Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

ГКЧП был для Ельцина весьма полезным. Горбачев оказался изолирован путчистами в Крыму, в Фаросе. Но сам путч быстро превратился в авантюру. Элитное подразделение «Альфа» отказалось выполнять приказ заговорщиков о штурме Белого дома. (по крайней мере, так говорили). Народ путчистов не поддержал. На защиту Белого дома, где заседал Верховный Совет РСФСР, собралась масса народа — его защитники. Ельцин сумел возглавить борьбу с путчем. Для этого требовалась большая смелость и решительность. Ельцин, несомненно, обладал такими качествами. Он многим рисковал и, конечно, понимал, чем рискует. В тот момент, видимо, был искренним защитником демократии, интересов народа. Но не только такие высокие мотивы определяли его действия. Естественно, провал заговорщиков, победа народа в первую очередь связывалась с именем Ельцина. Горбачев, освобожденный из-под ареста, возвратившийся в Москву, оказался как-то на обочине, не в центре событий. А Ельцин вовсе не собирался возвращать ему власть. На митинге он забрался на танк, игравший роль ленинского броневика, и произнес с него свою речь, как главная действующая фигура, которой он в той обстановке на самом деле стал и хотел оставаться. Уже во время митинга, транслируемого по телевизору, я слышал то в одном, то в другом месте, на общем праздничном, радостном фоне, вспыхивающие крики: «Горби долой!». Они, вероятно, были не столь единичны, если их можно было услышать с телеэкрана, в огромной толпе участников митинга. Крики вызвали у меня неприятное чувство. Возможно, они — результат стихийных эмоций, проявления любви к Ельцину (вполне понятной) и неприязни к Горбачеву (хотя вряд ли затеянная им перестройка к тому моменту совершенно исчерпала себя). К тому же я знаю по опыту, что в СССР (позднее и в России) «стихийный энтузиазм» бывает обычно хорошо организован (помню, как подавали автобусы, освобождали от работы, кормили людей, раздавали им чернильницы — метательные снаряды для выражения «стихийного» негодования перед каким-нибудь иностранным посольством).

Менее чем через три месяца после путча, 8 декабря 1991 г., в Вискули (Беловежская Пуща) подписано соглашение о выходе России, Украины и Белоруссии из состава Советского Союза, в сущности о развале его (от России подписал Ельцин, от Украины Л. М. Кравчук, от Белоруссии С. С. Шушкевич). Соглашение достигнуто самым недемократическим способом, без консультаций с народом (его мнения не спрашивали, хотя сравнительно недавно, весной 91 г., на референдуме около 65 (76?) % населения высказалось за сохранение Советского Союза), без обсуждения с входящими в состав СССР республиками, без согласия Верховных Советов РСФСР и СССР (первый ратифицировал его post factum, второй просто распустили, поставив перед свершившимся). Самовластно. Внезапно. Неожиданно. Думается, Шушкевич был нейтральным, а к независимой власти рвались Ельцин и Кравчук. Руководители остальных республик покорились неизбежному (позднее они тоже почувствовали вкус к власти). Возник СНГ. Ни в коей степени не по воле народа, а по желанию его руководителей, своекорыстных интересов. Вместо СССР возникло более десяти стран, в большинстве с авторитарным правлением (с Прибалтикой — дело особое). Некоторые из них (в Средней Азии) оставили далеко позади по уровню тоталитаризма Советский Союз. Внутренне уверен: если бы в тот момент Ельцин был бы президентом не России, а СССР, ничего подобного в тот момент не произошло. В крайнем случае, расстрелял бы возмутившихся, как в 1993 г. Две чеченских войны (вторая, как и первая, начата в период правления Ельцина) подтверждают правомерность такого предположения. Ведь действия чеченских «сепаратистов» по сути ничем не отличались от действий самого Ельцина, его Беловежских решений. Доказательства, что там можно (союзная республика), а здесь нельзя (автономная) критики не выдерживают. Как и довод: нельзя показывать слабость, иначе можно развалить всю Россию (почему его не придерживался Ельцин, разваливая СССР?). И вообще весьма подозрительно единство, которое может держаться лишь на страхе, на кровавых расправах. Дело в другом: Беловежская Пуща оказалась, вероятно, единственным средством устранить Горбачева, добраться до места «первого», пусть России, а не Советского Союза, канувшего в Лету.

Сравнительно недавно отмечалось десятилетие подписания Беловежских соглашений. Большинство опрошенных высказались о них отрицательно. Предполагаю, что не только сторонники коммунизма, возвращения к советскому прошлому. Где-то в начале 1990-х годов один из моих коллег, услышав мой не слишком одобрительный отзыв об Ельцине, с удивлением сказал: «Вы ведь всегда были за демократию?!» Я ответил: «по-моему, такое вполне совместимо». Сейчас пониманием того, что демократия и Ельцин — явления совершенно разные не удивишь никого.

Другой вопрос: возможно ли было сохранить от развала насквозь прогнивший Советский Союз? Не исключено, что нельзя. Но развал, видимо, мог быть иным. Во всяком случае не по желанию самодержавно и своекорыстно действующего Ельцина. Вероятно, следовало поискать какие-либо другие, демократические варианты. Ведь путч, как выше говорилось, произошел как раз перед совещанием руководителей всех республик. Там бы и обсудить. Но такого решения не хотели путчисты — сторонники старых порядков. Поэтому путч и произошел накануне открытия совещания. Не хотел и Ельцин, выступавший под знаменем демократической новой России, а по сути боровшийся за власть.

Итак, цель достигнута. Ельцин приходит к власти, в результате путча, вопреки намерениям путчистов. Подавляющее же количество интеллигентных, умных, демократически настроенных людей искренне уверены, что победили они, победила демократия. А символом ее является Ельцин. Горячо приветствует его эмигрант, знаменитый виолончелист, правозащитник М. Л. Ростропович. Он специально приезжает в Россию, чтобы выразить солидарность с Ельциным, его сподвижниками. Поддерживает его и жена покойного (умершего в 1989 г.) академика Сахарова Елена Боннэр. Я не утверждаю, что ориентация Ельцина на демократические лозунги, на демократов была лишь тактикой. Она наверняка являлась искренней, особенно на первых порах. В том числе там, где дело касалось средств массовой информации. Но всё же везде на первом плане для него был он сам.

Довольно рано появляются первые зародыши (не более, чем зародыши) культа Ельцина. Он после Беловежской Пущи и путча как бы переходит на качественно иной уровень, торопится и внешне оформить это, без промедления выселяя Горбачева из президентского кабинета и занимая его место. Начинаются восхваления Ельцина, видимо, в основном искренние, но иногда довольно неумеренные. В ночь под Новый, 1942-й, год руководитель ансамбля «Виртуозы Москвы», В. Т. Спиваков выступает по телевиденью с панегириком во славу Ельцина. Испытывать благодарность и восхищение, конечно, можно, но зачем оповещать о них всю страну?! И в радости победы мало кто замечает, что вновь начал действовать принцип: цель оправдывает средства, т. е. в определенных случаях всё позволено. Принцип старый, еще от иезуитов и Макиавелли, но он стал излюбленным принципом советского правления. Как и правления Ельцина, а применение его в каждом данном случае оправдывалось демократами и освещалось «в нужном духе» в большинстве СМИ.