Александр Корсунский - Готская Испания

У местной знати и готских королей, равно как и их дружинников, оказавшихся собственниками вилл и рабов, возникают общие интересы. Они определяются прежде всего стремлением подавить восстания крестьян, колонов и рабов и отразить новые попытки завоевания испанской территории извне. Если испано-римская {144} знать даже с помощью имперских войск не в состоянии была вплоть до 40-х годов V в. ликвидировать выступления багаудов, то готская конница нанесла им решительное поражение [710] Hydat.Chron., 158. . В VI в. готские короли дали отпор вторгавшимся в Испанию и опустошавшим ее франкам, нанесли удары по баскам и византийцам [711] Chron. Caesaraugust. ad а. 541; Isid. Hist. Goth., 41; 54. . Часть римской знати Галлии и Испании еще с начала V в. склонялась к союзу с вестготами. Сидоний Аполлинарий упоминает о сближении некоторых представителей галло-римской знати с вестготскими королями [712] О префекте Галлии Серонате сообщается, например, что он предпочитал законы готского короля Теодориха римским законам Феодосия (Ароll. Sidоn. Epist. II, 1). . О том же свидетельствует рассказ Орозия, характеризующий отношение вестготского короля Атаульфа к Римскому государству. Заявление о готовности восстановить с помощью готов могущество римлян, приписываемое источником Атаульфу [713] Oros. Hist.,VII, 43. , отражает надежды, которые известные круги римской провинциальной знати и духовенства возлагали на готских королей. С другой стороны, королевская власть не могла не считаться с могуществом местных магнатов, обусловленным как их экономическим положением, так и властью над несвободными и зависимыми земледельцами.

Союз готских королей с галло- и испано-римскими магнатами нашел свое выражение в том, что в законах Вестготского государства получили признание права собственности римских посессоров на поместья, сервов и колонов [714] На сохранение своих земельных владений, находившихся в пределах готской территории, или на компенсацию (в случае занятия этой земли пришельцами) могли рассчитывать даже те посессоры, которые оказались вне границ нового королевства. Так, Паулин из Пеллы рассказывает, что он получил деньги за свой земельный участок, расположенный около Бордо, от гота, занявшего этот участок (Paul. Pell. Eucharist, v. 520). , а также в том, что было установлено гражданское равенство местных жителей и германцев. В Тулузском, позднее в Толедском королевстве вестготов отсутствовала дифференциация в вергельдах и штрафах — вообще в уголовном праве по отношению к лицам {145} местного и германского происхождения, столь характерная для Франкского государства [715] Lex Salica, hrsg. von I. F., Behrend. Weimar, 1897, XIV, 2; 3; XXXII, add. 1, 2; XLI, 5; 6; Lex Ribvaria, MGH, Legum sectio I, t. III, p. II, 40, 3. Ср. 40, 1, 2; 4. .

Важным этапом в сближении местной знати с готскими королями явилось издание в 506 г. Аларихом II (при тесном участии галло-римских и испано-римских магнатов, а также духовенства — abhibitis sacerdotibus ас nobilibus viris) [716] Commonitorium Alarici regis (MGH, Legum sectio I, t. I), p. 466. — свода законов для местного населения — Бревиария Алариха. Новый кодекс подтвердил полноту власти этих посессоров над их сервами, либертинами [717] См. выше, стр. 131–123. и колонами [718] LRVis., NVal. XII; LRVis., CTh., V, 10, 1; V, 11, 1. ; он сохранил правовые нормы, содействовавшие закрепощению свободных поселенцев [719] LRVis., NVal., IX, 5. . За посессорами закреплялись дарения, полученные от фиска [720] LRVis., CTh, X, 1, 1; ср. LRVis., CTh., II, 1; IV, 13, 1; LRVis., NMaior., III, 1. . Сенаторская знать сохранила свое особое положение в процессуальном кодексе, характерное для позднеримского права [721] Nobiles могли судить только равные им по званию лица (LRVis., CTh., II, 1, 12). Если судебное дело возбуждалось против знатных лиц (maiores personae), судья должен был докладывать об этом главе государства, с тем, чтобы получить от него указания, какие следует принимать меры (LRVis., CTh., IX, 30, 2). Для зажиточных людей и бедняков устанавливались различные наказания за одно и то же преступление (LRVis., CTh., I, 5, 1); знатным и состоятельным должно было оказываться больше доверия на суде, чем простому люду (LRVis., CTh., XI, 14, 2). .

