Леонид Жура - Сионисты против Сталина

Так наконец заметил его Троцкий».

Сталин тоже «заметил» Троцкого, только намного раньше. Он вообще быстро определял сущность человека. Жизнь заставила! О подлой и гнусной натуре Троцкого Сталин писал еще в 1907 году:

«Троцкий… валит в одну кучу всех, как противников партийности, так и ее сторонников. И, разумеется, у него не получается никакого единства: пять лет он ведет эту ребяческую проповедь необъединимого и вот достиг того, что у нас есть две газеты, две платформы, две конференции и ни капли единства между рабочей демократией и „ликвидаторами“. Из проповедника фантастического единства Троцкий превращается в приказчика ликвидаторов, делающего дело, угодное ликвидаторам… Это не единство, а игра, достойная комедианта».

Радзинский:

«А Коба вернулся со стаканом чая к прерванной работе. Это была теоретическая работа. Ленин пригласил „национала“ Кобу выступить против „бундовской сволочи“ — еврейских социалистов, требовавших национально-культурной автономии, так и не сумевших забыть свою еврейскую принадлежность…

„У нас один чудесный грузин засел и пишет большую статью“, — сообщал он (Ленин. — Л. Ж.) Горькому…».

Обращает на себя внимание, что Ленин в беседе с Горьким счел нужным подчеркнуть национальность Сталина — «чудесный грузин». И почему-то ни разу в жизни в отношении, например, Троцкого Ленин не сказал что-нибудь вроде — «у нас тут один чудесный еврей чего-то такое пишет». Это, наверное, оттого, что судьба не подарила Ленину знакомство с Радзинским.

Теоретическую работу Сталина «Марксизм и национальный вопрос» Ленин безоговорочно одобрил, и когда редакция решила представить ее в качестве дискуссионной, Ленин резко выступил с протестом: «Трояновский поднимает что-то вроде склоки из-за статьи Кобы для „Просвещения“… Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша. Вопрос боевой и мы не сдадим ни на йоту принципиальной позиции против бундовской сволочи!». Такое отношение Ленина и Сталина к «бундовской сволочи», состоящей сплошь из евреев, не может понравиться радзинским, но вряд ли это является основной причиной их зоологической ненависти к Сталину.

Радзинский:

«Из Вены Коба пишет письмо любимцу Ленина — главе фракции большевиков в Государственной думе Малиновскому… Малиновский исполнял должность штатного осведомителя Департамента полиции!

Таков был петербургский адресат Кобы…».

Надеюсь, читатель понял тонкий намек Радзинского. Коба пишет письмо Малиновскому, который был агентом охранки! «Таков был адресат Кобы», — многозначительно и зловеще произносит Радзинский!

Ух ты! Вот оно как обернулось! Кто может находиться в переписке с агентом охранки? Неужели непонятно? И на наших глазах Радзинский разоблачает агентурную связь двух предателей революционного движения.

Радзинский:

«Ленин отсылает его в Россию. Коба возвращается в Петербург — руководит работой думской фракции. И опять ведет себя крайне осторожно.

Из воспоминаний большевички Т. Словатинской (бабушки писателя Юрия Трифонова): „Я жила на конспиративной квартире вместе с дочерью… Так я познакомилась со Сталиным. Он показался мне сперва слишком серьезным, замкнутым и стеснительным. Казалось, больше всего он боится чем-то затруднить и стеснить кого-то. С трудом я настояла, чтоб он спал в большой комнате… Уходя на работу, я каждый раз просила его обедать с детьми… но он запирался на целый день в комнате, питался пивом и хлебом… Его арестовали весной 1913 года на благотворительном вечере. Помню, как сейчас… он сидел за столиком… и беседовал с депутатом Малиновским, когда заметил, что за ним следят. Он вышел на минутку в артистическую комнату и попросил вызвать меня. Он сказал, что появилась полиция, уйти невозможно, сейчас он будет арестован. Попросил сообщить, что перед концертом он был у Малиновского. Действительно, как только Сталин вернулся, к его столику подошли двое штатских и попросили его выйти с ними. О том, что Малиновский провокатор, никто еще не знал“».

Радзинский никак не комментирует рассказ Словатинской. В противном случае ему пришлось бы объяснять, с какой целью провокатор Малиновский доносит на своего «коллегу по работе в охранке», причем в такой ответственный момент российской истории, когда каждый агент для полиции представлял исключительную ценность. Оставил без внимания архивник и такую характерную для Сталина черту, как скромность, которую отмечали все, кому довелось общаться с этим человеком.

Радзинский:

«На сей раз наказание более сурово: Кобу выслали в Туруханский край сроком на четыре года.

В арестантском вагоне — через Урал и Сибирь в Красноярск, а оттуда — на край света, в Туруханский край. Его везут в лодке по бурному Енисею в село Монастырское. Из Монастырского дальше, за край света, в поселок Костино. Потом его переведут за Полярный круг — в поселок Курейку. Его встречают места жуткие… Коба рассылает жалобные письма.

„Кажется, никогда еще не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усиливающимся морозом (37 градусов холода), — пишет он думской фракции большевиков. — Нет запасов ни хлеба, ни сахара, здесь все дорогое, нужно молоко, нужны дрова… но нет денег. У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться. Моя просьба состоит в том, что если у фракции до сих пор остался фонд репрессированных, пусть она… выдаст мне… хотя бы рублей 60“».

Отчаянные письма Сталина Радзинский называет «жалобными»! Именно в таких, тщательно подобранных эпитетах драматург демонстрирует свою подленькую натуру. «Жалобные письма»! Действительно, чего жаловаться?! Хлеба у него, видите ли, нет и сахара. Нормальная житейская ситуация для ссыльного революционера. И молоко ему подавай! Революции нечего было устраивать!

Радзинский:

«Пишет он и в семью Аллилуевых. Услышав о его бедственном положении, они тотчас выслали ему деньги».

А здесь мы вынуждены снять шляпу перед литературным «мастерством» архивариуса, позволяющим ему искусно вводить читателя в заблуждение, проще говоря, лгать. Из этого фрагмента следует, что семья Аллилуевых узнала о бедственном положении Сталина из его письма и «тотчас выслали ему деньги». Но ведь этого не было! Не просил Сталин у Аллилуевых денег, зная об их тяжелом материальном положении. Аллилуевы узнали об его нужде из других источников и действительно прислали ему небольшую сумму. Получив деньги, Сталин в своем письме даже упрекнул их за это, и Радзинский вынужден привести цитату из этого письма:

«Прошу только об одном: не тратьтесь на меня, вам деньги самим нужны, у вас большая семья… Я буду доволен и тем, если вы время от времени будете присылать открытые письма с видами природы… В этом проклятом краю природа скудна до безобразия, и я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге».