,- возразил Филипп.- Бросить нас на произвол судьбы?

- Я ведь говорил вам, что Федерман - самый отъявленный негодяй, каких только приходилось мне встречать,- заметил Спира, отпуская поводья.Предатель, лжец, злодей. Не зря предупреждал нас Хуан де Карвахаль, чтобы мы остерегались его.

"К несчастью, теми же словами отзывался о нем и граф Циммер",- подумал Филипп.

- Попадись он мне когда-нибудь,- гневно проговорил Лопе,- клянусь богом, я навсегда отучу его дергать головой: со свернутой шеей не больно-то это получится.

Пробыв в Сараре две недели, отряд снова тронулся в путь, но сил хватило всего лишь дней на двадцать. Солдаты еле-еле ковыляли по равнине, когда впереди, оживив мертвое ее однообразие, показалась цепь холмов. Быстро стемнело, вышла полная луна, хотя померкшее солнце только еще садилось за горизонт.