Несмотря на включение в Lex Romana Visigothorum закона 370 г., запрещавшего брачные союзы между римлянами и варварами [722] LRVis., CTh., III, 14, 1. , они все же не были редкостью, особенно в среде знати [723] Procop. BG, I, 12 (о браке Тевда с испано-римлянкой); ср. Oros. Hist, VII, 40, 2; VII, 43, 2; Olympiod. Fragm., 24. . В начале VI в. такого рода браки были полностью узаконены [724] LVis., III, 1, 1. .

Представители местной аристократии уже в V в. занимали видные посты в гражданской и военной {146} администрации Вестготского государства [725] См. R. F. Strohker. Der senatorische Adel im spatantiken Gallien. Tubingen, 1948. SS. 86–91. . Все остальные галло- и испано-римляне стали нести военную службу в начале VI в., а может быть и раньше. В Бревиарии Алариха удерживались римские установления относительно peculium castrense [726] LRVis. CTh., I, 11, 1; II, 10, 3. , запрещение возлагать на военных (militantes) обязанности прокураторов и ведение судебных дел [727] LRVis. CTh., II, 12, 6. ; сохранили также силу конституции, предоставлявшие военным некоторые привилегии [728] Lrvis., CTh., II, 23, 1. Militantes упоминаются также в других законах Бревиария Алариха (LRVis., CTh., III, 5, 4; V, 4, 1; см. M. Torres. Lecciones de historia…, vol. II, pp. 279–280). К этой категории относились, очевидно, не только галло-римляне и испано-римляне, принимавшие участие в ополчении во время войны, но и те выходцы из местной среды, которые попали в число дружинников (fideles) готских королей. . О том, что галло- и испано-римляне несли в это время военную службу, свидетельствуют и нарративные источники [729] Gregor. Turon. Historia Francorum, II, 37; Vita S. Aviti eremitae. «Recueil des historiens des Gaules et de la France», par dom. M. Bouquet, t. III (источник недостаточно достоверный). Paris 1869, p. 390. .

В общем, если не считать налоговых привилегий готов [730] LVis., X, 1, 16. , то, с точки зрения официального права, галло-римская и испано-римская знать не отличалась по своему положению от готской. Судя по сообщениям источников, местные магнаты с помощью своих вооружённых рабов и букцелляриев совершали насилия над окрестным населением [731] LRVis., CTh., IX, 7, 3; II, 1, 9; I, 6, 5. , а в иных случаях оказывали сопротивление и королям [732] Iohann Biclar. Chronica а. 574, а. 575, а. 585. . Действовавшие же на местах суды, как и в римские времена, находились в тесной зависимости от магнатов [733] По-видимому, с этим обстоятельством связано законоположение, согласно которому лица, обвиняемые в преступлениях, должны судиться не по месту жительства, а там, где совершили преступление (LRVis., CTh., IX, 1, 1; cp. LRVis., CTh., I, 7, 1). ; последние играли определяющую роль и в городском управлении.

Таким образом, хотя вторжение варваров и установление господства вестготских королей нанесли {147} материальный ущерб крупным землевладельцам Южной Галлии и Испании и умалили в известной мере их политическое значение в государстве, они смогли все же удерживать свои основные экономические позиции и власть над зависимыми земледельцами [734] Данные топонимии позволяют выявить большее число владельцев вилл испано-римского происхождения, чем германского (см. R. Menendez Pidal. Espana у su historia, t. I. Madrid, 1957, р. 189.) . Это обеспечило галло-римской и испано-римской аристократии возможность в дальнейшем вместе с готской знатью войти в состав формировавшегося класса феодальных крупных землевладельцев. Сохранение, по крайней мере частичное, римских крупных землевладельцев после варварского завоевания и включение их в новый господствующий класс, складывавшийся в период раннефеодального общества, характерны и для Франкского государства [735] См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 498. . Но в Вестготском королевстве, судя по приведенным выше данным, роль римских магнатов в этом процессе была особенно велика.