Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Теперь от истории кантовского критицизма перейдем к содержательному анализу разделов его системы. Прежде всего, мы, конечно, поговорим с вами о «Критике чистого разума». Несколько общих замечаний, такого, дихотомического характера, классификаторского.

Работа состоит из двух главных разделов (давайте ее членить начнем, чтобы карту такую предварительную составить): учение об элементах — первый раздел, второй раздел — учение о методе. Традиционно, наибольшее внимание обращают на первый раздел, он занимает девяносто процентов места в книге. Второй раздел — учение о методе

— это приложение. Некоторые считают, что Кант изначально планировал сделать эти разделы равновесными, то есть он придавал в первоначальных планах этому разделу гораздо больший вес, но потом по ряду причин решил сократить его до такого придатка к основному тексту. Так что и мы будем говорить в основном об учении об элементах.

Название вызывает (или может вызвать) недоумение — что за элементы, какие элементы? Речь идет об элементах познания, об элементарных понятиях, об элементарных принципах познавательных способностей человека.

Учение об элементах, состоит из двух, в свою очередь, разделов, а именно — трансцендентальной эстетики и трансцендентальной логики, не считая предисловия и введения. Трансцендентальная эстетика — это учение о чувственности, базисные принципы кантовского учения о чувственности я уже вам пересказал на прошлом занятии. Трансцендентальная логика это учение о мышлении.

Логика тоже состоит из двух разделов — из аналитики и диалектики. Аналитику Кант называет логикой истины — здесь он раскрывает возможности, реальные возможности априорного познания с помощью мышления (или рассудка). Что же касается диалектики, то здесь Кант вскрывает ложные притязания человеческого разума. Аналитика — это позитивная часть, здесь Кант показывает, что может сделать мышление в области априорного познания (априорного — то есть доопытного), а в диалектике Кант показывает, что оно не может сделать, но, тем не менее хочет сделать, и почему то, что оно хочет сделать оно сделать не может. То есть диалектика, говорит Кант, — наука, вскрывающая ложные притязания человеческого разума на заопытное познание, или сверхопытное познание. То есть термин «диалектика», заметьте, употребляется Кантом вовсе не в том смысле, который потом Гегель пытался Канту приписать. Никакого учения о противоположностях., то есть не то, что бы там не было учения о противоположностях, оно там как раз есть (в разделе об антиномиях), но само понимание диалектики Кантом вовсе не подразумевает учения о противоположностях. Хотя любопытно, что в черновиках Кант допускал и такую интерпретацию диалектики. Есть у него такие записи, типа того, что диалектика базируется на «pro» и «contra» — «за» и «против»; там, где есть это столкновение, есть диалектика. Но это такая маргинальная линия кантовской мысли, а в официально опубликованных текстах у него совсем другое понимание, о котором я только что сказал.

Аналитика составляет ядро кантовской критики, именно в аналитике Кант решает главные вопросы «Критики чистого разума», а главный вопрос «Критики чистого разума» — как возможны априорно — синтетические суждения, — вот это главная проблема, об этом Кант прямо говорит во Введении. Заметьте, это уникальный случай, в общем- то, — огромный текст написан, по сути дела, для решения одной единственной проблемы, одного единственного вопроса, выраженного в такой краткой и экономичной форме. То есть текст очень центрирован. Вот например, у Тетенса, самого вопрошающего, как я вам говорил, философа в истории мировой культуры, у него нет вот этих центральных вопросов, это очень характерно для феноменологического стиля исследования. Для феноменолога не существует главного вопроса, вокруг которого он должен все располагать. Нет. Есть масса вопросов, и в этой плюральности и состоит особенность феноменологического исследования. А у Канта не так.

