Михаил Кром - «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Осенью 1547 г. молодой царь стал на путь покаяния. 30 сентября по его приказу Алексей Федоров сын Адашев привез в Троице-Сергиев монастырь 7000 рублей [1277] ВКТСМ. С. 26. . По весьма вероятному предположению Б. Н. Флори, столь щедрым пожалованием государь желал умилостивить Бога [1278] Флоря Б. Н . Иван Грозный. С. 24. .

Заслужить милость Божью можно было и прощением опальных, как не раз напоминал царю митрополит Макарий. Некое подобие амнистии было предпринято еще в середине декабря 1546 г. — после того как Иван Васильевич объявил владыке Макарию о своем намерении жениться. По такому важному случаю на «думу» к государю пригласили всех, даже опальных бояр: «Да во фторник же [14 декабря 1546 г. — М. К .] у митрополита все бояре были, и те, которые в опале были, по митрополиче по них присылке . И с митрополитом все бояре у великого князя были, и выидоша от великого князя радостны» [1279] ПСРЛ. Т. 34. С. 28. , — повествует Постниковский летописец (выделено мной. — М. К .). Однако жестокая казнь двух молодых князей в январе 1547 г., совершенная, как мы знаем, по приказу Глинских, перечеркнула эту первую попытку общего примирения в среде придворной элиты.

После великого июньского пожара царь стал больше прислушиваться к увещаниям митрополита. В летописной статье из сборника XVII в., опубликованной И. А. Жарковым, говорится о посещении Иваном митрополита в Новинском монастыре: «И много и словесы духовными митрополит тешаше царя государя и великого князя, поучая его на всякую добродетель, елико подобает царем православным быти» [1280] Жарков И. А . К истории московских пожаров 1547 г. // ИА. 1962. № 3. С. 226. . Во время этой нравоучительной беседы зашла речь и о прощении опальных: «Царь же и государь, слушая его [митрополита. — М. К .] словеса и наказание, поминаше же великому князю о опальных и повинных людех. Царь же и государь, слушая митрополита во всем, опальных и повинных пожаловал» [1281] Там же. .

Действительно, по источникам подтверждается снятие опалы с Ивана Петровича Федорова (в июле 1546 г., как мы помним, он был сослан на Белоозеро): в разряде царского похода на Коломну в июле 1547 г. он назван в числе трех бояр (вместе с кн. М. В. Глинским и кн. Д. Ф. Палецким), сопровождавших государя по пути из Москвы [1282] РК 1598. С. 110. . Если верить Царственной книге, то И. П. Федоров уже во время июньских событий находился в столице и вместе с другими царедворцами, враждебными Глинским, обвинял последних в «волховании», ставшем причиной пожара, и натравливал на них «чернь» [1283] ПСРЛ. Т. 13, ч. 2. С. 456 (правый столбец). Показательно, что в свадебной церемонии Ивана IV 3 февраля 1547 г. И. П. Федоров, судя по разрядной росписи, не участвовал, что позволяет предполагать, что он тогда еще находился в опале, см.: РК 1598. С. 10–11; ДРВ. Ч. XIII. С. 29–35. .

Казни прекратились. Участники неудавшегося побега в Литву, князья М. В. Глинский и И. И. Турунтай Пронский, понесли, как уже говорилось, сравнительно мягкое наказание. В 1548 г., судя по имеющимся у нас данным, не было объявлено ни одной опалы.

Одним из факторов, способствовавших консолидации придворной элиты, явилась женитьба царя на Анастасии Захарьиной и последовавшая за этим событием щедрая раздача думских чинов.

По случаю венчания Ивана IV на царство и государевой свадьбы в январе — начале февраля 1547 г. боярство было пожаловано четверым знатным лицам: кн. Михаилу Васильевичу Глинскому [1284] Именуется боярином и конюшим уже во время царского венчания 16 января 1547 г.: ПСРЛ. Т. 29. С. 50. , его брату князю Юрию, кн. И. И. Турунтаю Пронскому и двоюродному брату царицы — Ивану Михайловичу Юрьеву Большому [1285] См. разряд царской свадьбы, сыгранной 3 февраля 1547 г.: РК 1598. С. 10 (краткая ред.); ДРВ. Ч. XIII. С. 30, 32, 34 (частная ред.). . Тогда же родной брат Анастасии Данила Романович Юрьев стал окольничим [1286] РК 1598. С. 10; ДРВ. Ч. XIII. С. 31. .

