Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Есть производные понятия другого совершенно рода. Они возникают из категорий через доведение категорий до бесконечности, через как бы обесконечивание категорий, когда мы их растягиваем до безусловного. Эти понятия (возникающие таким образом) Кант называет идеями чистого разума. И с этими понятиями оперирует уже другая способность: если с категориями оперирует рассудок, то с понятиями чистого разума — идеями — разум.

Это вот, что касается представлений.

— Вадим Валерьевич, а еще раз, можно … вот идеи чистого разума, например, душа … Еще раз механизм — откуда они появляются?

Ну, Кант тут несколько, вообще говоря, вариантов их порождения пытается нам представить, но, так или иначе, он чётко высказывается на этот счет: все они (эти понятия) возникают из доведения до бесконечности тех или иных категорий.

— Да, тогда можно сказать, что процедура логического обобщения до бесконечности.

Ну, в каком то смысле — да. Любая способность может работать двумя способами — в логическом плане и в реальном — говорит Кант. Способность, допустим рассудок (или разум) работает в логическом смысле, когда она имеет дело с понятиями, суждениями, комбинирует их, как‑то соотносит их друг с другом — это логическое применение. Если мы имеем дело с суждениями, то это логическое применение рассудка. Если мы имеем дело с умозаключениями — это логическое применение разума. Эти формы, в которых применяется рассудок и разум в логическом смысле могут быть перевёрнуты, как бы обращены на вещи. И тогда с помощью вот этих рассудочных или разумных форм мы можем попробовать судить о вещах. Можем пытаться представить себе мир теперь через призму этих понятий, а не просто говорить о соотношениях между самими понятиями, как в случае логического применения. Когда мы смотрим на мир через эти понятия, мы сталкиваемся уже с реальным применением рассудка или разума. Так вот разум как раз таки в этом смысле надстраивается над рассудком.

— Вадим Валерьевич, по — моему, мы сейчас несколько отклонились. Вы начали отвечать на вопрос и … мы как‑то быстро пошли …

Я просто боюсь, что. то есть, может это и лучше. Канта лучше анализировать не вот так вот последовательно (хотя можно и так конечно), а концентрическими такими кругами; как бы, охватывая его. С наскока его не взять.

— Всё было понятно, до того расщепления ядра, потом, значит, были какие‑то короткие вопросы и ответы, потом мы начали сразу с анализа… и тут вот как‑то стало …

Ну, сложно это, сложно, не спорю. очень запутанный этот вопрос. Ну, давайте действительно вернёмся назад и попробуем. Да! — но вот я всё‑таки вам должен. Сейчас, как раз всё удачно получится, потому что следующий момент, который я хотел объяснить, заставит нас опять следовать тексту «Критики.»: мы сами собой попадём во Введение в «Критику.» и уже дальше пойдём последовательно. Так вот.

Теперь коротко о разнице между врожденным и априорным.

Кант ведь очень настаивал на том, что это разные вещи и нам полезно это знать, чтобы всегда помнить о его позиции и уже потом оценивать насколько она корректна. Так вот. Допустим, категории (априорные понятия мышления) или априорные формы чувственности Кант не считает врождённым. Они были бы врожденны, говорил Кант, если бы даны были в нашей душе в готовом виде — все эти представления. Тогда как в действительности, говорит он, они абстрагируются. Вот смотрите, какая формулировка: эти представления — о понятиях рассудка, о пространстве и времени — абстрагированы от законов нашего ума, говорит Кант. Сначала наш ум должен начать работать, потом мы должны обратить на него внимание и абстрагировать от форм, в которых он проявляет себя (ум или душа не важно. субъект — как вы назовёте). И абстрагируем от форм деятельности этого субъекта, понятия об этих формах. Поскольку они не даны в готовом виде, а абстрагированы от чего‑то, то они уже не врожденны, а приобретены, говорит Кант. То есть любопытно, по сути дела, Кант солидаризируется здесь с Локком, обратите внимание. Кант тоже может сказать, что.

— От форм каких..?

Всех. И категории не врожденны и формы чувственности не врожденны! Вот так можно себе представлять: есть субъект, есть какие‑то там трансцендентальные объекты — их природа не ясна, они начинают взаимодействовать. прямо, по Локку получается. И влияние достаточно сильное Локка на Канта. Вещь запускает субъект, он начинает крутиться как- то. Когда он начинает крутиться, как‑то реагировать, что‑то делать с получаемыми ощущениями, в нём зарождается способность к рефлексии. Теперь он может (ум) сам на себя посмотреть, как он действует, и увидеть какие‑то структурные моменты внутри самого себя. И вот эти структурные моменты, которые, однако, актуализируются только при взаимодействии с внешними предметами, и есть априорные формы. Чувственности или рассудка в зависимости от того, куда мы смотрим. И поскольку они не даны изначально, а возникают, во — первых, через взаимодействие с внешними предметами, а во — вторых, через рефлексию, то можно сказать, что они приобретены нами. При этом они остаются априорными, потому что они присущи душе ещё до всякого контакта. То есть вот эти законы

— Т. е. нам присуща некая способность, понятие о которой мы приобретаем?

Да, именно так! Душа как‑то уже изначально структурирована. Но тут я думаю, Кант согласился бы с лейбницевским образом знаменитым. Когда Лейбниц спорил с Локком, (ну правда, говорил Лейбниц, что Локк это‑то не имел в виду). Он говорил, что вот представьте себе кусок, ну, допустим, камня какого‑нибудь, который скульптор использует для создания того или иного образа. Ну вот. Каким образом. Вот этот кусок камня — это душа, эмпирик говорит: опыт играет роль скульптора, он сам вот оформляет, отбивает одни части камня, может какие‑нибудь другие, наоборот, там приставляет, ну. как правило, нет, но опыт занимается тем что оформляет эту бесформенную глыбу. Это позиция эмпирика. А позиция Лейбница и, собственно, Канта в этом вопросе, думаю он все таки солидаризировался бы, такова. Да, действительно камень изначально бесформенен. Душа. Но в нём есть прожилки, говорит Лейбниц, и поэтому если вот этот опыт — скульптор начинает бить по камню, то с него уже в правильном направлении сваливаются, не в случайном хаотическом порядке отлетают кусочки камня, а сообразно тем прожилкам, которые в этом камне находятся. То есть какая‑то структурализация уже есть. Вот примерно так представляет себе Кант вот эти законы, по которым действует наш субъект. Опыт их актуализирует. Делает их настолько актуальными, что мы сами их можем теперь заметить.