Леонид Жура - Сионисты против Сталина

Здесь чувствуется некоторая растерянность Радзинского. Ему никак не удается найти логическую связь между донесением жандармского идиота и реакцией его начальства. Радзинский «подзабыл», что Коба живет в Вологде свободно, не имея за собой даже гласного надзора полиции. Ссылка-то кончилась! К чему привел бы арест Кобы в Вологде, предлагаемый автором донесения? К конфузу! А вот если проследовать за ним в Петербург или Москву и выявить его связи — это уже чревато повышением по службе! И, главное, для ареста в Питере или Москве имелись законные основания — появление в городах, запрещенных ему для проживания.

Жандармы это понимали, а Радзинский нет…

Радзинский:

«И опять непонятное. С самого начала Коба должен был знать: побег в Петербург безнадежен. В это время в Киеве выстрелом из револьвера убит глава правительства Столыпин. Петербург наводнен полицейскими агентами.

Как уцелеть с паспортом на имя Чижикова и с грузинской физиономией?».

Это для радзинских «побег в Петербург был безнадежен»! Потому что после убийства Столыпина евреем Богровым полиция во всех крупных городах империи чрезвычайно активизировалась в строго определенном направлении. С. Аллилуев:

«Правительство приняло экстраординарные меры для поимки предполагаемых соучастников Богрова. Был разослан секретный циркуляр всем домовладельцам, содержателям гостиниц, предписывающий немедленно сообщать в полицию о каждом вновь прибывающем лице еврейской национальности».

Поэтому царский режим в тот период считал «грузинскую физиономию» Кобы для себя менее опасной, чем физиономии евреев.

Здесь для нас интересно, что архивник, пользуясь воспоминаниями С. Аллилуева, отказывается цитировать фрагменты с информацией, опровергающей его бредовые измышления. А это уже не невежество или отсутствие нужных материалов — это прямая ложь!

Радзинский:

«Вначале он (Коба. — Л. Ж.) был осторожен.

Из воспоминаний С. Аллилуева: „Он вышел с Николаевского вокзала и решил побродить по городу… надеялся кого-нибудь встретить на улице. Это было безопаснее, чем искать по адресам. Под дождем он проходил весь день. Толпа на Невском редела, гасли огни реклам, и тогда он увидел Тодрию. После убийства Столыпина вся полиция была на ногах. Решили снять меблированную комнату. Швейцар вертел его паспорт недоверчиво — в нем он значился Петром Чижиковым. На следующее утро Тодрия повел его к нам“».

Дополним «забывчивого» архивара. С. Аллилуев пишет:

«Хотя Сильвестр Тодрия жил поблизости, но укрыть у себя товарища Сталина он не мог, так как в то время все ворота, а на Невском в особенности, запирались на ночь и охранялись дворниками. Не оставалось ничего иного, как идти в меблированные комнаты. Решили пойти на Гончарную улицу… Пришли. Швейцар, внимательно оглядев пришедших, спросил Тодрия, не еврей ли он… На другое утро он зашел за товарищем Сталиным, и они направились ко мне на Выборгскую сторону».

Радзинский:

«Потом Аллилуев в окно видит шпиков, которые явно следят за квартирой. Но подозрительный Коба только шутит и настроен странно беспечно. Далее он и сопровождающий его рабочий Забелин с удивительной легкостью ускользают от наблюдения, он ночует у Забелина, после чего… возвращается в те же меблированные комнаты! И это — зная, что за ним следят! Неудивительно, что его арестовывают. Удивительно другое: почему он так легкомысленно себя вел?»

Шутки Кобы в отношении шпиков в котелках не понятны только Радзинскому. Какую опасность могли представлять шпики в спецодежде для Сталина, признанного мастера конспирации и любителя издевательств над тружениками сыска?! А «легкость ускользания от наблюдения», так поразившая Радзинского, объясняется С. Аллилуевым:

«Поздно вечером товарищи Сталин, Тодрия и Забелин отправились в путь. Забелин, хорошо знавший местность, повел их в обход, по темной, глухой аллее. Здесь шпики вынуждены были отстать…».

Выполнив все намеченные дела, Сталин вернулся в гостиницу, где 9 сентября был арестован. Видимо, швейцар все же доложил в полицию о подозрительном постояльце и его приятеле с внешностью еврея.

Радзинский:

«Вот так загадочно окончились три дня его жизни в Петербурге. До середины декабря ведется следствие. Наказание Коба вновь получает мягкое: его выслали на три года, да еще с правом выбора места жительства. Он снова выбрал Вологду».

Радзинскому три года жизни в Вологде уже под гласным надзором полиции представляются «мягким наказанием» для Сталина! А, собственно, за что? За «самоволку» в Питер? Что-то уж очень кровожаден наш историк…

Радзинский:

«В конце декабря 1911 года Коба прибыл в Вологду…

…Орджоникидзе — давний друг и видный функционер партии — приезжает к нему в Вологду. Орджоникидзе и рассказал Кобе об удивительных событиях, произошедших в партии: неутомимый Ленин совершил переворот! Он созвал конференцию большевиков в Праге, и она провозгласила себя единственным представителем РСДРП, избрала большевистский ЦК. Среди членов нового ЦК были Ленин, Зиновьев, тот же Орджоникидзе и прочие. Но Кобы среди них не было. Коба был введен в ЦК позже — лично Лениным…»

«Но Кобы среди них не было, — напрягает голосовые связки архивариус. — Коба был введен позже лично Лениным…» И что? Это бросает тень на личность Кобы? Или на Ленина? Кооптация в ЦК менее легитимна, чем избрание в ЦК на конференции? Чем в данном случае Сталин вызвал такое раздражение у Радзинского? А ведь знает Радзинский, не может не знать, что очень много делегатов до Праги не добрались, поскольку были арестованы. Именно поэтому «кооптация» не представляла ничего странного для тех условий.

Напомним читателям, что конференция в Праге состоялась в январе 1912 года. Ее работа проходила под пристальным вниманием охранки, благодаря агентам, внедренным в партию. Роман Вацлавич Малиновский, не вызывая ни у кого подозрений, информировал охранку обо всех событиях, происходивших на конференции. Провокатором оказался, как выяснилось позднее, и делегат с решающим голосом А. Романов. В целях конспирации на конференции был принят необычный порядок избрания членов ЦК. Каждый делегат передавал Ленину записку с перечнем лиц, которые, по мнению делегата, должны стать членами ЦК. Ленин лично оповещал того или иного делегата об избрании его членом ЦК. Несмотря на соблюдение конспирации, вскоре почти все члены ЦК были арестованы.

О том, что Сталин был кооптирован в ЦК на самой конференции, а не «позже», как нагло утверждает Радзинский, свидетельствует агентурная записка Московского охранного отделения с анализом работы Пражской конференции:

«На основании предоставленного цекистам права кооптирования избраны в члены ЦК: а) „Коба“ — известный Деп. полиции кр. Тифлисской губ. Иосиф Виссарионов Джугашвили, отбывший срок администр. высылки в гор. Сольвычегодске, Вологодской, и арестованный согласно сведений Моск. Охр. Отд., в С.-Петербурге, 9 сентября 1911 года, губ. и б) „Владимир“, бывший рабочий Путиловского завода… работает в настоящее время в Екатеринославской губ., настоящая фамилия его — Белостоцкий».