E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I

Блиндажъ этотъ принесъ много пользы: m-me Субботина при помощи другихъ шила въ соседнемъ доме белье для раненыхъ въ огромномъ количестве и съ началомъ бомбардировки скрывалась со своими помощниками въ этомъ надежномъ убежище.

Домъ же m-me Субботиной находился на площади передъ портомъ, и поэтому съ самаго начала блокады подвергался ежедневному и чрезвычайно сильному обстрелу.

Въ одну изъ бомбардировокъ, снарядомъ, попавшимъ въ домъ m-me Субботиной, былъ убитъ одинъ изъ ея помощниковъ, шившихъ белье.

Блиндажъ капитана Лилье былъ построенъ на дворе инженерныхъ домовъ, якобы для сохраненія секретныхъ плановъ и документовъ, но въ действительности онъ служилъ больше для труса празднующихъ.

Вотъ и все блиндажи, которые представляли изъ себя более или менее солидныя сооруженія.

Блиндажи же, построенные жителями, были лишь жалкими пародіями на нихъ.

Госпиталя и лазареты, масса которыхъ, помимо постоянныхъ, было развернуто съ объявленіемъ войны,- не имели никакихъ прикрытій для защиты раненыхъ отъ грядущихъ бомбардировокъ.

Все было предоставлено воле Божіей, распорядительности медицинскаго персонала и русскому "авось".

Но русское "авось" предательски выдало. Много раненыхъ, бывшихъ уже на пути къ выздоровленію, были убиты попадавшими въ госпиталя снарядами.

Не знаю, кто больше виноватъ въ ихъ гибели – японцы, которые съ перваго выстрела 25 іюля {День начала теснаго обложенія крепости.} могли попадать въ любую точку города, или те, кто такъ разумно распланировалъ крепость и не защитилъ госпиталя и лазареты отъ разрушительныхъ действій непріятельскихъ снарядовъ.

Исторія въ этомъ разберется и произнесетъ свой холодный, безпристрастный и суровый приговоръ.

Моя же обязанность лишь констатировать факты, которыхъ я былъ свидетель.

Пока Стессель воевалъ съ мирными жителями, строившими блиндажи, то возмущая, то потешая всехъ своими дикими выходками и приказами, жизнь Артура текла обычнымъ путемъ.

На батареяхъ, фортахъ, укрепленіяхъ, редутахъ кипела работа.

Особенно энергично она велась на Кумирненскомъ, Водопроводномъ редутахъ, которымъ суждено было сыграть столь блестящую роль въ защите Артура. О нихъ разбилась волна августовскаго штурма. Они первые после Дагушаня приняли на себя всю силу удара и стойко, при наличности сверхчеловеческихъ усилій отразили его.

Генералъ Смирновъ, предугадывая условія обороны крепости, решилъ укрепить и укреплялъ, какъ я уже говорилъ, помимо основной оборонительной линіи (верки крепости, которые къ этому времени почти были готовы), еще Высокую гору, предгорія Угловыхъ горъ (Трехголовая), Дивизіонную, Длинную и Сиротку.

Здесь уместно вспомнить, въ какомъ виде генералъ Смирновъ засталъ въ крепости ея передовые пункты.

Ко времени его прибытія въ крепости былъ одинъ единственный передовой пунктъ (это-то при оборонительной линіи въ 25 верстъ и при самой невозможной ея распланировке).

Это былъ т. н. Кумирненскій редутъ вместимостью на одну роту.

Названный редутъ имелъ крайне слабый профиль и совершенно не соответствовалъ условіямъ местности.

Для того, чтобы его привести въ мало-мальски пригодный видъ, необходимо было занять каменную китайскую кумирню, прилегавшую къ его горке, срыть часть Щуйшуина (деревня), подходившаго очень близко къ редуту, значительно усилить его профиль, а сзади его построить уступами два люнета съ сомкнутой горжей.

Только после такихъ капитальныхъ перестроекъ редутъ пріобреталъ некоторую обороноспособность.

Вотъ образчикъ того, какъ строились въ Артуре укрепленія, какъ серьезно начальство относилось къ своимъ прямымъ обязанностямъ, какъ добросовестно велъ себя начальникъ инженеровъ Базилевскій, и что думалъ и какъ действовалъ признанный авторитетъ г. Величко, разбивая полигонъ крепости. Говоря объ укрепленіи передовыхъ пунктовъ, небезынтересно вспомнить следующее.

Когда прибылъ въ Артуръ вновь назначенный его комендантъ генералъ-лейтенантъ Смирновъ, онъ обратился къ генералу Стесселю и начальнику его штаба (ныне покойному) генералъ-маіору Рознатовскому съ вопросомъ, какой ими выработанъ планъ обороны. Ни тотъ ни другой не дали ему определеннаго ответа. Но было ясно, что вся активная деятельность зависела отъ генералъ-маіора Фока и возлагалась только на войска вверенной ему 4-ой восточно-сибирской стрелковой дивизіи.

Съ укрепленіемъ Высокой горы, въ высшей степени важнаго стратегическаго пункта на западномъ фронте, съ паденіемъ котораго 24 ноября началось систематическое и быстрое потопленіе флота осадными орудіями – произошелъ тоже преинтересный инцидентъ.

Когда работы на основной оборонительной линіи настолько пошли успешно, что окончаніе ихъ къ моменту теснаго обложенія считалось обезпеченнымъ, комендантъ решилъ производить работы на передовыхъ пунктахъ.

Прежде всего решено было укрепить Высокую гору и спешить постройкой редутовъ у водопроводовъ.

Генералъ Стессель подъ вліяніемъ Фока решительно возсталъ противъ укрепленія Высокой горы, потребовавъ укрепленія угловой, защита которой не имела никакого смысла, что впоследствіи блестяще и оправдалось. Въ первый же день августовскаго штурма ее пришлось оставить, въ томъ числе и несколько орудій.

Подъ вліяніемъ настойчиваго требованія Стесселя – Фока укрепленія Угловой, явилась необходимость распространить укрепленія передовыхъ пунктовъ. Пришлось занять Панлуншань и предгорія Угловыхъ горъ (Трехголовая).

Работы эти были непроизводительны; темъ не менее генералъ Смирновъ, въ целяхъ устраненія конфликта, приказалъ ихъ производить, даже лично прорекогносцировалъ всю местность вместе съ генераломъ Кондратенко, хотя – я повторяю – работъ по укрепленію этихъ горъ можно было смело не производить, такъ какъ это была совершенно непроизводительная трата времени, матеріала, орудій и людей, которые такъ неотложно необходимы были въ другихъ пунктахъ.

Но такъ или иначе, а работы въ крепости быстро подвигались впередъ. Она становилась съ каждымъ днемъ сильней и недоступней.

Смирновъ и Кондратенко двигали всю эту сложную машину, они неутомимо работали, влагая въ созданіе крепости всю мощь своего ума и дарованій.

На рейде между темъ день-денской землечерпательный караванъ и миноносцы несли каторжный трудъ, траля разбрасываемыя японцами мины.

Разъ произошелъ довольно курьезный случай.

Обыкновенно японскіе миноносцы и небольшіе крейсера (собачки, какъ мы ихъ называли) днями и ночами дежурили группами въ видимости горизонта. Однажды днемъ они подошли ужъ очень близко, весьма возможно съ целью атаковать нашъ тралящій караванъ, хотя предположить это было трудно, въ виду яснаго дня и близости всего берегового фронта.