Но сама аналитика тоже неоднородна, она тоже состоит из двух частей — из аналитики понятий и аналитики основоположений, причем аналитика основоположений играет прикладную роль, точнее иллюстративную роль относительно аналитики понятий. Это вообще, кстати, характерно для структуры кантовской «Критики.». Учение о методе в каком- то смысле иллюстрирует выводы, полученные в учении об элементах, или учении о началах, как у нас обычно это переводят. В оригинале там — Elementarlehre, а у нас переводят как учение о началах. Ну не важно, тоже правильный перевод. Так вот, диалектика иллюстративна по отношению к аналитике. В аналитике учение об основоположениях — аналитика основоположений, иллюстративна по отношению к аналитике понятий. Причем любопытно, что в самой аналитике основоположений тоже три раздела, и третий раздел, глава «Об основаниях и различениях всех предметов на феномены и ноумены» иллюстративна по отношению к основной части. То есть вот такая матрешечная структура.

Так вот, аналитика понятий тоже состоит из двух частей, вот это ядро кантовской философии мы дробим и сейчас дойдем до самого центра. Она состоит из метафизической дедукции категорий и трансцендентальной дедукции категорий.

Ну и настоящим ядром кантовской философии, если взвешивать сравнительную значимость этих разделов, как раз оказывается трансцендентальная дедукция категорий. Ну и это ядро, самое дальнее от света, — это самая сложная для понимания часть кантовской метафизики, своего рода «подвалы» кантовской метафизики.

Вы можете спросить — а вот я не учитываю «эстетику», она в каком‑то отношении? А «эстетика» это архаичный раздел, как это ни странно. Ведь Кант создал учение о чувственности, этот трансцендентальный идеализм еще до постановки главного критического вопроса — как возможны априорносинтетические суждения. Этот вопрос еще не был поставлен, а принципы трансцендентальной эстетики уже были сформулированы.

Еще одно предварительное замечание. Что такое трансцендентальный? Вот я все твержу, твержу, трансцендентальный, трансцендентальный, а что значит это слово, этот термин? Без конца говорю — трансцендентальная дедукция категорий, трансцендентальная эстетика, трансцендентальная логика, трансцендентальная философия. Этот термин, кстати, настолько часто употребляется, что его смысл уже стерся, это слово можно вставлять в любое словосочетание и будет выглядеть хорошо и естественно. Но все‑таки для Канта это не пустой звук, и надо помнить о смысле этого термина.

Вообще, должен вам сказать, этот термин употреблялся Кантом в двух смыслах. Один из этих смыслов архаичен и почерпнут им из вольфовской школы, а в вольфовской школе, хотя Вольф его мало употреблял, оно появилось из схоластической мысли, это давний такой термин. В схоластике трансценденталиями называли понятия, общие понятия, выходящие за рамки аристотелевского списка категорий, такие понятия, как «необходимость», например, «случайность». Аристотель не счел их категориями, между тем это общие предикаты сущего, и в принципе, они могут быть названы категориями. Но чтобы не вступать в полемику с уважаемым Аристотелем решили придумать для них другое имя, для вот этих вот понятий, и стали называть их трансценденталиями. «Транс» — это «выходящий за». Это изначальный смысл, а потом под трансценденталиями стали понимать общие понятия, самые общие предикаты. Это в вольфовской школе такой был смысл, и у Канта тоже иногда это понятие в таком смысле встречается. То есть иногда у него слово «трансцендентальное» работает как синоним «всеобщего», но не так часто. Как правило, во всяком случае, в заглавии тех или иных разделов, он пользуется этим словом в другом смысле, который он сам заявляет, как главный смысл этого термина, а может быть и единственный, он не выдерживает строгости собственных дефиниций, но это не важно. Так вот, трансцендентальное, в собственном кантовском смысле — это то, что объясняет возможность априорного знания, вот какое хитрое определение. Трансцендентальное это то, что объясняет возможность априорного знания: то есть у нас есть априорное знание, и мы пытаемся объяснить, как оно возможно. Начинаем объяснять, объясняем, объясняем и приходим к выводу, например, что условием возможности априорного знания является то, что пространство и время — это субъективные формы чувственности, вот если бы они не были таковыми, то априорного знания бы не было. В таком случае мы можем называть пространство и время трансцендентальными представлениями, а само наше исследование, доказывающее вот эту связь субъективности пространства с возможностью априорных знаний мы можем назвать трансцендентальным исследованием, или скажем, трансцендентальным истолкованием пространства, как Кант и называет такого рода исследование.