Леонид Жура - Сионисты против Сталина

Радзинский:

«Но прошлое Кобы всегда тревожило Сталина. И многие товарищи Кобы по разбойным нападениям закончат жизнь в сталинской тюрьме. И главный его соратник по удалым делам — Камо — уйдет из жизни раньше всех».

«Многие товарищи» — это сколько? «Многие» — значит не все? И почему «закончат жизнь в тюрьме», а не в «сталинских лагерях»? А несколько фамилий «многих товарищей» назвать нельзя? Ну хотя бы одну? А, понятно! Не все еще в мире спокойно! Не пришло еще время открыть все тайны сталинской эпохи! Да и подписку дал Радзинский самому главному сталинофобу России Яковлеву — молчать не менее трехсот лет.

Радзинский:

«Это произошло сразу после возвышения Кобы, когда он стал Генеральным секретарем партии».

Ничего не значащей, технической должностью назвал пост генерального секретаря партии Троцкий, и это тот редкий случай, когда кумир Радзинского сказал правду. Так что насчет «возвышения Кобы» архивник слегка драматургически преувеличил.

Радзинский:

«15 июля 1922 года Камо ехал на велосипеде по Тифлису, и на пустой дороге на него наехал автомобиль, столь редкий тогда в городе… В больнице, не приходя в себя, он скончался.

„Какая насмешка судьбы!“ — сокрушался на его похоронах Мамия Орахелашвили, один из руководителей Закавказья.

Насмешка судьбы? Или печальная усмешка его прежнего друга?»

Как же мы сами не догадались?! Это же Сталин организовал террористический акт в отношении своего друга Камо! Больше ведь некому! Спасибо следователю по террористическим делам Эдварду Радзинскому! Наконец-то выявлена причинно-следственная связь дружбы Сосо и Симона с дорожно-транспортным происшествием, случившимся в Тифлисе. Что получается? Сталин находится в состоянии перманентного страха перед возможными свидетельскими показаниями Камо об участии Кобы в ограблении банка в Тифлисе. Разоблачения Камо могут повлечь за собой резкое повышение авторитета Сталина в глазах его товарищей по партии. Это, в свою очередь, приведет членов ЦК к мысли о необходимости назначения Сталина на самые ответственные должности в государстве (что потом и произошло в действительности), что автоматически означало чудовищное увеличение объема работы и ответственности! Мог ли Сталин допустить такое развитие событий? Нет, Камо был обречен! Выжить в этой ситуации противостояния генеральному секретарю у него просто не было шансов! Ни одного! И Сталин, отпросившись у Крупской, мчится в Тифлис, с трудом, но все же находит и угоняет грузовик, после чего ездит за велосипедистом Камо, выжидая удобный момент для наезда на беспечного друга. Совершив злодеяние, Сталин при содействии большевика-грузина Марка Розовского успевает вернуться в Москву и проводит совещание.

Вот что скрывалось за фразой «важняка» Радзинского про «печальную усмешку» Сталина.

Радзинский:

«Но тогда, в дни далекого 1907 года, Коба, как писал палестинский революционер Асадбей, „был прямым и честным, довольствовался малым. Все остальное отсылал Ленину“.

Все эти темные годы он живет, точнее, скрывается в Баку, на нефтяных промыслах. Видимо, это было решение Ленина, который с тех пор будет всегда заботиться о верном Кобе…».

Да, похоже, Ленин так и сказал Кобе, посоветовавшись с Радзинским, — скрывайся, мол, на нефтяных промыслах и ни о чем не беспокойся. Я лично буду «заботиться» о тебе.

Радзинский:

«Но сам Коба вел полунищую, бродячую жизнь — все средства аккуратно посылались Ленину. Приходилось нелегко: теперь он был женат, и жена родила ему ребенка… Портрет Кобы в те годы беспощадно рисует Ф. Кнунянц: „Маленький, тщедушный, какой-то ущербный, одет в косоворотку с чужого плеча, на голове нелепая турецкая феска“».

Радзинскому пришлось все же написать одно полупредложение с указанием на честность и щепетильность Кобы в денежных делах. Иначе все его сочинение выглядело бы уж очень лживым. Да и как не сказать пару слов о полном безразличии Сталина к материальным ценностям, о котором известно всему миру. Тем более что эта характеристическая черта Сталина и есть одна из важнейших причин ненависти к нему со стороны радзинских. Усатый «тиран» ведь сам не воровал и радзинским не давал! Ну и какому либерасту это понравится?

Что касается «портрета», написанного Ф. Кнунянц («маленький, тщедушный, какой-то ущербный»), то здесь Радзинский сам себя и опровергает, давая в своем сочинении фотографии молодого Иосифа Джугашвили под названием «Коба — революционер и террорист». На фотографии красивый молодой человек с внимательными, ясными глазами и прямой, гордой осанкой. Читатель, надеюсь, не забыл, как, не сгибаясь, шел Коба в батумской тюрьме сквозь строй солдат под градом ударов ружейных прикладов. И этот факт подтвержден самим драматическим историком Радзинским! А насчет эпитетов «маленький, тщедушный и какой-то ущербный» — то понятно, что Кнунянц «рисовал» портрет Сталина, используя в качестве модели Радзинского. Хотя по сравнению с этим карликом Сталин выглядит великаном. В тюремных документах, которыми располагает Радзинский, указан и рост Кобы — 174 см. Было бы интересно также взглянуть на физиономию «художника» Кнунянца…

Радзинский:

«…Но Екатерина увидела его (Кобу. — Л. Ж.)иным… В нем было очарование столь любимого в Грузии романтического разбойника, грабящего богатых во имя бедных. И еще — ощущение власти над людьми. Оно подчиняло. „Он нравился женщинам“, — вспоминал под старость Молотов…»

Странно все это! Радзинские и кнунянцы во внешности Сталина отчего-то видят только «ущербность и тщедушность», а красавица Екатерина Сванидзе с этим парнем решает навсегда связать свою судьбу и разделить с ним все тяготы и опасности его революционной деятельности.

Радзинский:

«Это, конечно, была любовь! Она была так же религиозна, как его мать. Их венчание было тайным, и не только от полиции — церковный брак был позором для революционера. „Почти не было случая, чтобы революционный интеллигент женился на верующей“, — с презрением писал Троцкий…»

Да, для еврея Троцкого в отношении к невесте главное не любовь, а ее атеизм, и Радзинский не находит нужным одернуть соплеменника. А вот Сталину было наплевать на мнение Троцких с радзинскими, и он проходит обряд венчания с любимой Като.

Радзинский:

«Убивая людей, влача полунищее существование, Коба мечтал о настоящей семье, которой был лишен в детстве. Создать такую семью он мог только с невинной религиозной девушкой…»

Потрясающее скудоумие Радзинского и ощущение полной безнаказанности позволяют ему выплескивать совершенно абсурдные обвинения в адрес Сталина. Впрочем, этим без устали уже более полувека (!) занимаются его собратья по разуму.