А. А. Зимин полагал, что в феврале 1547 г. боярским чином был пожалован также кн. Данило Дмитриевич Пронский [1287] Зимин А. А . Состав Боярской думы. С. 59 , и это мнение утвердилось в научной литературе: в таблицах, составленных Г. Алефом и А. И. Филюшкиным, боярский «стаж» кн. Д. Д. Пронского отсчитывается именно от 1547 г. [1288] Alef G . Aristocratic Politics and Royal Policy in Muscovy in the Late Fifteenth and Early Sixteenth Centuries // FOG. 1980. Bd. 27. P. 109. Append. Ill; Филюшкин А. И . История одной мистификации. С. 42. Табл. 2. Но, хотя князь Данило действительно фигурирует с этим думным чином в февральском свадебном разряде 1547 г. [1289] ДРВ. Ч. XIII. С. 31. , боярином он стал гораздо раньше: впервые с боярским званием кн. Д. Д. Пронский упоминается в феврале 1543 г., когда он занимал должность псковского наместника [1290] Сб. РИО. Т. 59. С. 211, 212. На этот факт впервые обратила внимание А. М. Клеймола: Kleimola А. М . Patterns of Duma Recruitment, 1505–1550 // Essays in Honor of A A Zimin / Ed. by D. C. Waugh. Columbus (Ohio), 1985. P. 254 (append. I C). .

К середине 1547 г. из Думы выбыли два человека: в мае — начале июня умер окольничий Иван Иванович Беззубцев [1291] Вклад по душе И. И. Беззубцева в Троицкий монастырь дала 8 июня 1547 г. его вдова Федосья: ВКТСМ. С. 67. , а 26 июня, как мы уже знаем, от рук восставших москвичей погиб боярин кн. Юрий Васильевич Глинский. Но эти потери были вскоре компенсированы новыми пожалованиями: в июльском разряде 1547 г. упомянуты с боярским чином Иван Петрович Федоров (очевидно, возвращенный из ссылки) и дядя царицы — Григорий Юрьевич Захарьин, а Федор Михайлович Нагой впервые назван окольничим [1292] РК 1598. С. 110–112. В той же разрядной росписи фигурируют также бояре кн. Д.Ф. Палецкий и И. И. Хабаров (Там же. С. 110, 112), что дало повод А. А. Зимину полагать, будто оба думца получили боярское звание летом 1547 г. ( Зимин А. А . Состав Боярской думы. С. 60). Эти данные некритически воспринял и включил в свою таблицу А. И. Филюшкин, см.: Филюшкин А. И . История одной мистификации. С. 42. Табл. 2. На самом деле, как было показано выше, И. И. Хабаров и кн. Д. Ф. Палецкий упоминаются с боярским чином еще весной 1546 г. .

Состав государевой Думы продолжал изменяться и во второй половине 1547 г. В опубликованном В. Д. Назаровым отрывке подлинного «боярского списка», датируемого сентябрем — октябрем, упомянуто несколько новых думцев: боярин кн. Юрий Иванович Темкин-Ростовский и окольничие Иван Иванович Рудак Колычев и Григорий Васильевич Морозов [1293] Назаров В. Д . О структуре «государева двора». С. 52. . В общей сложности в списке перечислено 18 бояр [1294] Кн. Д. Ф. Бельский, кн. И. М. Шуйский, кн. Ю. М. Булгаков, И. Г. Морозов, кн. Ф. И Шуйский (Скопин), И. П. Федоров, кн. Ю. И. Темкин (Ростовский), кн. А. Д. Ростовский, кн. М. В. Глинский, кн. М. И. Кубенский, кн. Д. Ф. Палецкий, кн. Д. Д. Пронский, кн. И. И. Пронский (Турунтай), И. И. Хабаров, кн. В. М. Щенятев; Г. Ю. Захарьин, В. Д. Шеин, И. А. Катырь Ростовский. и пятеро окольничих [1295] Д. Р. Юрьев, И. Д. Шеин, Г. В. Морозов, И. И. Колычев и Ф. М. Нагой. . В этом перечне, однако, имеются явные лакуны, которые нуждаются в объяснении.